Вот и всё! (СИ)

Теперь каждая неудача связана с его появлением в моей жизни. Если я неожиданно ломаю ноготь, ударяюсь локтём о дверной косяк, проваливаю свой доклад перед огромной аудиторией, или упускаю последнее парковочное место, то перед глазами я вижу только его лицо, и от этого ненавижу его ещё больше.

-Я не хочу о нём ничего знать, - усмехнулась я, - этого человека больше не существует в моей жиз-ни, и разговаривать о нём, это, то же самое, что пытаться надуть лопнувший воздушный шарик.

-Саша, я не знаю, за что он просил у меня прощения. Да если честно и не хочу этого знать. Если он чем-то обидел тебя, то знай, что он искренне раскаивается в этом, иначе он бы не приехал ко мне. Я не понимаю, почему ты скрывала от нас с мамой это?

-Пап, всё в прошлом. Прошу тебя давай забудем навеки этот разговор. Я не посвящала вас в это, так как это было не слишком значимое событие в моей жизни, - отрешённо оправдывалась я.

Папа хмыкнул, услышав мой ответ, и также засмотрелся на успокаивающий пейзаж этого места.

Если бы у меня была машина времени, я бы возвратилась назад в тот день, и предотвратила ту си-туацию, которая загнала меня в чудовищную депрессию, из которой я так долго не могу найти выход. Я бы не наговорила ему по пьянее в тот вечер столько гадостей, и не спровоцировала его на такой бесов-ской устрашающий поступок.

-Он пояснил мне одну истину, которая постоянно была в моей голове, но я не хотел признавать её, - печально протянул папа. - Ты не будешь хорошим юристом. Я должен признать это. Я так мечтал об этом, что бы вы с сестрой стали мне хорошей заменой, и были успешны в этом деле. Я думал, что так смогу гордиться вами полностью. Но очутившись одной ногой на том свете, я отчётливо понял, что и так всегда гордился вами. Вы моё самое бесценное сокровище в жизни.

-Я получу диплом, и мы все вместе станем самой дружной, профессионально подкованной, семьей в городе, вот увидишь! - похлопала я папу по колену.

Он притянул меня к себе и поцеловал мою голову.

-Диплом, конечно же, не станет лишним документом в твоей жизни, но ты не хочешь этого. Поэтому ты должна полететь в Нью-Йорк. Ты должна окончить эту школу. Михаил прав, это твое истинное призвание. И я совершенно зря заставил тебя поступить на юридический. Я так жалею о том, что ты упустила столько лет, уделяя внимание совершенно постылому для тебя занятию.

-Папа, ну о чём ты говоришь. Я не могу сейчас бросить тебя, и маму в такое тяжелое для вас время. Да и сестре сейчас очень нужна моя помощь. А самое главное ─ от него я не приму это. Мне ничего не нужно от этого человека, повторяю, - раздосадовано доказывала я.

-Доченька, за нас можешь не переживать. Я нахожусь в надёжных маминых руках. Она даже рада тому, что первый раз за всю жизнь я уделяю ей столько своего внимания. А сестра справиться сама, она хороший специалист, я это знаю. Тебе не о чем беспокоиться.

Видимо разговор с моим отцом стал последней соломинкой для Михаила, так как ровно месяц назад он перестал искать со мной встречи, и оставил меня в покое. Даже представить не могу, какого рода был этот разговор. Он приехал подкупить моего отца благородным поступком в виде оплаты дорого-стоящего обучения? Интересно, он упомянул о том, что параллельно встречаясь со мной, он кувыркался в постели со своей любовницей, что лечил маму неизвестно какими лекарствами, пытаясь спасти её для того, чтобы увеличить свою значимость в её жизни, и самое главное, что в порыве дикой злости его руки оказались на моей шее.

Моя жизнь превратилась в тошнотворную обыденность, доверху заполненную работой и учёбой. Время от времени, на выходных, мне удавалось кое-как отдохнуть, хотя нельзя было назвать отдыхом то, когда, лёжа на своей кровати, по тебе кто-то прыгает и толчется, словно по футбольном поле. Катя часто просила меня забирать к себе на выходные Тёмыча, так как сама была по уши в работе, а муж часто ездил в командировки.

В очередной его попытке сделать из моей кровати батут, я поймала этого бойкого чёрноволосого мальчика и крепко, привлекши его к себе, обняла. Он как моё лекарство от всех бед. Когда становиться слишком грустно, мне достаточно вспомнить его весёлое выражение лица и аромат детства, которым пахнет его кожа, и сразу на душе становиться тепло и радостно. Я поцеловала его в щёку, затем в дру-гую, потом в глазки, и, на мгновенье, мои губы задержались на его лбу, и я ощутила несильный жар.

-Ну-ка, малыш, давай с тобой поиграем в доктора, и измерим твою температуру, - обратилась я к мальчику, вскакивая с кровати и направляясь к аптечке.

Тёмыч весело захлопал в ладоши, предвкушая начало интересной занятной игры.

-Кать, у него опять температура. Уже второй раз за неделю. Я думаю, завтра нужно срочно обра-титься к врачу, - беспокойно сообщила я в трубку сестре.

-Какая? Высокая? - спросила сестра.

-Тридцать семь и восемь, - ответила я.

-О, Господи! Съездишь завтра с ним опять в детскую консультацию, я сейчас же позвоню нашему доктору. У меня завтра заседание, его невозможно перенести.

-Хорошо, - протянула я.

-Если будут изменения, сразу же звони. Я утром вас наберу.

-Ладно, не волнуйся.

Недоброжелательная среда поликлиник всегда отпугивала меня ещё с детства, когда мама повела меня к зубному доктору, чтобы по её словам просто сделать осмотр. Тётя-доктор мило улыбалась ко мне, но когда она достала из своего арсенала инквизиторских инструментов что-то похожее на папины плоскогубцы, и вскоре я вышла из кабинета, сурово сверкая огромным пролётом спереди зубов, тогда я и почувствовала, что предательство теперь всегда будет дышать мне в спину.

Запах хлора и медикаментов в дополнение висящей в воздухе тяжёлой энергетики нездоровых паци-ентов мало радовал меня.

-Для того, чтобы иметь полную клиническую картину о здоровье ребёнка, нужно сдать анализ кро-ви, - на автомате протараторила мне пожилая доктор, которая постоянно поправляла свои очки, что съезжали ей на кончик носа. - Вам в пятнадцатый кабинет, - она протянула мне направление и манерно поправила свою гульку на голове баклажанового цвета, которая была похожа на бублик.

-Я не хоцу туда, - в двадцатый раз повторил мальчик, услышав в очередной раз душераздирающий крик какой-то девочки из манипуляционной, когда мы сидели в очереди в коридоре больницы.

-Я особо тоже, - ответила я, и вздохнула.

Если бы я не знала, что в действительности происходит за той, выкрашенной, с видимыми белыми потёками, дверью, то в голове, с моей фантазией, пролетали картинки, совершенно не похожи на те, где совершенно маленькой девочке пробивают легонько пальчик скарификатором, а затем аккуратно надавливают, чтобы заполучить такие драгоценные капельки крови. Судя по крикам, там происходит ритуал древнего жертвоприношения со всеми отягощающими обстоятельствами.

-Шоколадка, - вырвалось у меня, как вариант неплохого бартера взамен на беспрепятственное вхож-дение в этот кабинет.

Когда подошла наша очередь, и молоденькая медсестра, любезно улыбнувшись, штрыкнула этой острой занозой пальчик моему племяннику, мне самой понадобилась неплохая доза нашатырного спир-та. Мальчик сначала сильно скривился, подавая все надежды обойти ту девочку в драматургическом поединке, но я быстро взяла себя в руки и ляпнула:

-Воооот с такими орехами! - показала я руками величину своей головы.

Тёмыч сдавил в себе все рвавшиеся наружу эмоции истерического припадка и, повернувшись ко мне, намертво схватил меня за шею.

Решив пропустить одну единственную пару занятий в институте, я осталась дома с огромным жела-нием отоспаться во всех возможных позах. Отварив себе пару кусочков говядины на обед, я нарубила несколько видов овощей в миску, и, заправив этот салат оливковым маслом, поспешила начать трапезу с огромным желанием поскорее оказаться в объятиях кровати, которая манила меня свежим постельным бельем.

Затолкнув в рот кусочек сочного мяса, я сделала пару жевательных движений, и закрыла глаза от удовольствия. Мелодия звонка домофона вырвал меня из лап кулинарного восторга, и я понеслась к двери, дожевывая на ходу мясо. За дверью стояла Катя. Я открыла ей и, увидев её вид, сразу же почув-ствовала что-то неладное. Она была в безумно потрясённом состоянии и, совершенно не посмотрев на меня, отрешённо поплелась вглубь квартиры. Сев на тафту возле стены, она откинулась назад, и со-крушенно произнесла: