Чайная на Малберри-стрит

— Все руки перепачкаешь, — бормотал Дэниел будто бы про себя, неодобрительно хмурясь на шлепки помадки на бумажных формочках.

Женщины многозначительно переглянулись. Милли постучала себе по виску пальцами с зажатой в них сигаретой. Дэниел Стэнли безнадежен. Пепел с кончика сигареты слетел ей на плечо. Мужчины должны интересоваться боксом, футболом, политикой и автомобильными двигателями. А все эти приплясывания вокруг выпечки просто нелепы. В улыбке Пенни сквозила мрачная решимость. Она сама была сыта по горло странностями Дэниела, но никогда не призналась бы в этом даже лучшей подруге.

Милли пыхнула напоследок и бросила окурок во двор.

— Надо двигать, — сказала она, потянувшись за пальто. — Мне еще в парикмахерскую. Пора снова высветлить перья. Моя лучшая половина выводит меня сегодня на ужин, а я как пугало огородное. — Она натянула пальто. — Ну, будь здорова! — И ушла.

— Пока! — вздохнула Пенни.

Возможно, Миллин муженек малость растолстел, зато, когда приходит время выключать свет, прыти у него хоть отбавляй. Даром что он с ног до головы в татуировках и от него несет машинным маслом, зато в постели он кому угодно даст сто очков вперед. Настоящий Ромео, если верить Милли. Иногда, возвратившись с ней домой из паба после хорошей пьянки, он вставал на колени и что было мочи пел ей серенаду. Даже в два часа ночи. От начала до конца, а если соседи принимались колотить башмаками по стенам, то пел еще громче. Он целовал маленькие ножки Милли и постепенно добирался до ее смеющихся губ. Да, любовник он что надо. В доказательство у них подрастало шестеро ребятишек.

Мужа Пенни все семнадцать лет их совместной жизни больше интересовали чизкейки, чем ножки собственной жены. За все эти годы Дэниел не совершил… ничего эдакого в постели. Ни разу обозленные соседи не стучали в стены жилища Стэнли. Раньше они, случалось, страстно целовались и танцевали, прижавшись друг к другу, в прокуренных ночных клубах. Но когда, возвратившись домой, они ложились в постель, все происходило слишком быстро, не оставляя сладостных чувств и воспоминаний. Несколько раз Пенни хотела поговорить об этом с Милли, но так и не сумела. Как станешь обсуждать такие интимные подробности с Милли Мортимер или с кем-либо еще!

Дэниел и Пенни никогда не раздевались в одной комнате. Переодеваться в ванной по очереди само собой стало правилом. Пенни не могла припомнить, как так получилось. Если грубый, неотесанный сварщик Джек Мортимер мог целовать растяжки на животе Милли и даже ее всклокоченные, пережженные химией волосы и пахнущие табаком губы, тогда чего не хватает Дэниелу? У Пенни была хорошая фигура, пышные кудри и гладкая, как шелк, кожа. Она носила красивое белье, всегда тщательно делала педикюр, пользовалась хорошими духами. И при этом Дэниел каждый вечер выходил из ванной в полосатой пижаме, ложился в кровать и устраивался поудобнее с очередной кулинарной книгой. С тем же успехом они могли бы спать в разных постелях.

Пенни зачитывалась любовными романами в мягких обложках. И когда у нее случайно получалось уговорить Дэниела обратить на нее внимание в постели, она неизменно бывала разочарована его более чем скромными усилиями. Почему он не срывает с нее одежду, задыхаясь от всепоглощающей страсти, как пишут в романах? Почему не прижимает ее к себе в темноте и не шепчет, что жизнь потеряет всякий смысл, если она его разлюбит? Почему желание не охватывает его в самое неподходящее время и в самом неподходящем месте? Милли и Джек как-то раз предавались любви средь бела дня в песчаных дюнах в Портстюарте, устроившись неподалеку от каких-то пресвитерианских богомольцев на отдыхе. Одно из двух: либо рассказы Милли Мортимер и любовные романы нагло врут, либо в семейной жизни у Пенни что-то не клеится…

Интересно, что бы предприняла Милли, узнай она, что Дэниел отказывался обсуждать с Пенни даже саму возможность завести ребенка? Он постоянно твердил, что для ребенка у них нет ни времени, ни места. И что они уже не в том возрасте, чтобы посещать центры планирования семьи и курсы для будущих родителей. Если бы Милли узнала, она бы силком потащила Пенни к адвокату и сама бы заполнила заявление о разводе. Вот как она поступила бы!

Нет, теперь уже слишком поздно взывать о помощи. Ситуация Пенни лучше всего укладывается в заголовок для местных желтых газетенок: «Семейная пара из Белфаста: мы делаем сэндвичи, а не детей!»

Она со стыда умерла бы, если бы кто-нибудь узнал о том, как проходят их дни и ночи наверху, над чайной «У Малдуна». Поэтому она просто говорила Милли, что у них на детей совсем нет времени.

Пенни налила себе еще чая и начала строить планы.

Главная беда, что совершенно не остается сил. Каждое утро она приступала к работе в половине седьмого и заканчивала в лучшем случае только после девяти вечера. Работа отнимала непомерно много времени. Да она, считай, за порог дома не выходит! Дэниел ведал финансовой стороной дела и каждый день, в обед, сам относил выручку в банк. Но Пенни хорошо знала, что у них достаточно денег, чтобы нанять работников и самим в кафе проводить меньше времени. Строго говоря, Пенни могла бы вообще не находиться в кафе. Если бы Дэниел нанял пару официанток, они бы вполне ее заменили. Ну, хотя бы уборщицу-то можно взять? Где это слыхано, чтобы хозяйка кафе сама все убирала и мыла? Стыд и позор.

Пенни просто бесило, сколько времени он тратил на стряпню. Он — как это называется? Трудоголик. По ней, вполне можно было бы покупать кондитерские изделия в булочной, как делал ее отец, когда управлял кафе. Им бы оставалось только подумать, как выигрышно подать их и красиво украсить витрины.

И пора им уже договориться о том, чтобы кафе по вечерам закрывать в нормальное время, несмотря на наплыв клиентов, после окончания мыльных опер. Но уговорить Дэниела на все эти нововведения — та еще задача. Ей понадобится немало мужества, чтобы только заикнуться о них.

Дверь отворилась, и в кафе влетела ватага чумазых школьников. Пороняв на пол портфели и хоккейные клюшки, они выстроились в неровную очередь за булочками с начинкой и песочными трубочками, чтобы подкрепиться по пути в школу. Пенни смотрела на их юные лица и думала, будет ли у нее самой когда-нибудь сын или дочка, о которых она сможет волноваться и заботиться. Детишек не мешало бы причесать, их школьную форму отутюжить. Зато аппетит у них, похоже, здоровый. Вскоре на витрине ничего не осталось. Когда дети убежали обратно в школу, Пенни смахнула горькую слезу и вытерла следы их пальчиков со стекла.

Она разрезала еще несколько булочек, положила на половинки консервированного тунца щедрую ложку домашнего майонеза, сверху украсила зеленым шнитт-луком. Она протерла столики и вымыла посуду. Подметая пол, она думала о красивой кухне из журнала. Наполняя сахарницы, вычищая дохлых мух из сетки на задней двери, мечтала об аккуратно подстриженных деревьях в саду и посудомоечных машинах с безупречным фарфором. А вынося во двор мусор, Пенни грезила об огромных белых диванах и пышных подушках с бахромой по краям.

Глава 3 Бренда Браун из Белфаста

Было девять часов утра, кафе постепенно заполнялось посетителями. Сестры Кроули как раз собирали свои жестянки и длинные полосы объявлений, чтобы отправиться собирать пожертвования дальше, когда в кафе вошла неопрятно одетая молодая особа в заляпанных краской башмаках и заказала чашку чая. Резким движением откинув со лба черную челку, она отдала Дэниелу деньги за чай — пенс в пенс. Сестры Кроули часто задавались вопросом, зачем юная леди так коротко обрезала волосы сзади, если собиралась оставить длиннющую челку, закрывавшую ей лицо. Но девушка, бывшая объектом их презрения, попросту не замечала, какими испепеляющими взглядами они ее одаривали, пока она пила чай или ела что-нибудь в кафе «У Малдуна».

— Нет, тостов не надо, — ответила она Дэниелу.

— Могу я попытаться соблазнить вас яичницей по-ольстерски? Из свежих домашних яиц. Идет нарасхват. С аппетитным кусочком воздушного хлеба, только сегодня испекли…