Тысяча незабываемых поцелуев (ЛП)

— Навеки, — повторил он.

Мы сидели в тишине некоторое время, пока Рун не спросил:

— Для чего эта банка? Что в ней?

Вытянув руку, я взяла банку и подняла ее в воздухе.

— Моя бабушка подарила мне новое приключение. То, что будет длиться всю мою жизнь.

Брови Руна были нахмурены, и его длинные светлые волосы упали на глаза. Я убрала их в сторону, и он полуулыбнулся, когда я сделала это. Все девочки в школе хотели, чтобы он так улыбался им, — они сами говорили мне. Но он улыбался только мне. Я говорила им, что никто из них в любом случае не может заполучить его, он был моим лучшим другом, и я не хотела делиться.

Рун махнул рукой в сторону банки.

— Я не понимаю.

— Ты помнишь, любимые воспоминания моей бабушки? Я рассказывала тебе.

Я видела, что Рун сосредоточенно думал, затем внезапно сказал:

— Поцелуи от твоего дедушки?

Я кивнула и сорвала бледно-розовый лепесток вишневого цветка с ветки, свисающей над моей головой. Я уставилась на лепесток. Они были бабушкины любимые. Она любила их, потому что они не оставались надолго. Она говорила мне, что самые лучшие и красивые вещи не остаются надолго. Вишневые цветки были слишком красивыми, чтобы цвести весь год. Они были особенные, потому что их жизнь коротка. Как самураи — чрезвычайная красота, быстрая смерть. Я все еще не до конца понимала, что это означало, но она сказала, что я пойму, когда стану старше.

Хотя я думала, она была права. Потому что моя бабушка не была такой старой, и она уходила молодая, по крайней мере, так сказал папа. Может, поэтому она так любила вишневые цветки. Потому что она была точно такой же.

— Поппимин?

Услышав голос Руна, я подняла голову.

— Я прав? Поцелуи твоего дедушки — любимые воспоминания твоей бабушки?

— Да, — ответила я, опуская лепесток, — из-за всех поцелуев, что она получала от него, ее сердце почти взрывалось. Бабушка сказала, что его поцелуи были самой лучшей вещью в мире. Потому что они означали, что он любит ее. Что он заботится о ней. И он любил ее за то, какой она была.

Рун сердито посмотрела на банку и фыркнул.

— Я все еще не понимаю.

Я рассмеялась, когда его губы надулись, а лицо сморщилось. У него были красивые губы, они были очень пухлые — губки бантиком. Я открыла банку и вытащила пустое розовое бумажное сердечко. Я вытянула его между собой и Руном.

— Это пустые поцелуи, — я указала на банку. — Бабушка дала мне тысячу таких, чтобы собрать за всю жизнь. — Я опустила сердце обратно в банку и взяла его за руку. — Новое приключение, Рун. Чтобы собрать тысячу незабываемых поцелуев от моей второй половинки, прежде чем я умру.

— Я... что... Поппи? Я в замешательстве! — сказал он, но я слышала злость в его голосе. Рун мог быть очень угрюмым, когда хотел.

Я вытащила ручку из кармана.

— Когда мальчик, которого я люблю, поцелует меня, когда это будет ощущаться так особенно, что мое сердце почти взорвется, — только сверхособенный поцелуй, — я напишу детали поцелуя на одном из сердечек. Это для тех времен, когда я буду старая и седая, и захочу рассказать своим внукам о самых особенных поцелуях в своей жизни. И о милом мальчике, что подарил мне их.

Я подскочила на ноги, волнение пробежало сквозь меня.

— Этого бабушка хотела от меня, Рун. Поэтому я должна скорее начать! Я хочу сделать это для нее.

Рун тоже подскочил на ноги. Именно в этот момент из-за порыва ветра лепестки с веток вишни пронеслись прямо там, где мы стояли, и я улыбнулась. Но Рун не улыбался. На самом деле он выглядел явно взбешенным.

— Ты собираешься целовать мальчика для своей банки? Особенного мальчика? Того, кого любишь? — спросил он.

Я кивнула.

— Тысяча поцелуев, Рун! Тысяча!

Рун покачал головой, его губы были поджаты.

— Нет! — зарычал он. Улыбка сошла с моего лица.

— Что? — спросила я.

Рун сделал шаг ближе, яростно качая головой.

— Нет! Я не хочу, чтобы ты целовала мальчика ради своей банки! Я не позволю этому произойти!

— Но... — я попыталась заговорить, но Рун взял мою руку в свою.

— Ты мой лучший друг, — сказал он и выпятил свою грудь, потянув мою руку. — Я не хочу, чтобы ты целовала мальчиков!

— Но я должна, — объяснила я, указывая на банку. — Я должна сделать это для своего приключения. Тысяча поцелуев — это много, Рун. Ты все еще будешь моим лучшим другом. Никто никогда не будет значить для меня больше, чем ты, глупенький.

Он сурово уставился на меня, затем на банку. В моей груди снова заболело, по выражению его лица я видела, что он несчастлив. Он снова был не в духе.

Я сделала шаг ближе к своему другу, и глаза Руна вперились в мои.

— Поппимин, — сказал он более глубоко, его голос был тверже и уверенней. — Поппимин! Это значит моя Поппи. Навечно и навсегда. Ты МОЯ Поппи!

Я открыла рот, чтобы крикнуть на него в ответ, сказать ему, что это приключение, которое я должна начать. Но когда я собралась сделать это, Рун наклонился вперед и внезапно прижал свои губы к моим.

Я замерла. Я не могла двинуть ни мускулом, когда чувствовала его губы на своих. Они были теплые. На вкус как корица. Из-за ветра его волосы щекотали мою щеку. Они начали щекотать мой нос.

Рун отстранился, но его лицо оставалось близко к моему. Я пыталась дышать, но в моей груди было забавное ощущение. Такое легкое и воздушное. И мое сердце билось так сильно. Так сильно, что я прижала руку к груди, чтобы почувствовать, как оно яростно бьется.

— Рун, — прошептала я. Я подняла руку, чтобы прижать пальцы к своим губам. Рун моргнул и затем снова моргнул, пока наблюдал за мной. Я вытянула руку и прижала свои пальцы к его губам.

— Ты поцеловал меня, — прошептала я ошеломленная. Рун поднял свою руку, чтобы взять мою. Он опустил наши соединенные руки к моему боку.

— Я подарю тебе тысячу поцелуев, Поппимин. Все их. Никто не будет целовать тебя, кроме меня.

Мои глаза расширились, но сердце не замедлилось.

— Это будет вечность, Рун. Никогда не целовать никого другого — это значит, что мы будем вместе вечность, и во веки веков!

Рун кивнул и затем улыбнулся. Он не часто улыбался. Обычно это была полуулыбка или ухмылка. Но он должен улыбаться. Он был очень красивым, когда это делал.

— Я понимаю. Потому что мы навечно и навсегда. Навеки, помнишь?

Я медленно кивнула головой и затем склонила ее в сторону.

— Ты подаришь мне все мои поцелуи? Достаточно, чтобы заполнить банку? — спросила я.

Рун еще раз улыбнулся мне.

— Все их. Мы заполним полную банку и больше. Мы соберем больше тысячи.

Я ахнула. Я внезапно вспомнила банку. Вытянула руку, чтобы достать свою ручку и открыть крышку. Вытащила пустое сердечко и села писать. Рун сел на колени передо мной и положил руку на мою, помешав мне писать.

Я подняла взгляд в замешательстве. Он сглотнул, заправил свои длинные волосы за ухо и спросил:

— Когда... я... целовал... тебя... твое сердце почти взорвалось? Это было сверхособенно? Ты сказала, только сверхособенные поцелуи могут попасть в банку. — Его щеки окрасились в ярко-красный, и он опустил глаза.

Не думая, я наклонилась вперед и обернула руку вокруг шеи моего лучшего друга. Я прижала свою щеку к его груди и прислушалась к биению его сердца.

Оно билось так же быстро, как и мое.

— Было, Рун. Это было так особенно, как только могло быть.

Я ощутила, что Рун улыбнулся у моей головы, затем я отстранилась. Скрестила ноги и положила бумажное сердце на крышку банки. Рун сел, тоже скрестив ноги.

— Что ты напишешь? — спросил он. Я постукивала ручкой по своим губам, упорно думая. Затем выпрямилась и наклонилась вперед, прижав ручку к бумаге.

Когда закончила писать, я опустила сердце в банку и закрыла крышку. Я подняла взгляд на Руна, который наблюдал за мной все время, и гордо объявила:

— Вот. Мой первый незабываемый поцелуй.