Сердце матери (СИ)

Я лежала на его руке и испытывала незнакомый мне покой и в то же время тревогу, глубоко вздохнув, я спросила.

— А что ты хочешь услышать?

— Что угодно, просто расскажи о себе? — улыбнулся он мне, обнадеживающей улыбкой.

И я заговорила, я рассказывала ему о моем городе, мама и сестренке, о больнице в которой я работала, и мне было так спокойно и уютно, что я даже не обратила внимания, кода он стал поглаживать меня через ткань. Стоило мне замолкнуть, и он задавал какой-нибудь вопрос, и я снова начинала рассказывать. Мы говорили обо всем, кроме причин по которым я попала в эту ситуацию, я не хотела, а он, чувствуя мое нежелание, не спрашивал, хотя несколько раз он и пытался спросить намеками, но я уходила от ответа, и он оставил попытки что-то узнать. Я и сама не заметила, как он расстегнул мою блузка, но стоило его руке, нежно прикоснуться к моей обнаженной груди, как я напряглась.

— Что ты делаешь? — наши взгляды встретились, и я увидела в его глазах огонек, которого там раньше не было.

— Я просто ласкаю тебя, тебе же это нравится, не так ли? — ответил он, продолжая поглаживать мою грудь.

Меня учили всегда говорить правду, вот и сейчас я, покраснев, кивнула, так как чувствовала, что от каждого его прикосновения меня бросает в жар, а дыхание сбивается.

— Ты очень красивая девушка, Юля — шепнул он наклоняясь, и целуя меня в губы, и тут я пропала.

Это уже не был тот нежный поцелуй, которым он соблазнял меня раньше, это был требовательный поцелуй, полный страсти и я капитулировала, от тех ощущений, которые он дарил. Его губы сводили меня сума, и постепенно, будто чувствуя меня, он стал спускаться поцелуями к моей шее, а затем припал к моей жилке на ней, что вызвало мой первый стон. Руки тем временем продолжали ласкать мою грудь, то потягивая соски, то просто поглаживая их, что в свою очередь, заставляло мое тело изгибаться в попытке прижаться к нему сильнее. Отстранившись на секунду, он стянул с меня блузку и продолжил ласкать мое тело губами.

К этому времени я окончательно потеряла контроль над собой, я стонала и прижимала его к себе, молясь только о том, чтобы он не останавливался. И вот уже его руки скользят ко мне в штаны и касаются моих нежных губок, а губы накрывают пику моей левой груди, крик срывается с моих губ, и я впервые в жизни узнаю, что значит летать. Когда я пришла в себя, штанов и трусиков на мне уже не было.

Найдя его глазами, я увидела, как он надевает на себя презерватив, а потом поворачивается ко мне и снова возвращается в постель, тут же накрывая мои губы своими. Его руки снова ласкают меня там, и вот я уже снова тянусь к его рукам, а мое тело, как музыкальный инструмент, играет под его ласковыми руками и губами.

— Ты очень нежная — шепчет он, накрывая меня собой — я буду аккуратен и постараюсь не причинять тебе лишней боли, но ее не избежать, прости.

Он проникает в меня и замирает на пару секунд, а потом резким толчком разрывает барьер моей невинности. Я вскрикиваю, а он замирает, давая мне время привыкнуть.

— Самое плохое позади, — шепнул он, целуя мое лицо — теперь будет только приятно, поверь мне.

И я ему поверила, а дальше мое тело порхало, будто взлетая, а он вел меня все выше и выше, все время, убыстряя свой темп, к которому я приспосабливалась и, усиливая нажим, пока мы оба, наконец, не полетели.

Я почувствовала, как он медленно выходит из меня, а потом вдруг услышала его ругательство. Открыв глаза, я увидела, что он держит в руках презерватив, а тот явно порван. Я в ужасе уставилась на него, а он на меня, и вдруг его бледное лицо исказилось страхом, а глаза остекленели, а в следующий момент он схватил меня за плечи и встряхнул.

— Не смей беременеть — прошипел он — слышишь? Не смей этого делать! Это будет ее ребенок, поняла! Не твой, а ее!

— Я поняла! — испугано воскликнула я, пытаясь вырваться из его хватки, но он сжал пальцы сильнее, причиняя мне боль — Мне больно, отпусти!

Я увидела, как в его глазах появляется осмысленное выражение, и он чертыхнувшись отпустил меня, потом слетел с постели и отошел к окну, а я, подскочив с кровати, бросилась в ванную, где и просидела следующие два часа под душем, пытаясь понять, что же со мной сегодня произошло? Потом я услышала стук в дверь и его слова.

— Юля, прости, я не хотел тебя обидеть! Выходи, пожалуйста, иначе я выбью эту чертову дверь.

И опять у меня не было выбора, я, замотавшись в огромное полотенце, выползла из ванной. Он стоял у дверей, и едва я вышла, наши глаза встретились.

— Прости, я такой дуррак, — в его голосе звучало раскаянье и нежность — я не хотел пугать тебя, просто, когда я понял, что кончил в тебе, я подумал…

Он замолчал, явно пытаясь подобрать слова, и не смог, а потом вдруг сказал,

— Давай поспим, все равно нас до утра никто не ждет — но поймав мой взгляд, добавил — я не причиню тебе вреда, просто поспим вместе и все.

Ту ночь мы спали в одной кровати, а утром я проснулась на его плече.

— Доброе утро! — улыбнулся он мне.

— Доброе! — покраснела я.

Он долго смотрел на меня, а потом, вдруг посуровев, сказал.

— Давай вставать, нам пора возвращаться.

Когда я оделась, он отвез меня в центр, отдал мне деньги и уехал, а уже через неделю, подписав контракт, я прошла процедуру оплодотворения.

— Подожди-подожди! Ты хочешь сказать, что ребенок вполне может быть и твоим? — спросила меня Мила, ставя передо мной очередную кружку успокоительного чая

— Да! — кивнула я, беря кружку в руки.

— Тогда, нам просто нужно сделать тест на материнство и все!

— Он никогда не согласится, — усмехнулась я — а у меня нет таких денег.

— Но ты же должна была получить девяносто тысяч? — удивилась подруга — Или ты их сестре отдала?

— Я не получила эти деньги, так как сбежала на девятом месяце, и не отдала ребенка, — покачала я головой — просто послушай и ты все поймешь — видя ее готовность задать следующий вопрос перебила ее я.

4

Уже через две недели, когда Елена Михайловна убедилась, что плод прижился и нормально развивается, даже очень активно, для своих двух недель (что ее очень смущало, так как плод был больше) меня забрали к себе Рябинины. К моему удивлению, встречала меня сама Лили.

— А вот и ты! — улыбнулась она мне — это все твои вещи? — кивнула она на мою сумку и когда получила ответный кивок, сказала своему водителю — Толик, забери сумку, пожалуйста.

— В этом нет необходимости, — попыталась возразить я — она не тяжелая.

— Ты носишь ребенка и тебе нельзя таскать тяжести. Тем более, это одна из его обязанностей — пожала она плечами.

Видя, как парень кладет мою сумку в багажник, я призналась.

— Просто я привыкла сама за собой ухаживать.

— Я поняла, но тебе пора отвыкать, рядом с Сергеем тебе придется быть слабой и позволять за собой ухаживать, — таинственно бросила она — он у нас рыцарь, и ему просто необходима леди.

То с какой нежностью и любовью эта женщина говорила о муже, потрясло меня, и я почувствовала себя еще больше не в своей тарелке, ведь в ту ночь я сходила сума в его объятьях. Я старалась забыть об этом, и сейчас едя в этой машине, опять ощущала себя виноватой особенно из-за того, что безумно боялась, что ребенок мой. Лили же тем временем продолжала болтать, при этом постоянно желая получать мои ответы.

— А ты любишь театр? — прозвучал очередной вопрос.

— Очень! — призналась я — В нашем городке был свой маленький театр и, когда приезжал новый спектакль, моя мама всегда вела нас на него. Это было волшебно!

— Я тоже обожаю театры, это ощущение ожидания, перед тем как откроется занавес и сам процесс! Это просто неописуемое блаженство!

— Я с вами полностью согласна — улыбнувшись, кивнула я.

Она внимательно посмотрела на меня, а потом сказала.

— Юль, а может все же на ты, а то я как-то чувствую себя от выканий старой и немощной.