Неоспоримая. Я куплю тебе новую жизнь

Может быть, я стою на краю, может быть, значит это судьба.

Твой портрет на груди наколю, всё, что хочешь ты – всё для тебя.

© Д. Пыжов «Я куплю тебе новую жизнь»

Существуют вещи, которые невозможно остановить. Любовь определенно относится к ним. Настоящие чувства не преуменьшают ни время, ни расстояние. Человеческое сердце намного больше своей физической оболочки.

Он возвращался домой. Очень много смысла заключалось в этой короткой фразе. Первый вдох исконно родного воздуха. Первый шаг на отчую землю. Аравин никогда не считал себя сентиментальным, но в такие моменты внутри включался режим воспоминаний. Детство, юность, первое ощущение вращающегося помоста ринга под ногами, взлеты и падения, забытое чувство гордости от самых ранних наград, смесь крови и пота на коже, холодный атлас родного флага на спине.

У Аравина не было дома в плане семейного гнезда. Но у него была страна, которая его любила и гордилась им. Край, что всегда ждал его возвращения.

Сегодня он чувствовал больше. Его ждала Стася.

Ее сердце выпало из нормального ритма, как только глаза нашли знакомую высокую фигуру. Застучало с перебоями. Девушка осторожно втянула потяжелевший воздух в скрученные легкие и принялась с растущим волнением наблюдать за приближением Аравина. Шаг, узнаваемый издалека. В привычной для Егора манере: уверенный и неторопливый. Стопы, едва заметно развернутые пяткой внутрь. Колени при каждом шаге уходили чуть-чуть в стороны. Узкие бедра, закрытые джинсами с низкой посадкой, раскачивались в непроизвольном сексуальном призыве.

Радостное возбуждение трепетало в груди Стаси. Ей хотелось бежать навстречу Егору. Но она удерживала себя на месте, ожидая его реакции. Они не договаривались встретиться в Домодедово. Но, зная номер рейса и точное время прибытия Аравина, девушка не смогла усидеть дома. Отпросилась у бабы Шуры на целый день.

Егор поднял голову чуть выше и окинул снующую по залу аэропорта толпу отрешенным взглядом. Сложно было не заметить, как люди, не задумываясь, уступали ему дорогу. От Аравина будто шли невербальные предупреждающие сигналы, что заставляли их инстинктивно расходиться в стороны. Его лицо украшали короткие швы и свежие ссадины. Для тех, кто категорически далек от мира бокса, он, скорее всего, выглядел, как проблемный парень.

Рот Стаси изогнулся в бессознательной улыбке. Осторожно прижала пальцы к губам, тактильно ощущая собственную мимику и контролируя урывчатые вдохи.

«Один, два, три…»

Их глаза встретились.

Голова Стаси пошла кругом. Сердце подскочило к горлу. Опустилось на место. И ушло в долгожданный отрыв. Приятное возбуждение взбудоражило кровь.

Поставить бы на паузу и отдышаться. Только эта функция не находилась во власти Стаси. Поэтому девушка сделала глубокий вдох и, опуская руку, широко улыбнулась.

Глаза Аравина оттаяли. Собственнически охватили Сладкову с головы до ног, пока он совершал последние шаги к ней. Губы растянулись в плавной довольной ухмылке. И у Стаси от неожиданности перехватило дыхание. Улыбка на лице Аравина – это та эмоция, которую далеко не всем суждено увидеть. Крайне редко она красовалась на его лице.

– Ну, привет, красавица, – протянул Егор.

Стася звонко засмеялась и протянула ему руку для рукопожатия.

– Добро пожаловать на родную землю, чемпион! – ее голос несколько дрожал от волнения, но Аравин сделал вид, что не уловил этого.

Его грудная клетка расширилась. Наполнилась кислородом до упора. Вены затопила пьяняще тягучая кровь. На него обрушились давно не испытываемые эмоции. Бл*дь, потому что телефонные звонки – это не то же, что видеть ее рядом. Ощущать ее запах. Ее тепло. Иметь возможность прикоснуться.

Внутри ликовал истосковавшийся одинокий зверь. Он желал протянуть свои лапы к девушке с первой же секунды, как Аравин заметил ее. А она предложила ему всего лишь руку. Не прыгнула в объятия, как он ожидал. Предпочла официальное рукопожатие.

Губы Аравина выровнялись, надолго отпуская улыбку. Черные брови задумчиво сошлись на переносице. Сощурившись, уткнулся взглядом в подрагивающую на весу ладонь Стаси.

Не в силах отказаться от хоть какого-то тактильного контакта со Стасей, принял то, что ему предлагали. Рука девушки утонула в его большой ладони. Дикость, но он испытывал непонятный зрительный восторг, видя то, как она умещалась там. Пожал нежную ладонь, не упустив того, как ее кожа отозвалась мелкой дрожью. И Егора захлестнули эмоции. В горле защекотало. Стальные мышцы под кожей свело судорогой.

Прошло пять месяцев с последнего раза, как он к ней прикасался. И сейчас ему нестерпимо хотелось ощутить как можно больше кожи Стаси под своими руками. Она тяжело дышала, но не двигалась. Не предпринимала никаких попыток для дальнейшего сближения. Просто смотрела на него своими невероятными зелеными глазами.

Указательный палец Аравина слегка сместился в сторону. Прошелся по теплой коже Стасиного запястья в нецеленаправленной ласке.

Ее глаза расширились. Пульс под пальцем Егора застучал отчетливо быстрее. Губы приоткрылись. И эта реакция незамедлительно отозвалась в его теле.

Аравину нельзя было ее сейчас целовать. Но ему безумно захотелось.

– Адский гладиатор и его любимая принцесса, – раздражающе веселым тоном прокомментировал Прохоров, щелкая камерой телефона. – Долгожданная встреча. Сексуально-сдержанное рукопожатие. Чудное фото. Жизнь не дремлет. Инста ждет.

Стася дернулась от неожиданности, и Аравин испытал моментальную злость на своего тупоголового товарища.

Пронзил его яростным взглядом.

– Прохоров, притормаживай на поворотах. А то, не приведи Господь, шею свернешь, – прошипел сквозь стиснутые зубы, осторожно выпуская руку Стаси.

Димка склеил невинное лицо и благоразумно промолчал. Знал, что, не будь рядом Сладковой, Егор покрыл бы его менее литературными словами.

– Здравствуй, Дима, – подала голос девушка, пряча руки в карманы красной куртки. – Как Америка?

– Пришел, увидел и… ушел, – привычно отшутился Прохоров. – Но наш гладиатор показал им великую Русь. С ним можно побеждать целые легионы.

Стася слушала Димку, будто сквозь слой ваты. Не могла сосредоточиться на его словах. Глаза то и дело возвращались к напряженному лицу Егора.

Тоска заклубилась между ними. Непокорные желания требовали уединения и тесного контакта.

– Доброе утро, дочка, – поздоровался подоспевший Щукин.

– Добрый день, – рассеянно кивнула Стася.

– Ох, и соскучились мы по родному воздуху! Как тут дела?

– Все нормально.

Дежурная фраза, а на самом деле…

Эта зима стала самой длинной в жизни Стаси. Ноябрь еще как-то держалась. Забывалась в их телефонных разговорах. Рисовала. Приходила в квартиру Аравина. Перебирала его вещи. Вдыхала запах. Невзирая на минусовую температуру, долго, практически до онемения, стояла у металлического парапета лоджии.

С каждым днем разлука становилась все тягостнее. Словно в груди до необъятных размеров нарастал ком грусти. Становилось труднее прощаться и вешать трубку. Слушала его размеренный голос и засыпала. Отключалась от физической усталости, иначе бы просила его говорить еще и еще.

Они находились на разных концах света. Безапелляционно оторванные друг от друга вялотекущим временем. Но чувства держали их вместе. Засыпая, Стася шептала Егору: «Мы там, где нет препятствий. Мы на воздушных островах».

Невыносимо сильно хотелось закрыть глаза и пролистать эти пять месяцев. Проспать. Не испытывать течение времени. Но даже на воздушных островах чудес не происходит.

День рождения Аравина. Годовщина смерти Алисы. Новый год. День Святого Валентина. Двадцать третье февраля. Восьмое марта. Все раздельно. Она в полной мере прожила каждую минуту без него.

А сейчас, когда мечты стали явью, Стася сильно смущалась. Понимала, что нелепо себя ведет, но никак не могла исправить реакцию своего тела. Щеки то и дело заливал легкий румянец, а глаза опускались к мыскам ботинок.