Грехи и грешницы

Сжавшись, как под ударами хлыста, Сюзи зажала ладонями уши. Она хотела только одного — чтобы ее оставили в покое. Однако дразнилка повторялась вновь и вновь, причем с каждым разом она звучала все громче и агрессивнее:

Сюзи стояла, прижавшись спиной к холодной кирпичной стене, не замечая льющейся на подол ее клетчатого платьица воды. В глазах девочки стояли слезы, щеки горели от стыда. И она не выдержала. Словно разжавшаяся пружина, она стремительно бросилась на заводилу и мощным ударом, которому позавидовал бы сам Кассиус Клей, сбила с ног своего мучителя.

Наступило молчание. Тяжело дыша, сжав кулаки, Сюзи ждала очередных нападок. Но Эрик Слейтер уже был ни на что не способен. Недоуменно глядя на Сюзи, он с хныканьем отползал прочь, и из его сломанного носа сочилась кровь.

Толпа вокруг внезапно рассеялась, и словно из-под земли на месте происшествия возник дежурный учитель, мистер Хагз. Схватив девочку за руку, он тут же поволок ее наверх, в кабинет директора. В памяти Сюзи отчетливо запечатлелись заискивающее лицо матери и неумолимая физиономия Старого Кремня, как его называли ученики, наставительным тоном повествующего о том, каким отвратительным было поведение ее дочери. Пора принимать решительные меры, говорил директор, больше терпеть нельзя.

Покинув школу еще до конца уроков, Сюзи молча шла по улицам рядом с перепуганной матерью, а придя домой, сразу же поднялась к себе и стала ждать, когда с работы придет отец.

Ожидание было ужасным. Казалось, ему не будет конца. А когда наконец внизу хлопнула дверь и по линолеуму коридора зашелестели шаги отца, Сюзи охватила совершенно невообразимая паника. Что-то теперь будет?!

Подойдя к двери, она слегка приоткрыла ее, пытаясь разобрать голоса родителей. Сначала слышался лишь голос матери, правда, слишком тихий, чтобы что-то понять, затем, как бы подтверждая ее худшие опасения, раздался крик отца:

— Что? Что она сделала?

Сюзи в ужасе сжалась и в ту же минуту услышала его бешеный рев:

— Сью-зен! Ну-ка, быстро сюда!

Нервно сглотнув, она вышла на лестничную площадку.

— Я не виновата, — тихо прошептала девочка. — Они меня дразнили. Однако, взглянув на отца, Сюзи сразу же поняла, что ее не услышат.

— Ты маленькая дрянь! — закричал он и огрел ее ниже спины так, что девочка упала на пол. — Бешеная кобыла!

Кто тебе позволил ломать детям носы?

Повернув голову, Сюзи посмотрела на отца. По ее лицу текли слезы. Она попыталась что-то сказать, произнести заранее заготовленные оправдания, но не смогла вымолвить ни слова. Она видела лишь разъяренное, красное лицо отца, полное отвращения к ней, полное гнева и досады.

«Я не виновата, — повторяла она про себя. — Я не виновата!»

— Встань! — прорычал Боб. — Встань, дрянная девчонка, встань… Сейчас посмотрим, как тебе это понравится!

— Боб… — Мать схватила его за руку. — Нет, Бобу пожалуйста. Не бей ее!

— Не бить? Эта тварь вполне заслуживает, чтобы ее побили! В каком свете она нас выставила! Да кто она такая, чтобы так себя вести?

Сцена эта так и стоит у нее перед глазами. Отец весь из себя, будто справился с кем-то таким же, как он. Но самое худшее было впереди.

Сюзи закрыла глаза и вновь увидела самодовольную ухмылку на лице отца он понял, как сможет по-настоящему ее наказать.

— Что ж, — произнес он, с презрением глядя на дочь. — Не думай, что тебе все так сойдет, мисс. Вот что я тебе скажу: ты остаешься здесь.

Она робко посмотрела на него, не понимая, о чем он.

— Ну да, — с торжествующей ухмылкой пояснил отец. — Тетя Бэбс за тобой присмотрит. Так тебе и надо!

Может быть, тогда ты дважды подумаешь, прежде чем драться. Говорю тебе, мадам, если ты не научишься сдерживать свой характер, то когда-нибудь нарвешься на большие неприятности!

Но даже и тогда она не поняла, о чем идет речь. Даже тогда. Собственно, она поняла, в чем дело, только после того как пришла Линдсей. Уже стемнело, Сюзи лежала на кровати и плакала. На душе было так же черно, как и за окном.

— Сюз! — прошептала Линдсей с порога.

— Уйди, — попросила Сюзи, испугавшись, что сестра станет ее утешать.

Но Линдсей не уходила.

— Мне жалко, что так случилось, — подойдя к кровати, сказала она. — Я тебе потом все расскажу, ладно?

Обернувшись, Сюзи посмотрела на сестру, но в темноте невозможно было разглядеть ее лицо.

— О чем расскажешь?

— О кино. Папа сказал, что ты не пойдешь. Он сказал…

Но Сюзи уже ничего не слышала. Всхлипнув, она уткнулась лицом в мокрую подушку, и все вокруг разом перестало для нее существовать.

Конечно, они ушли. Ушли втроем, как ни в чем не бывало держась за руки — Линдсей посередине, мама и папа по бокам. А Сюзи осталась дома с Бэбс.

Сюзи судорожно вздохнула. Ничего не изменилось.

Столько лет прошло, а все еще больно. Правду говорят эксперты по телику: все значительное в вашей жизни — все, что определяет вашу натуру, происходит в детстве. А потом… ну, потом, ты просто пытаешься во всем этом разобраться. Да, и пытаешься что-то исправить.

Она подошла к окну и, прижавшись лицом к холодному стеклу, посмотрела на пустую улицу.

Эту историю дополняли еще два эпизода. Через много лет, когда она стала жить с Реем, «Доктора Живаго» как-то раз показывали по ящику. Рей был где-то в клубе, так что она сидела в их крошечной гостиной одна, с бутылкой водки в одной руке и с коробкой бумажных салфеток — в другой. Она смотрела «Доктора Живаго» впервые — по правде говоря, до сих пор у нее духу не хватало, и слезы из глаз лились ручьями. Но когда фильм закончился, Сюзи думала вовсе не о нем. Она вспоминала тот день. День, когда ее отец окончательно разрушил те жалкие остатки любви и доверия, которые она к нему еще испытывала.

Через два дня, когда она сидела в «Бейли», к ней подошел парень и, не зная, что она с Реем, начал клеиться.

Вот была драка! Рей чуть не выбил ему стаканом глаз.

Потом все вроде бы утряслось, и тут парень ее узнал.

Отделившись от своих приятелей, он вновь подошел к ней. Рей угрожающе сверкнул глазами, но парень вдруг насмешливо улыбнулся и сказал:

— Ты! Я тебя знаю! Ты Сюзи Фуллер!

Теперь она его тоже узнала. Впрочем, могла бы узнать и раньше — хотя бы по сломанному носу. Она встала, внезапно загоревшись гневом, каким-то необъяснимым образом внезапно вновь оказавшись там!

— Подонок! — крикнула она, указывая на него пальцем. — Из-за тебя я пропустила то кино!

Он недоуменно посмотрел на нее, раскрыв рот от изумления.

— Что?

— Кино! Из-за тебя я пропустила то проклятое кино!

И тут ей вдруг стало ясно, насколько все это нелепо.

Долгие годы она во всем винила именно его, Эрика Слейтера. Но на самом-то деле… Сейчас, глядя на Эрика, с его преждевременной лысиной и выпирающим пивным брюхом, Сюзи поняла, отчего все это. Вся эта жестокость.

Все эти дразнилки. Мерзавец просто чувствовал себя так же неуверенно, как и она сама.

Засмеявшись, она повернулась к Рею и толкнула его локтем в бок.

— Извиняйся!

— Что? — Рей посмотрел на нее как на сумасшедшую.

— Извиняйся!

Он недоуменно засмеялся, затем, решив подыграть ей, посмотрел на ее бывшего мучителя и протянул ему руку.

— Извини, приятель.

— Вот и хорошо.

Но даже в тот момент, когда круг замкнулся и на данном эпизоде был поставлен крест, Сюзи понимала, что кое-что в жизни уже не поправить.

— Ты должен был любить меня, — сказала она, рисуя на холодном стекле невидимое сердце. — Должен был выслушать меня. Ты должен был… — Сюзи вздрогнула, слезы потекли снова, и она тихо прошептала в темноту:

— Должен был меня понять.

Внизу в коридоре зазвонил телефон. Когда звонки наконец прекратились, Сюзи подошла к двери и прислушалась.

— Сюз! Это тебя! — позвала ее мать.