Ветер прошлого

Она подала на стол ароматный кофе в тончайших фарфоровых чашках с поблекшим рисунком. Вид у нее был недовольный.

— Я вообще-то не о Наполеоне. Меня больше интересуют немцы. Видите ли, уцелевший может быть моим отцом, — признался я.

— Вы думаете, что ваш отец — тот единственный, кто спасся от расстрела сорок лет назад? Что можно выяснить через такое долгое время?

Теперь в ее голосе слышались разочарование и даже откровенная враждебность. Почему-то она почувствовала себя обманутой. Я не стал ей ничего объяснять. Вместо этого, повинуясь мгновенному порыву, я вытащил из кармана табакерку.

— Вот этот рисунок, — спросил я, обращаясь к старушке и показывая ей миниатюру, — вам ничего не напоминает?

Она водрузила на нос пару старомодных очков-пенсне на темной ленточке и принялась внимательно изучать пасторальный сюжет. По мере того как тщательный осмотр продвигался вперед, веселое выражение у нее на лице сменялось болью и ужасом.

— Вы ничего не помните? — переспросил я, ища какого-нибудь знака — подтверждения или отрицания.

Старушка подняла на меня взгляд, и ее прозрачные голубые глазки наполнились слезами.

— Я устала, синьор, — пожаловалась она капризным детским голоском. — Я очень устала.

— Но этот рисунок, эти фигуры вам знакомы?

— Я устала, синьор, — повторила она, и слезы покатились у нее по щекам. — Вы должны меня извинить, я вынуждена просить у вас разрешения удалиться.

— Да, я понимаю, — вздохнул я. — Это я должен просить у вас прощения.

Я обернулся к внучке. Настала пора уходить.

— Обратитесь к управляющему, — сухо посоветовала она на прощанье.

— Непременно, — ответил я.

Ослепительная вспышка молнии разорвала небо. На землю обрушился ливень. Я сел в машину, чтобы вернуться в Милан, но мне хотелось ехать, не останавливаясь, вперед и вперед, пересечь границу грозы и увидеть, что скрывается по ту сторону непроглядной тьмы.

— Есть сообщение для вас, — объявил портье.

Я ощутил неприятный озноб, как от сквозняка.

— От синьоры, — добавил он с участливым видом, протягивая мне конверт.

Я вскрыл конверт. Почерк Стеллы Дианы я видел впервые, но узнал бы ее руку среди тысяч других: эти аккуратные, одна в одну, буковки, эти ровные строчки могли принадлежать только ей. Такой почерк свидетельствовал о большой жизненной силе и выдавал решительный характер.

«Дорогой Алекс, — говорилось в письме, — я, кажется, поняла, что тебе нужно сосредоточиться на решении своих проблем. Занимайся ими спокойно и не торопясь. Ты знаешь, где меня найти. Я люблю тебя. Диана».

Она, конечно, уехала на Сардинию.

— Сардиния? — на всякий случай спросил я у портье.

— Да, синьор, — почтительно ответил он. — Синьора отправилась в Олбию.

Я на мгновение задумался.

— Могу я вам помочь? — спросил портье.

— Спасибо. Вы мне уже очень помогли.

Первая утренняя чашка кофе помогла мне прояснить мысли. Моя жена и дети были на Капри, Стелла Диана — на Сардинии. Похоже, все устранились, чтобы дать мне возможность полностью посвятить себя поискам.

Управляющий имением семьи Альбериги уехал в отпуск, не оставив адреса. Я был, по-видимому, в одном шаге от правды, и все тревожные совпадения последних часов казались кусочками мозаики, из которых постепенно складывался образ маркизы Альбериги д'Адда. Между нею и мной существовала некая доселе неведомая мне связь. Эта женщина играла какую-то роль в истории моей семьи.

Один из служащих Государственного архива любезно пустил меня в хранилище, и я перебрал кипы бумаг, относящихся к семье Альбериги д'Адда, а в особенности к Саулине.

«Саулина Альбериги д'Адда, — прочитал я в выцветшем от времени свидетельстве, — урожденная Виола, родилась в год от Рождества Господа нашего 1784-й, в селении Корте-Реджина, дочь Амброзио и Вимеркати Марии Луиджии. Вышла замуж за маркиза Феба Альбериги д'Адда в 1800 году».

Архивные материалы открыли мне не так уж много, но, перебирая бумаги на пыльных полках, я натолкнулся на те же имена, которые старушка с голубыми глазами дала своим кошкам. Ключ к тайне, которую я хотел открыть, мог быть найден только на вилле Альбериги.

Самолет «ДС-9» приземлился в половине двенадцатого, точно по расписанию, в аэропорту Олбии. Стелла Диана встретила меня в зале ожидания. На ней было простое платье из голубого шелка. Она улыбнулась, и я бросился навстречу этой улыбке, прокладывая себе путь в толпе.

— Привет, — прошептала она, обнимая меня.

— Я так хотел тебя увидеть, — я вдыхал витавший вокруг нее аромат юности и свежести. — Мне тебя не хва-тало.

Мы вышли на площадь и забрались в ее «Лендровер» 1964 года выпуска, сохранивший после стольких лет очарование, присущее классическим моделям автомобилей. Стелла Диана села за руль. Усевшись рядом с ней, я закурил сигарету. Стелла Диана никогда не курила в машине, но прощала мне эту скверную привычку. Ветер растрепал ее волосы, слегка выгоревшие на солнце.

Шины тихо шуршали по извилистому шоссе.

— Ты надолго? — спросила она, глядя на дорогу.

— Еще не знаю.

— Здесь хорошо на море. — Стелла Диана ничего не собиралась объяснять.

— Почему ты уехала? — спросил я с обидой.

— Мне казалось, у тебя есть более важные занятия, — серьезно заметила она. — И потом, если бы я не уехала, тебя не было бы сейчас здесь со мной.

— У меня нет ничего важнее тебя.

Может, это было и не слишком оригинальное признание, но я действительно так думал.

— Надеюсь, мы будем здесь счастливы…

В ее голосе мне послышалась едва уловимая печаль.

— Мы постараемся, — пообещал я.

Я вдруг почувствовал себя молодым и полным сил.

— Вот и приехали! — объявила она, свернув на идущую под уклон, к морю, дорогу, и остановила машину возле приземистого, длинного белого здания, в архитектуре которого ощущался легкий налет мавританского стиля. Казалось, его выстроили недавно, и выглядело оно немного нелепо, как декорация.

Маленькая, смугленькая, черноволосая служанка взяла мою дорожную сумку и скрылась в доме. Я последовал за Дианой к открытому портику, выложенному голубой майоликовой плиткой, и мы вошли во внутренний дворик, где среди растений и цветов стояли низенькие столики с фруктами, удобные диваны и кресла с мягкими подушками. Потом мы углубились в лабиринт коридоров. Стелла Диана распахнула одну из многочисленных дверей. За ней оказалась залитая солнцем комната, обставленная очень просто: белая кровать и два кресла.

— Тебе здесь нравится? — ее взгляд был полон лукавства.

— Мне нравишься ты.

— Сейчас проверим, — усмехнулась Диана.

Я привлек ее к себе и поцеловал. Ее рот был горячим и нежным.

Проснулся я далеко за полдень. Солнце уже ушло из комнаты. Воздух за окном был еще светел, море искрилось бликами. Я взял часы со столика у кровати.

— Четыре часа, — возвестила Диана.

Я обернулся к ней:

— Я думал, ты еще спишь. — Она лежала ко мне спиной, и я провел ладонью по этой бронзовой спине, заставив Диану повернуться. — Ты настоящее чудо.

— Ты тоже замечательный парень, — усмехнулась она в ответ. — Напористый, сильный и нежный. Дай мне закончить кое-какие дела, а потом мы пойдем искупаемся. Вода в этот час чудесная.

Я взглянул на небо. С приближением вечера его краски становились все гуще. Но меня по-прежнему смутно беспокоило это здание, построенное совсем недавно: смущали его архитектурная вычурность и холодный лоск обстановки, словно скопированной из журнала по интерьеру. Интересно, это собственность Дианы или она сняла его? В любом случае дом должен был стоить целое состояние. Я оделся и прошел в гостиную. На стене цвета слоновой кости висела картина Давида Лигара, изображавшая морской берег: песок, море и небо. Мне было знакомо это полотно, оно выставлялось на аукционе, и из-за него в свое время развернулось настоящее сражение. Вернувшись во двор, я взглянул в сторону моря и увидел Стеллу Диану, плывущую в прозрачной, изумрудно-зеленой воде.