Рожденная заново

Шесть манекенщиц приехали из других мест, и каждый день их пребывания стоил немалых денег. Поэтому на репетиции, которые вел балетмейстер, было отведено всего три дня, но это были три очень напряженных дня. Девушки танцевали и двигались под музыку до изнеможения. В перерывах коллеги Юлии должны были все снова и снова примерять разные модели. В одном месте нужно было убрать складку, в другом — что-то заколоть булавкой, чтобы потом, на показе, все вещи сидели безупречно.

Показ моделей должен был начаться в субботу в восемь часов вечера. За два часа до этого все манекенщицы должны были отправиться в гримерную, чтобы им наложили макияж. Юлия едва узнала себя: вокруг глаз толстым слоем лежали тени, на веки были приклеены длинные искусственные ресницы, а губы алели ярко-красной помадой. Юлии хотелось немедленно смыть весь этот макияж.

— Нет, нет, девочка, это должно быть именно так! — успокаивала ее гримерша, которую Элвира Хаген наняла специально для этого случая. — Представьте себе, зрители в первом ряду сидят не менее чем в трех метрах от сцены, что уж говорить о местах в задних рядах. Вы должны быть очень ярко накрашены, если не хотите выглядеть как серая мышка.

Несмотря на все ухищрения, у Юлии был несчастный вид.

В это время в гримерную заглянула Элвира Хаген.

— Готова, Юлия? Сейчас начинаем. Народу собралось очень много — раскуплены все билеты!

Она опять исчезла, и Юлия услышала, как в соседней комнате весело загалдели манекенщицы, когда Элвира Хаген сообщила эту радостную новость.

Вдруг свинцовая тяжесть навалилась на Юлию, ее охватила настоящая паника.

— Я не могу, — пробормотала она растерянно, — я не могу… вот так появляться.

— Ну, вот еще! Ради бога, возьмите себя в руки!

— Но я не могу даже пошевелиться!

— О, девочка, но это же просто страх перед выходом на сцену. Это совершенно нормально.

— Но раньше со мной не случалось ничего подобного.

— Значит, сегодня это в первый раз. Вы привыкнете потом к этому. — Гримерша доброжелательно, но отнюдь не нежно ткнула ее под ребро. — А теперь вставайте и быстро идите к сцене.

Юлия нетвердой походкой послушно двинулась к двери.

— Ни пуха, ни пера, малышка! — крикнула ей вслед гримерша.

На сцене за занавесом толпились манекенщицы. Девушки тоже нервничали, хотя, может быть, и не так сильно, как Юлия, но все же им удавалось держать себя в руках.

— Приготовились! — скомандовал балетмейстер. — И… пошли!

Послышалась музыка и открылся занавес. Все семь манекенщиц одна за другой вышли на сцену. Раздались аплодисменты, и девушки, почти танцуя, двинулись по сцене. Они улыбались, зная, как восхитительно выглядят в своих мини-шортах и ярких корсажах.

Юлия, которая только что едва могла сделать один шаг, почувствовала, как с каждой секундой начинает освобождаться от всех своих страхов. Ей казалось, что вся ее прежняя жизнь вела к этой цели — выйти на сцену. Она уже справилась с волнением, и сияющая улыбка на ее лице была не искусственной, а шла из глубины души. Юлия чувствовала себя счастливой.

Это возвышенное чувство удерживалось у нее и после — когда она переодевалась в дневные платья. Переодевались манекенщицы очень осторожно, чтобы не испачкать макияжем платье и не испортить искусно сделанные прически. Юлия нетерпеливо давала поправить себе волосы и попудрить нос, но она буквально сгорала от желания поскорее снова появиться на сцене.

Показ моделей продолжался почти два часа. Была продемонстрирована вся коллекция: пляжные костюмы, шорты, брюки, жакеты, юбки, блузки, коктейльные платья и, наконец, изысканные вечерние туалеты. Манекенщицы появлялись на сцене в различном составе, то по одной, то маленькими группками, то все вместе. Ни одно, даже самое маленькое происшествие не помешало ходу показа. Для Юлии никогда в жизни время не летело так быстро.

И вот наступил момент, когда она должна была появиться на сцене одна, одетая в сказочно красивое свадебное платье.

Маркуард не стал помогать ей при этом переодевании. Он просто подправил юбку, хотя в этом и не было никакой необходимости.

— А теперь, пожалуйста, ничего не делайте, — напомнил он, — никакой мимики, никаких движений и никаких танцевальных па, пожалуйста! Просто ведите себя так, как будто публика — это ваш жених.

— Да, да, я знаю, — кивнула Юлия, так как она уже неоднократно слышала это.

Ей зачесали волосы назад, прикрепили сверху миртовый венок, кто-то вложил ей в руку букет цветов и расправил шлейф.

Когда занавес раздвинулся, ей навстречу понеслись одобрительные возгласы и аплодисменты, которые переросли в настоящую овацию. Зрители встали, восторженно приветствуя ее. Среди зрителей в зале она мельком успела заметить высокого, светловолосого молодого человека в темном костюме, который бурно аплодировал ей.

Юлия чувствовала себя на седьмом небе от счастья.

Ее приподнятое настроение сохранялось и после показа, когда манекенщицы шумно переговаривались и поздравляли друг друга. Радость Юлии не могли омрачить даже такие замечания, как «тоже мне премудрость! В свадебном платье у каждой будет успех!» Она объяснила это ничем другим, как просто завистью.

Маркуард совершенно неожиданно обнял ее и расцеловал в обе щеки; в его глазах заблестели слезы.

Доктор Хаген по-отечески похлопал ее по плечу.

— Хорошая работа, Юлия!

То, что Элвира Хаген вообще не сказала ничего, совсем не удивило Юлию. Элвира, казалось, была очень занята тем, чтобы просмотреть каждую вещь из коллекции и определить, не появилось ли дефектов после демонстрации, а затем развесить все на стойки с вешалками. Ей помогала в этом Илз-Лорэ. На следующий день должен был состояться еще один специальный показ для потенциальных заказчиков.

Юлия и этот показ провела без единого огреха. Несмотря на то, что она совершенно не выспалась и у нее от усталости болели все мышцы, она, сияющая и окрыленная, проходила по сцене туда и обратно, останавливаясь, когда заказчики хотели внимательно рассмотреть модель или даже наощупь проверить ткань, из которой сшито это платье. Юлия терпеливо сносила все, не моргнув и глазом.

Когда день закончился, у нее было такое приподнятое настроение, что, возвращаясь домой, она почти бежала.

Дома отец, увидев ее в таком взволнованном состоянии, заварил ей валерьяновый чай.

— Ты перевозбудилась и тебе надо бы отдохнуть.

Юлия выпила этот чай, но не потому, что это было действительно нужно ей, а просто чтобы не обидеть отца, чья забота так тронула ее. Она рано легла в кровать, долго не могла заснуть, хотела встать, но отказалась от этой мысли, чтобы не беспокоить отца, и в конце концов погрузилась в сон.

На следующее утро Юлия проснулась без звонка будильника. Она даже не сразу вспомнила, что у нее свободный день.

В квартире было очень тихо, отец уже давно уехал на работу, и вдруг ее охватило чувство одиночества.

Она прекрасно понимала, что у нее были все основания чувствовать себя счастливой. Но она не чувствовала себя такой. Почему? Ведь показ мод был ее успехом, вчера ее так хвалили. Почему же сейчас она была в таком подавленном состоянии?

Состояние Юлии даже нельзя было назвать подавленным, это было просто падение с головокружительной высоты в зияющую пропасть.

Она долго лежала, прежде чем собралась с силами и встала. В кухне налила себе чашку кофе, потом стоя пила, и у нее замерзли ноги. Она забыла надеть тапочки, и не было сил пойти за ними. Слишком горячий кофе и холодные ноги Юлия восприняла как справедливое наказание. За что? В чем же она провинилась?

Больше всего сейчас ей хотелось снова нырнуть в постель и закрыться с головой одеялом. Но был уже двенадцатый час, Юлия знала, что не сможет снова заснуть. Она должна была взять себя в руки и начать что-то делать.

В конце концов она решила убраться в квартире, тем более, что в прошедшую субботу не смогла этого сделать. Обычно обязанности домохозяйки не приносили ей никакой радости, и она старалась подбодрить себя, что-нибудь напевая. Но сегодня она не смогла выдавить из себя ни звука.