Сохрани любовь (ЛП)

Наш диалог прервался тихим «кхм» позади. Резко повернувшись, я увидел Джо в другом конце комнаты. Он выглядел уставшим, даже более уставшим, чем в прошлый раз. Чувство вины захлестнуло меня, как я мог так сорваться и оставить их одних в больнице, наедине с пониманием, что ей становится хуже.

С Мэдди за руку я подошёл к нему, но никак не мог подобрать слов, чтобы хоть что-то сказать. Понимающий взгляд Джо ясно дал понять, что сейчас ничего и не надо было говорить. Он похлопал меня по плечу и быстро обнял. Мужчина протянул руку Мэдди, и когда она в ответ протянула свою, то сказал:

— Ты, должно быть, Мэдди. Рид и Кэтти много хорошего говорили о тебе, — он аккуратно поцеловал её руку и добавил: — Очень рад встрече с тобой. Но хотел бы, чтобы это случилось при других обстоятельствах.

В глазах Мэдди появилось сострадание и любовь.

— Я тоже хотела бы. Я могу вам чем-то помочь?

Кэтти вздохнула и подошла к Джо. Обняв отца за талию, она сказала:

— Я как раз хотела идти готовить всем ужин. Мы не ели целый день, — Кэтти казалась такой потерянной и одинокой. Скоро она потеряет женщину, которую уже безоговорочно считала своей мамой, и я точно знал, что Мэдди понимала её чувства. Посмотрев на меня, Мэдди будто спрашивала разрешения; поцеловав девушку в макушку, я сказал:

— Иди. Нам всем не повредит поесть, — и едва улыбнулся ей.

Мэдди и Кэтти направились на кухню, а Джо к лестнице, ожидая, что я последую за ним, но я будто прирос к полу. Хоть как-то взяв свои чувства под контроль, я безмолвно подошёл к нему. Пока мы понимались по лестнице, Джо рассказывал последние новости о самочувствии моей матери. Вчера у неё был ещё один сердечный приступ. Её организм сейчас был настолько слабым, насколько это вообще возможно, и медсестра, которая сегодня приходила, сказала, что будет чудом, если она продержится до конца недели.

Мы остановились возле двери, и Джо положил руку мне на плечо.

— Я рад, что ты вернулся, сынок. Понимаю, что это трудно, и знаю, что твоя мама наделала ошибок, но она любит тебя, и я просто хотел сказать, что ты хороший человек, если уж решил быть здесь, рядом с ней.

Его слова звучали как слова одобрения от отца. Хотя мне так не казалось, учитывая поступки, которые я совершал, но сейчас хотелось оставить это позади. Он ещё раз похлопал меня по плечу и сказал:

— Заходи. Я говорил ей, что ты скоро приедешь, — мужчина развернулся на пятках и пошёл помогать девочкам с ужином.

Я тихо постучал в дверь, понимая бесполезность этого поступка, но мне что-то надо было сделать с дрожащими от страха руками. Сделав шаг внутрь, я растерялся от вида больничной кровати в комнате, которая занимала практически всё пространство. Я помнил, как Кэтти сказала, что медсестра попросила создать надлежащие условия, но этого я не ожидал. И правда, наконец, обрушилась на меня.

У кровати стояло такое же кресло, как и внизу. И я могу сказать по большому количеству журналов, разбросанных по полу, Кэтти проводила здесь много времени, читая маме.

Мама тихо лежала на кровати, и умиротворённо спала, поэтому я сел в кресло. Когда я взял её хрупкую руку в свою, она проснулась, повернувшись лицом ко мне.

— Привет, малыш, — мама похлопала по нашим сомкнутым рукам и притянула их к сухим губам. Её голос был каким-то надломленным и слабым. Отпустив руку, я потянул ей стакан воды с тумбочки и помог сесть. Она потянулась к стакану дрожащими руками.

Улыбнувшись маме, я сказал:

— Не урони стакан. Ты же не хочешь снова менять этот бандаж, — это всё, что я смог придумать, чтобы хоть чуть-чуть сгладить атмосферу.

Она посмеялась, и я помог ей сделать глоток. Вновь поставив стакан на прикроватную тумбочку, мама натянула одеяло на колени и облокотилась на спинку кровати.

Мы сидели несколько секунд в тишине, и, мягко говоря, это было очень неловко. Что в такие моменты вообще надо говорить? «Эмм… я слышал, что ты действительно умираешь в этот раз» — это полная хрень. Казалось, что всю ситуацию выдернули с фильма «Форест Гамп». Мама умирала. Она понимала это, и я тоже, но никто из нас ничего не мог поделать.

Последние пять лет, которые были проведены в слепой ненависти, когда я оканчивал школу, а потом избегал всего, что только было связано с домом, вдруг пропали. Внезапно всё время, которое казалось таким бесконечным, растворилось. Как бы я хотел провести больше времени с мамой.

— Я так скучала по тебе эти две недели, — её тихий голос прервал наше молчание. — Я не думала, что ты вернёшься. Я, конечно, понимаю, почему ты не вернулся, но, действительно, удивлена, что ты приехал.

Спрятав на минуту лицо в ладонях, я постарался скрыть горе, которое сейчас брало верх над всеми эмоциями, и вздохнул, ещё одна бессмысленная попытка успокоиться.

— Я… ты прости, что я две недели назад отвернулся от тебя, от Джо, от Кэтти, — и пока я не произнес слово «прости», я не понимал, что это то, что я на самом деле чувствовал. Моё сердце готово было разорваться от любви к маме в тот момент. Она несла эту ношу вины уже целую жизнь. Как бы я хотел снять с неё этот крест и дать ей хоть немножечко счастья и удовольствия.

— Тише. Всё в порядке, Рид, — она похлопала меня успокаивающе по руке, — тебе не надо ни за что извиняться. Я сама сделала это с нами. Я слишком долго держала нас на расстоянии, — признание отражалось на её лице. — Это первое Рождество, которое мы проводим вместе, с тех пор как тебе исполнилось семнадцать. Господи, я потратила столько времени впустую. Прости меня, милый, но у меня нет подарка для тебя, — она закрыла лицо руками и начала плакать, вытирая слёзы.

Я отнял её руки от лица, и попытался успокоить и отогнать ненужные переживания.

— Не беспокойся об этом, — я тоже ничего ей не принес, но у меня было кое-что, что смогло бы поднять ей настроение. Я дотянулся до заднего кармана и достал бумажник. Вытянув фотографию со специального кармашка, я передал её маме.

— Возможно, у меня что-то есть для тебя, — она взглянула на фотографию УЗИ, а потом посмотрела на меня в полном непонимании.

Прикрыв ладошкой губы, второй рукой мама попыталась сдержать рыдания. Господи, надеюсь, что я правильно сделал. Когда она немного пришла в себя, то вновь посмотрела на меня, в её глазах были слёзы, сквозь которые мама сказала:

— Ты… это то, о чём я думаю? — в её словах одновременно сквозили неверие и надежда.

— Ну, я — нет, а вот моя девушка, Мэдди — да, — мама махнула рукой на моё дурачество, и мои губы изогнулись в глупой улыбке, — но, да, это то, о чём ты думаешь. У неё срок в конце августа, — ещё раз изучив фотографию, мама казалась сейчас такой живой, впервые с тех пор, как я зашёл в эту комнату.

Мама села на кровати и обняла меня со всей силой, которая у неё сейчас была, что на самом-то деле было и не очень-то сильно, но я чувствовал её любовь, даже несмотря на хрупкие объятия. Вытирая слёзы, она передала мне фотографию. Когда я аккуратно засовывал её назад в кармашек в бумажнике, мама сказала:

— Как бы я хотела увидеть её. Я понимаю, что у меня не будет шанса увидеть этого милого, сладкого малыша, но я бы хотела встретиться с девушкой, которая смогла найти путь к твоему сердцу, — она приложила руку к груди, отчаянно пытаясь удержать рыдания.

— Если ты действительно хочешь этого, то я могу привести её, она внизу с Кэтти и Джо готовит ужин.

На её лице засияло счастье. Мама нервно пригладила волосы, стараясь их уложить.

— Я не очень-то хорошо выгляжу. Я же не могу встретить её в таком виде, — грусть испарилась в тот же момент, когда она начала переживать по поводу встречи с Мэдди.

— Мам, поверь тому, что я сейчас скажу, Мэдди уже давно хотела встретиться с тобой. Она, наверняка, вообще не будет обращать внимания на то, как ты выглядишь,— потерев пальцами переносицу, я сказал самые важные слова: — Именно она уговорила меня вернуться сюда, и именно из-за неё я приехал. И сейчас я даже не буду спорить с тем, что это было правильным решением, — я улыбнулся, пытаясь вселить в неё уверенность.