Корейский для начинающих (СИ)

— Там Нам Юн в футбол играет, — сообщила Даша, заходя в комнату с банными принадлежностями и перекинутым через плечо полотенцем.

— Круто, — без особых интонаций отозвалась я, но всё же слезла с кровати и прошла к окну в коридоре.

— Что-то хреново играют, — прокомментировала я, глядя на то, как какой-то студент запутался в ногах и упустил лёгкий пас; мяч медленно и меланхолично откатился к забору. — Их бы наша дворовая братва порубила на щепки.

— Твоя правда, — подтвердила Даша, с усмешкой наблюдая за действом. — Поспать что ли ещё?

— Гата-а-а-альский! — заорала я, замахнувшись кулаком на поле, вспомнив одну из сценок в «Нашей Раше».

— Газмяс! Газмяс! Газмяс! Газмя-я-яс! — поддержала Даша.

— Мы мясо, мы га-а-з!

На улице образовалась Гюнай, которая махала с общажного дворика Нам Юну, мокрому с головы до ног от пота. Горе-футболисты, уставшие от палящего солнца, устроили тайм-аут, и он подошёл к ней перекинуться парой слов. Я услышала, что он спрашивает обо мне и невольно захотела убежать, только вот не успела.

— Нам Юна-а! Аньоасейо! — загорланила Даша и энергично замахала рукой, точно флагом национальной корейской сборной, а я не успела спрятаться под подоконник.

— Аньон, Нам Юн, — поприветствовала я, кивнув ему с улыбкой.

И чего бояться? Всё равно поцелуй по пьяни не считается…

— Аня! Аньон! Кибуни оттейо?* — тут же с улыбкой сказал он мне и улыбнулся Даше.

— Чо-чо? — переспросила та.

— Спрашивает, как настроение, — пояснила я и крикнула ему по-корейски: — Нормально, а у тебя?

Он что-то быстро брякнул, а Гюнай перевела, что у него тоже всё в порядке, на этом мы распрощались, так как ребята снова стали беспорядочно и лениво бегать по полю. Мне захотелось на миг стать стариком Хоттабычем и подарить каждому по мячу, может, хоть заиграют нормально. Явно не спортсмены эта актёрская братия, но то, что они при такой жаре могут играть в футбол — уже впечатляет. Нам Юн, кстати, за то время, что мы не виделись, избавился от своей невнятной химии от затылка до чёлки, и теперь имел вид вполне адекватный с естественно-прямыми волосами.

— Пойду дальше спать, — зевнув, сказала я и попросила Гюнай, собравшуюся в магазин, притащить мне немного молока.

Забравшись на кровать по лестнице, я заметила, что диод телефона, оповещающий либо о пропущенном звонке, либо о сообщении, мигает. Решив, что это очередное дебильное сообщение от билайна, что-то типа «этот абонент снова в сети», которыми меня любила закидывать служба поддержки, я едва сразу же не удалила уведомление, но вовремя очухалась, увидев незнакомый, отнюдь не российский номер. Я сразу же догадалась от кого оно, так как никто в Корее не знал моего номера, конечно же, кроме Юн Сона, которому я продиктовала его на пляже.

— Чего лыбишься? — спросила Даша, тоже затаскивая своё бренное тело на кровать-чердак.

— Юн Сон написал, — зарделась я, приложив ладонь к щеке. — Забыл сказать мне на пляже, что у меня очень вкусные блины, — мне было чертовски приятно это читать. — Пожелал приятного дня и обещал чуть позже набрать.

Значило ли это, что встреча в больнице с женой прошла нормально и всё не так плохо, как я себе надумала? Или же наоборот, увидев её, он не стал сразу шокировать заявлением о разводе… В душу прокралась тревога, я знала, что не стоит раньше времени забивать себе голову, но иначе не могла.

— Что ответишь? — с интересом спросила Даша, лёжа на животе и суча ножками.

— Как что? Поблагодарю и сухо напишу, что буду ждать звонка.

— Это по-твоему сухо? — пристально посмотрела она на меня, но я как всегда состроила хитрую улыбку, вспомнив Женю на уроке корейского.

Он как-то читал замудреный текст, сидя лицом к аудитории и откровенно мямлил, Дашка спросила, где у него находится кнопка громкости и получила в ответ пошловатенькую улыбку, которую мы и по сей день практикуем.

— Завидую я тебе белой завистью. Уж не знаю, что у вас там произошло… Мне же, видимо, совсем ничего не светит с Иль Хэ, — посетовала она трагично. — Что ж, я всё понимаю…

— Даш, не загоняйся, — бросила я, нажав кнопку отправки сообщения и воткнув в телефон штекер зарядки. — Ваше общение кажется очень странным.

— Мы просто друзья.

— Да вы же практически под ручку ходите! — я говорила чистую правду.

Поначалу мы с Гюнай и Ксюшей тоже сочли это общение за близкую дружбу, не став расстраивать влюбленную Дашу, но потом… Потом заметили, что ведёт Иль Хэ себя как-то странно, точно пытается сдержать симпатию… Вообще он какой-то мутный парень, никогда не поймёшь что у него на уме, и это ещё больше мучает влюблённую подругу. — Он постоянно спит на тебе в автобусе…

— Тоже мне романтика, — парировала она, обиженно фыркнув, и я её прекрасно понимала, так как поведение этого юноши действительно не сильно походило на дружеское, но и к любовной привязанности это было сложно отнести. — Мы скоро уезжаем, зажать его что ли в тёмном углу и поцеловать? — и заржала громогласно, хотя я прекрасно понимала, что смеяться ей вряд ли хочется.

Но я и сама впала в уныние, так как, ни днём, ни вечером не дождалась обещанного звонка. Ожидание далось мне очень тяжело, Юн Сон не объявлялся и в фейсбуке. Девочки, конечно же, видели мою тревогу и старались как-то поддерживать, а я успокаивала себя тем, что он действительно занят, разгребая ситуацию с женой, но кто знает… Он говорил, что Бу Ён вряд ли бросится к его ногам в палате, но то были слова не совсем равнодушные, скорее, горькие… Я снова слишком много думала, слишком многого боялась и не хотела терять его, не хотела обретать душевные раны и не могла найти себе места, постоянно проверяя телефон и едва удерживая себя от того, чтобы доставать Ан сонсеним, мало ли, вдруг Юн Сону придёт в голову позвонить на её номер. Вдруг из-за каких-то особенностей роуминга я не могу принять входящий вызов? Сходить с ума не давали мои любимые девочки, которые поддержали мою идею устроить девичник, отличавшийся от обычных попоек только тем, что в этот раз мы пили не пиво и не макколи, а виски… Несмотря на утреннее жаркое солнце, в воскресенье вечером ливанул обещанный дождь, загнав нас в магазин на Кёнсондэ, где мы и нашли какой-то непонятный не самый дорогой виски.

— Гюнай, держи, — я протянула ей пару десятков тысяч вон, когда она очутилась у кассы с бутылкой.

Дашка подоспела к нам с двухлитровой бутылкой колы и целым ворохом чипсов и печенья. А я пристроилась возле холодильника с молочкой и стала рыться в телефоне в попытке словить ближайший халявный вай фай, чтобы проверить фейсбук.

— Онни, ты нормально? — спросила Чон Мин, сочувственно глядя на моё уныние.

— Нан кэнчанаё*, — не слишком убедительно ответила я, но тут же исправилась: — Чинча…

— Этот мужчина плохой, не звонить тебе…

— Юн Сонын кынян паппаё*, — пожала плечами я, и тут у неё зазвонил телефон.

— Нэ, Нам Юн оппа*? — донёсся её няшный голосочек. — Нэ, Аннанын ёгиё. Альгессоё*… Аня, Нам Юн с тобой поговорить хочет.

— Да поняла уже, — не очень довольно сказала я, принимая телефон, и показала Чон Мин кулак.

— Нам Юн очень добрый и хороший, — сказала она зачем-то, видимо не подобрав нужного слова.

Разговор, слава Богу, оказался коротким, ибо связь в дождь плохо ловила не только в России; обменявшись приветствиями, мы лишь спросили как дела друг у друга, как настроение и всё в таком духе. Однако меня это не могло насторожить, Нам Юн предупредил, что на днях появится на Кёнсондэ и очень бы хотел всех нас встретить, ага, если всех, то почему попросил к телефону меня? Я чувствовала вину перед Юн Соном за один только этот дружеский разговор с Нам Юном, посему благодарила небеса, когда связь прервалась.

— Будет звонить ещё, скажи, что я плохо понимаю по телефону его английский, — подмигнула я Чон Мин, отдавая телефон.

— Понятно, онни, — заулыбалась она; когда Чон Мин улыбалась нам всем очень хотелось ласково ущипнуть её за милую щёчку.

Такого милого создания я ещё не видела, а когда она впервые появилась перед нами в школьной форме, мы едва не померли от перекавая*. Тоненькая, хрупкая, невысокая, невероятно стройная и симпатичная нежная девочка с очень красивыми волосами и хитрыми лисьими глазками.