Ангел без нимба, крыльев и... совести (СИ)

Я подняла голову, вытерла слезы, выпрямив ноги, уселась на землю, откинула голову назад, закрыла глаза и молчала.

– Нэтали, ты меня слышишь? – вновь спросил Митч. – Да, – ответила я. – Так что происходит? – повторил вопрос он. – Митч, я устала... Просто устала... От тура, от этой постоянной гонки, от жизни, в которой кроме дерьма нет ничего... – сказала я. – Ты просто не выспалась... – сказал он и обнял меня за плечи одной рукой. – Да, я не выспалась... А блядский Хоуинг этого не понимает... Что я тоже человек, а не робот... У меня тоже бывает плохое настроение... Вот на кой, он это сделал? Ты можешь мне объяснить? Вчера был нормальный парень, а сегодня... – сказала я. – Что вчера между вами произошло? – спросил Митч. – Уже не важно... – ответила я, шмыгая носом. – Нет, Нэтти, важно, – настаивал Грасси. – Да, ничего особенного... Он пришел ко мне, когда я работала, предложил посмотреть кино, чтобы отвлечься. Я уснула у него на плече за просмотром фильма. Потом проснулась. Я сделала ему массаж. Он пошел спать. Все! – сказала я, опустив подробности о поцелуе. – Это точно все? – недоверчиво спросил Митч.

Я уставилась в одну точку, игнорируя его вопрос. Воспоминания о полутемном салоне автобуса, глазах блондина и поцелуе ржавым лезвием оставляли новые раны в душе и на сердце, от чего стало еще хуже. «Доверилась? Расслабилась? Опустила щит? Вот и пропустила удар! Сама виновата!» – очнулся защитный механизм моего второго «Я».

– Нэтали, я с кем разговариваю? Это все, что вчера произошло? – настороженно спросил Митч. – Мы целовались... – безразлично сказала я. – Что?.. Так вот почему, он с утра был в таком благостном расположении духа. Вы после этого виделись? – спросил он. – Утром, когда я заселялась, – ответила я. – О чем вы говорили? – не унимался брюнет, словно от этого зависела чья-то жизнь. – Да, ни о чем. Я в номер не могла попасть, поскольку мозги в отключке были. Он помог, зашла в номер и легла спать, – ответила я. – Ты в это время в таком же настроении была? – спросил он. – У меня не было настроения, Митч. У меня оставались одни инстинкты, и главным был – добраться до кровати, – пыталась объяснить свое состояние я. – Понятно... Вам нужно поговорить, обо всем случившемся, и извиниться друг перед другом, – вынес вердикт Грасси. – Митч, это больше не имеет значения... Я сопровождаю вас до конца тура и разрываю контракт, – сказала я и направилась к зданию. – Ты не можешь так поступить! А как же остальные? – догоняя меня вопрошал Грасси. – А что остальные? Я не бросаю вас по середине тура. Сделаю свое дело, благо осталось всего два концерта. Общаться с вами я не собираюсь прекращать. Я с самого начала сомневалась в этой затее с моим участием в турне, – сказала я и пошла дальше. – Нэтали, Скотт тебе небезразличен? – спросил меня в спину Митч. – Это уже не важно... – тихо ответила я. – Важно, – уперся Грасси. – Думала, что – да, но после сегодняшнего — нет, – твердо сказала я и дернула ручку двери на себя, вошла в помещение, оставляя за спиной задумавшегося брюнета.

Я вернулась в зал, все сидели на сцене и явно ждали нашего с Митчем возвращения. Подошла к блондину и сказала:

– Давай микрофон. – Нэтали... – начал он. – Скотт, не надо. Что-то я действительно заигралась в дружбу. Спасибо, что напомнил мне про мое место. А теперь дай свой микрофон, – сказала я, даже не поднимая глаз на него. – Да, все нормально. Не надо, – оторопел он. – Нет, ты был прав. Он действительно не так звучит, надо проверить, – сказала я.

Скотт протянул мне микрофон, дверь в зал открылась и вошел Митч. Ребята смотрели на него вопрошающе, он покачал головой и гневно посмотрел на блондина.

Я взяла микрофон и направилась к пульту. Разобрала его, поменяла элемент питания, хотя прекрасно понимала, что с ним все в порядке, снова его включила и вернула владельцу.

– Попробуй, – сказала я.

Он спел пару строчек и сказал:

– Все в порядке. Спасибо. – На здоровье, – сказала я и направилась обратно к пульту.

Ребята отправились на грим, а я уткнулась в ноутбук. Примерно минут через пятнадцать я услышала из-за кулис голос Авриэля.

– Я сам с ней поговорю, Митч! Она здравомыслящий человек! – он шел ко мне. – Не дави на нее, Ави, – только и успел сказать Митч. – Нэт, что это еще за новости, что ты разрываешь с нами контракт? – уставился на меня Каплан. – Такие новости. По сути, после двух последних концертов мой контракт исполнен, так что я удивлена твоей реакцией, – спокойно сказала я, изображая бурную деятельность, уткнувшись в ноутбук. – Контракт продлят. Это же не последний тур. Мы летом в Европу едем, – словно не понимая в чем, собственно, дело, говорил он. – Слушай, Каплан. Вы еще не пожалели, что позвали меня? После аварии, после того, как взломали ваши компьютеры и телефоны, возможно украв конфиденциальную информацию, после того, как Хоуинг на тебя наорал сегодня? В конце-концов, после того, как я тебя отшила? – смотря ему в глаза, спрашивала я, пытаясь сделать побольней. «Прости, Ави. Мне больно. Пусть и остальным будет несладко... Так вам легче будет отпустить меня,» – думала я, но услышав, ответ прокляла себя за слова, которые только что сказала. – Нет, ни на минуту. Прошлое есть у всех... Хоуинг постоянно орет. А насчет последнего... так это даже к лучшему, зато у меня появился еще один хороший друг. Не принимай решение сгоряча. Хорошо? – ответил он. – Твое прошлое не гоняется за тобой по всей стране... Но так и быть, я подумаю, – сказала я, но сомневалась, что поменяю решение. – Ну, вот и хорошо, – сказал Ави и пошел обратно. – Ты правда подумаешь? – спросил Митч.

Я кивнула, и он направился вслед за Капланом.

Начался концерт. Все как всегда: они поют, толпа беснуется, я пробираюсь через нее с камерой. Очередную девицу вызывают на сцену на песню Let`s get it on. Я взяла ее в кадр, но что-то мне показалось странным. За девчонкой к проходу на сцену юркнул темный силуэт. Я опустила камеру и увидела, как невысокий паренек в толстовке с капюшоном на голове, прячась в тенях смотрит на Кирсти. Она при исполнении ее всегда стоит с края, который здесь был у самой лестницы на сцену.

«Твою мать! Где охрана?» – подумала я, уже пробираясь к сцене. Только подойдя к ней, обнаружила, что охранника просто нет.

Когда Кирст повернула голову на ребят, которые обхаживали девицу, парнишка вышел из-за кулисы и схватил ее, зажимая рот. Я перемахнула через ограждение и в два прыжка оказалась около них.

– Парень, отпусти ее, – успокаивающе говорила я, стараясь подойти ближе. – Нет! Я люблю ее! Она моя! – заявил пацан. Да, именно пацан, ему на вид было не больше семнадцати. – Хорошо, но ты же делаешь ей больно. А разве людям, которых любят, причиняют вред? – таким же тоном сказала я, сделав еще один шаг навстречу.

Он задумался, посмотрел на Кирсти. Из глаз девушки катились слезы, смывая косметику.

– Нет... – засомневался парень. Я сделала еще шаг и уже стояла рядом с ними. – Отпусти... – сказала я и отвела его руку от лица Кирсти. Она тяжело задышала, хватая ртом воздух. Парень опустил вторую руку, попятился назад, смотря на свой предмет обожания. Закрывая рот рукой, он повторял: «Прости меня! Прости меня!» А мне по-человечески было его жаль. Прибежали охранники и скрутили парнишку, уводя из зала.

Только сейчас я поняла, что в зале тишина, и все уставились на меня. Одними губами сказала ребятам продолжать, уводя Кирсти за кулисы. Они начали петь Baddest Girl, а я попыталась привести в чувства девушку.

– Ты как? – спросила я, осматривая ее. – Я... Я так напугалась... – запинаясь, ответила она. – Так, Кирсти, милая, сейчас нужно собраться. Я понимаю, что было страшно. Но вот там на сцене четыре идиота, которым ты очень нужна. Давай, ты сейчас прекращаешь плакать. Тебе поправят макияж, и мы доведем шоу до конца. А после концерта мы с тобой напьемся до поросячьего визга. Договорились? – сказала я.

Она кивнула, тут же подбежала гример. Я стояла рядом с Кирсти и помогала ей восстановить дыхание и успокоиться. Через десять минут она более или менее успокоилась, вышла на сцену и с наигранной улыбкой сказала в микрофон: