Маленькая леди в большом городе

– В чем тебе помогать? – Я вздохнула, чуть отстранилась и окинула восхищенным взглядом аккуратно закатанные рукава Джонатановой рубашки. – Ты не нуждаешься в коррективах. Тебе не приходится подсказывать, где покупать приличные туфли, или объяснять, что назначать даме свидание в забегаловке – дурной тон. – Я улыбнулась, смакуя мгновения полного счастья. – Взгляни на себя. Когда ты едешь купить новый костюм, не тащишь за собой советчика.

– У меня отличный портной. – Джонатан сделал глоточек шампанского. – А в «Саксе» с каждым клиентом работает личный помощник.

– В том-то и дело! – с жаром воскликнула я. – Ты ездишь в «Сакс», не в «ТК Макс», и не хватаешь первое, на что упадет взгляд. К тому же ты всегда настолько опрятный, что не придерется даже Габи.

– Ну, уж если Габи… – Джонатан усмехнулся. – Кто-кто, а она в этих делах знает толк, ведь убивает на походы по магазинам половину свободного времени, даже из офиса делает по Интернету заказы.

У меня от щек отлила краска.

– Но все это лишь внешняя сторона, а под ней бардак, – сказал Джонатан. – Я к тому, что был бы счастлив, если бы в один прекрасный день мы поехали в магазин вместе и новую одежду выбрала бы для меня ты.

– О нет! – воскликнула я. – С этим ты и без меня прекрасно справляешься! У тебя исключительный вкус.

Джонатан покривился.

– Я вполне серьезно, милая. И не настолько я собран, как кажется. Я такой благодаря тебе.

– Если хочешь, считай так, дорогой, – ответила я, вытягивая и подставляя лучам заходящего солнца свои белые ноги.

Моя «собранность» проистекает из непрестанной суетливости и пристрастия к еженедельникам в мягких кожаных переплетах. Джонатан же организован по природе, потому действует точно и планомерно, что бы ни случилось.

Храбрец посапывал, уткнувшись носом в лапы – слишком устал от затянувшейся прогулки в парке. Его белоснежные брови то и дело подрагивали, наверное, во сне он вволю бегал за собратьями, ведь наяву из-за моей строгости уже почти не смотрел на других собак.

– Животные умеют забыть о проблемах, – заметил Джонатан.

– Верно, тебе бы стоило у них поучиться. – Прежде чем он успел опять пуститься в извинения, я многозначительно на него посмотрела. – Нет, я не сержусь за то, что ты заставил меня ждать. Но ты планировал отдохнуть, Джонатан, ведь работать каждый божий день нельзя. Неужели без тебя офис не продержится и полдня?

Джонатан вздохнул.

– Да, ты права. Все так. Не продолжай. Думаешь, мне приятно торчать на работе, когда можно побыть с тобой? А? Но понимаешь, сейчас дел целая пропасть, а я должен показать, чего стою, ведь меня повысили совсем недавно.

– Ты и так показал! – Я в изумлении расширила глаза. – Вернулся из Лондона, работаешь без продыха! Требуется что-то еще?

– Убедить начальство, что мне по заслугам платят такие деньги. – Джонатан провел руками по волосам. – Мы огромная фирма, операции с недвижимостью – лишь малая часть нашей работы. В один прекрасный день – не сейчас, по прошествии лет – Лайза передаст дела другому. На сегодняшний день между нами единственный человек. Лайзе принадлежат все шестьдесят офисов. В Лондоне, в Чикаго, в Лос-Анджелесе.. Открою тебе секрет: мы планируем обзавестись офисом и в Париже, так что… – Он пожал плечами. В какое-то мгновение я почувствовала, что под его привычным спокойствием кроется тревога, даже страх. – Не хочу ударить в грязь лицом.

– И не ударишь. – Я ободряюще похлопала его по колену. – Но отдохнуть полденька имеешь полное право, милый. Не то в самый неподходящий момент подскочит давление или забарахлит сердце. – Я взглянула на него с шутливой суровостью. – Не забывай, я знаю по личному опыту, что бывает со слишком увлеченными работой риелторами.

– Мелисса, не смотри на меня так. Если не

хочешь, чтобы перевернулась лодка. – Джонатан расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. – Если порой у меня и подскакивает давление, то лишь по твоей вине.

Я покраснела, но постаралась не подать вида, как сильно польщена.

– Так или иначе, Джонатан, ты форменный трудоголик. Признай.

– Нет, ошибаешься. Честное слово. Ведь не всю жизнь я был таким, – сказал он, добавляя шампанского в бокалы. Нас медленно несло дальше по озеру, но других лодок поблизости не было, так что я не переживала. – Старательностью, да, отличался всегда, любил успех, твердую почву под ногами. Но если откровенно, ушел в работу с головой, только когда начались… неприятности с Синди. В буквальном смысле ушел с головой. Браться за дела стал в половине седьмого, уезжать из офиса не раньше одиннадцати…

Во мне шевельнулись привычные любопытство и страх – на малейшее упоминание о Синди душа давно реагировала только так. Шестнадцатичасовой рабочий день? С ума сойти!

– И все из-за… семейных проблем? – осмелилась спросить я, не совладав с собой.

А чем же утешалась она? Била посуду?

Джонатан кивнул.

– Глупо, конечно. Синди сама раньше одиннадцати дома не появлялась. Она чистой воды трудоголик Стать управляющим в столь молодые годы – такого не случалось ни в одном филиале их фирмы. Нигде по всему миру. Синди не было двадцати шести, когда ей доверили возглавлять подразделение.

У меня закрутило в желудке, когда призрак безупречной Синди ступил в лодку между мной и Джонатаном. Ее волосы в отличие от моих на жаре не кудрявились. А одежда не липла к телу от пота. Нет, сдаваться я не желала! Хотела доказать Джонатану, что не боюсь разговоров о Синди. Хоть на самом деле боялась…

– Чем конкретно она занимается?

– О! Ее стихия – рекламный бизнес, – сказал Джонатан, делая акцент на последних словах, будто тысячу раз доказывал, что имеет право произносить их, и больше не желал, чтобы к нему придирались. – Она в ответе за продажи, не за творческие вопросы, но подходит к делу как Ван Гог и вместе с тем как Дональд Трамп. Проводит международные маркетинговые кампании, распоряжается немыслимо крупными суммами. И прекрасно справляется, хоть приятного в этом бизнесе мало. Если не являешься в офис к семи, завтра на твоем месте может оказаться другой, представляешь? От них требуют полной самоотдачи, особенно от женщин.

Кошмар. Безупречно выглядеть, в семь уже быть на рабочем месте и пахать день напролет? В котором же часу надо вставать? А мне казалось, носить на работу чулки – уже подвиг…

– Ничего, что я тебе об этом рассказываю? – спросил вдруг Джонатан. – Может, ты не хочешь знать?..

– Нет-нет! – поспешила воскликнуть я. – Хочу.

– Я так и думал.

Джонатан сделал жест рукой – возвел воображаемую преграду.

Я качнула головой. Как по привычке твердила мама, лучше знать все, чем половину додумывать.

– Нет, серьезно. Пожалуйста, продолжай.

– Хорошо. – Джонатан смущенно кашлянул, будто задумался, какие подобрать слова. – В общем, поначалу все шло вполне неплохо. Мы оба усердно работали, чтобы обеспечивать себя и двигаться к намеченным целям. У нас, если ты заметила, и друзья такие, словом, все мы одного поля ягода. Но прошло несколько лет, и жизнь превратилась в соревнование: кто меньше времени проведет дома. Синди с утра до ночи пропадала на работе, а я… – Он в нерешительности помолчал. – Я стал задерживаться специально – Синди возвращалась в таком настроении, что лучше было заниматься чем угодно, лишь бы не есть с ней на пару купленный в ресторане ужин. Еда у нас была только ресторанная – Синди не готовит.

– О! – произнесла я. В словах Джонатана не сквозило ни капли злобы, лишь печаль. Неудивительно, что бедняга так обрадовался, когда я как-то раз предложила поджарить курицу. – Если человек вымотан на нет, может невольно обидеть ближнего. Вот почему непременно надо отдыхать.

– Да, да. Сначала я тоже списывал скандалы на усталость, но ссоры не прекращались и во время отпуска. Если у нас вообще были отпуска. Нет, –поправился он. – Это я зря. Синди всегда была не прочь съездить на отдых. Но и отдых был у нас своего рода соревнованием – сафари, катание на лыжах и бог знает что еще. Меня тянуло к родителям в Бостон, понимаешь? Хотелось по-настоящему расслабиться, посидеть за кружкой пивка… – Он закатил глаза. – Но Синди не желала расслабляться. Для нее расслабление – новая система занятий в тренажерном зале. Мама по сей день сердится, что мы ни разу не пожаловали на Рождество. Я вздрогнула.