Дом у озера

Все эти традиции были изобретены еще до появления Кейт на свет и передавались из поколения в поколение со всей торжественностью, подобающей древнему обряду. Она давно заметила, что и Аарон, и дети Фила приняли эти обычаи как нечто важное и стали горячими их приверженцами.

Аарон вернулся с пакетиком М & M's, пастилой и крекерами.

— Спасибо, — сказала Кейт, бросая их в тележку. — Думаю, на первое время хватит. — Двигаясь по последнему проходу, она снова заметила парня в зеленовато-желтой бейсболке с эмблемой «Джон Дир» у отдела с рыболовными принадлежностями. На этот раз на него обратил внимание и Аарон. Несколько секунд мальчик смотрел на незнакомца не отрывая глаз. Когда тот сунул большой палец в задний карман джинсов, Аарон машинально сделал то же самое. Чем старше, тем больше он идентифицировал себя с мужчинами, даже чужими, как этот незнакомец в магазине.

Кейт вдруг поймала себя на том, что и сама исподтишка присматривается к незнакомцу. Самым поразительным в нем было странное сочетание откровенной мужской сексуальности и грубоватости, характерной для обитателя захолустья. Интересно, не слышал ли он их с. Аароном перепалку?

«Стоп, — приказала себе Кейт, направляя тележку к кассе. — Остановись. Тебе нет никакого дела до того, что думает о вас этот мужлан с маллетом. У такого, наверно, и свидетельства о рождении нет».

— Аарон, нам пора. — Она отвернулась, чтобы не встретиться с незнакомцем взглядом, и притворилась, что рассматривает журналы. Вообще-то этим ее интерес к средствам массовой информации и исчерпывался. Порой Кейт становилось стыдно перед собой — считая себя журналисткой, она не смотрела телевизор, не читала газет и вообще вела себя совсем не так, как принято у большинства представителей вышеназванной профессии. В результате ее работа в газете свелась к редким обзорам скромного мира моды Сиэтла.

Журнал «Пипл» объявлял ретроспективу: «Звезды реалити-ТВ — где они теперь?»

— Для меня уж точно самый животрепещущий вопрос, — пробормотала под нос Кейт.

— Давай возьмем вот этот, про двухголового младенца. — Аарон ткнул пальцем в какой-то таблоид. Она покачала головой, успев скользнуть взглядом по небольшой фотографии парня с чеканными чертами лица, пронзительными глазами, короткой, в армейском стиле, прической и лихими усиками. «Герой Америки захвачен приверженцами культа террора» — гласил заголовок.

— Тогда «ТВ-гид», — предложил Аарон.

— У нас нет телевизора.

— Я хотя бы буду знать, что пропускаю и… Постой, мам… Посмотри-ка, твоя! — Он схватил со стойки газету и протянул ей.

Руки вдруг похолодели, сердце заколотилось где-то у самого горла, пальцы задрожали. В такие моменты Кейт ненавидела себя за слабость — это ведь всего лишь газета! — но ничего не могла с собой поделать. Газета называлась «Сиэтл ньюс», выходила раз в неделю и обычно содержала заметки о местных группах, стихотворные подборки, обзоры фильмов и прочие материалы на культурные темы. Сама Кейт, в дополнение к чисто производственной работе, в последнее время писала о моде и извела море чернил, описывая характерную для жителей Сиэтла тенденцию носить носки с сандалиями или сравнивая достоинства и недостатки таких явлений моды, как пирсинг и тату.

Но, по мнению ее редактора Сильвии, этого было недостаточно. И вместо признания за безупречную пятилетнюю службу Кейт получила «розовый листок» [6].

Она развернула газету. Взгляд сам скользнул в верхнюю половину второй страницы, где долгое время, с самого начала, помещалась ее колонка. Теперь над кричащим заголовком новой рубрики красовалась хитро усмехающаяся физиономия «Стильной девчонки». «Стильная девчонка», называвшая себя Венди Норвич, звалась в реальной жизни Элси Крамп и до самого последнего времени обрабатывала корреспонденцию. Повысили Элси, вероятно, за огромное самомнение — от ее речей у Кейт неизменно начинали ныть зубы. Сегодняшняя тема была посвящена обзору местных салонов красоты.

В самом низу страницы скрывалось скромное, набранное мелким шрифтом извещение: «Модный приговор» Кейт временно закрыт».

Вот так. Вся ее профессиональная жизнь уложилась в пять слов.

— Мам, а что значит «временно закрыт»? — спросил Аарон.

— Это значит, что я как бы в отпуске, — объяснила Кейт, чувствуя, как к горлу подступает комок, и презирая себя за это. Она закрыла газету и сунула на место. Отпуск. Только я из него уже не вернусь.

— А жевательную резинку можно? — спросил Аарон, не подозревая о ее душевных терзаниях. — Без сахара. — Он повертел пакетиком, количество вкладышей в котором намного превышало количество пластинок собственно продукта.

— Конечно, можно. — Она наклонилась, чтобы переложить покупки на конвейерную ленту.

За спиной у нее стояла пожилая пара. С первого взгляда было ясно, что эти двое вместе всю жизнь. В их манере держаться присутствовала та легкая непринужденность, что приходит после долгих лет близости и заботы друг о друге; их соединяла та особая связь, что позволяла общаться взглядом или жестом.

Глядя на них, Кейт ощутила в себе ужасную пустоту. Ей было уже двадцать девять, а она до сих пор так и не испытала одной из самых главных радостей жизни. Ни один мужчина не признавался ей в любви. Она не представляла, каково это — чувствовать, что с тобой рядом верный, надежный спутник жизни, человек, на которого можно положиться, тот, кто вопреки всему останется с тобой до конца. Да, у нее есть сын, которого она обожает, родные, которые всегда и во всем помогают и поддерживают. Кейт была благодарна судьбе за все это и иногда чуть ли не стыдилась того, что жаждет большего, мечтает о чем-то еще.

И все же порой, когда Кейт видела счастливую, обнимающуюся, забывшую обо всем на свете пару, она чувствовала глубокую, щемящую боль пустоты. Любить — со стороны это выглядело так просто. Но с ней этого почему-то не случалось. Жизнь обделила ее.

Когда-то, уже давно, Кейт всем сердцем верила, что они с Натаном любят друг друга. Потом, слишком поздно, выяснилось, что никакого надежного основания под тем, что у них было, нет, а их отношения, не выдержав серьезного испытания ее беременностью, рассыпались, словно льдина, на кусочки, постепенно разнесенные течением в разные стороны.

Разгружая тележку, Кейт ощутила на себе взгляд парня в бейсболке «Джон Дир». В том, что он наблюдает за ней, не было ни малейших сомнений, хотя его глаза и прятались за стеклами очков. Их разделяло два ряда, и Кейт, повернувшись, увидела только его спину, но она могла бы поклясться, что еще секунду назад он смотрел на нее. Может, хотел проверить, пользуется ли она продовольственными талонами.

А вот это уж не твое дело, подумала Кейт. Тоже мне, еще и с маллетом. Ее взгляд скользнул по широким плечам под клетчатой рубашкой.

Счет превысил ее ожидания, но Кейт успокоила себя той мудрой мыслью, что начиная с нуля человек всегда тратит вначале чуть больше. Она провела платежной картой по автомату и с удивлением увидела сообщение об ошибке. Отлично! Она повторила попытку, и на этот раз машина дала другой ответ: «Пожалуйста, подождите кассира».

— Похоже, моя карточка не работает. — Кейт протянула карточку кассирше.

Та набрала код вручную.

— Извините, мэм. Запрос отклонен. Отклонен.У нее засосало под ложечкой.

— Я выпишу чек. — Кейт принужденно улыбнулась и достала из сумочки чековую книжку.

— Мы принимаем только местные чеки, — извиняющимся тоном предупредила кассирша.

Кейт оглянулась на стоящую за спиной пожилую пару.

— Хорошо, я расплачусь наличными, — пробормотала она. — Вы ведь принимаете наличные?

— А у тебя хватит? — спросил Аарон, и его пронзительный голосок наверняка долетел до парня в бейсболке.

Молча поджав губы, Кейт пересчитала наличные — четыре двадцатки, десятку, две бумажки по доллару и тридцать три цента мелочью — и взглянула на дисплей кассового аппарата.

— Пошарь по карманам, Аарон. Мне не хватает двух долларов и девяти центов.