Весенний марафон

Еще раз с нежностью подумав про Катеньку, про ее заботу и деликатность, Василий принялся вытаскивать из-под щенка газету. Щенок игре обрадовался, принялся страшно рычать и прижимать газету лапами.

– Отдай, дурень! Кто тебя научил газеты драть? Тут Галины Ивановны телефон записан, – увещевал его Василий. – Я к ней не поеду, а позвонить должен. Обещал приехать – значит, непорядочно просто так пропадать, хотя бы позвонить надо…

Газета досталась в итоге Василию слегка замусоленной и помятой, но целой, а вот набрать номер он не успел. В дверь кто-то позвонил, и он пошел открывать.

На пороге стояла… О нет, Василий не смог бы ее достойно описать! Стояла шикарная длинноволосая блондинка в белой шубе и белых сапогах на высоченной платформе.

– В-вам кого? – едва смог выговорить Василий.

– А вы Василий? Тогда вас. Я могу войти? – И, не дожидаясь, пока хозяин придет в себя, она слегка пододвинула впавшего в столбняк Васю и прошла в прихожую.

– Д-да, да, п-проходите, конечно, – в спину ей пробормотал он и бросился следом.

– Извините, что я без звонка, вы написали, что адрес для писем, а я подумала – лучше уж встретиться лично, тогда сразу все понятно. Вы сейчас не заняты? – Поверх плеча Василия она заглянула в комнату – это не составило для нее труда, потому что он едва доставал ей до подбородка.

– Не занят, не занят, п-проходите, пожалуйста, – засуетился Василий. – А это мой Умка, – представил он вылетевшего в прихожую щенка.

– Ой, нет, я собак не особенно люблю, – скривилась гостья. – Хотя ваш ничего, славный. Он большой вырастет? Порода какая?

– Не з-знаю, я его п-подобрал.

– Как? А вы его к ветеринару возили? У него могут быть блохи, глисты, да мало ли что еще?! – Говоря все это, гостья брезгливо переступила через пса, который вознамерился ее обнюхать, сбросила шубку Василию на руки – он едва успел подхватить, прошла в комнату и уселась в кресло.

«Дура, – чихнув, подумал щенок и ушел в кухню, там залез на подоконник и стал смотреть во двор. – Дура и есть. Сама блохастая. И пахнет противно. В носу чешется».

А в комнате Василий, поглупев от восхищения, таращился на гостью. Если бы она была одета по-другому, никто не назвал бы ее полной, сказали бы – в теле. Но она была одета, а вернее, чудом утрамбована в такие тесные джинсы, что не поместившаяся в них часть обширной складкой нависала сверху, над ремнем с переливающейся пряжкой. Кофта с блестящими штучками вдоль выреза и на рукавах тоже была, на взгляд Василия, незнакомке тесновата, зато обтягивала грудь и вздергивалась вверх, открывая еще пару загорелых складочек на боках.

– Проходите, – по-хозяйски пригласила Василия довольная произведенным эффектом гостья. – Садитесь, поговорим.

Василий плюхнулся на диван. Он был бы и рад поговорить, да язык его совершенно не слушался, в горле пересохло, и слова не шли на ум. Он испытывал сложное чувство. С одной стороны, блондинка была великолепна, фотографии вот именно таких красоток мужики вешали в кабинах своих колесивших по дорогам «КамАЗов», и он тоже вешал. И эта, похоже, тоже не из скромниц. Но с другой стороны, его квартира – это его личная территория, куда не допускаются посторонние, тем более – женщины. Сперва из-за сына, а потом он привык к такому порядку. За все годы исключение было сделано только для Катеньки, но она и сама была исключением. Это вторжение грозило внести такую же смуту в его упорядоченную жизнь, какую блондинка только что внесла в его душу. А что – вполне может быть… Нет, этого, конечно, быть не может, одернул себя Василий, слишком уж она красива. Но зачем она пришла домой? Она должна была, как все, позвонить или написать, и он был бы счастлив с ней встретиться – но не у себя дома, нет.

– У вас очень славно, – милостиво кивнула блондинка. – Двухкомнатная? Приватизированная? А сколько человек прописано?

– Д-двое. Я и с-сын.

– Про сына вы ничего не написали, – скроила гримаску гостья. – Сколько ему лет?

– В-восемнадцать. Скоро б-будет. Он с матерью живет, – поспешил успокоить ее Василий. – М-мы в разводе, он раньше т-тут жил, но мы…

– Почти совершеннолетний, значит, – перебила его блондинка. – Если живет с матерью, значит, можно считать, бывший член семьи. А приватизировано на двоих?

– На д-воих. А что такое? – вдруг спохватился Василий.

– Ой, вы знаете, теперь так много брачных аферистов, – очаровательно улыбнулась блондинка, перекладывая левую ногу на правую или наоборот – Василий и под пистолетом бы не сказал, хотя смотрел очень внимательно. – Напишут, что «материально и жильем обеспечены», а у самих ни кола ни двора. А женщина часто бывает так беззащитна перед сильным полом. Особенно одинокая женщина. Но вы, я вижу, человек порядочный, и мы могли бы с вами…

Женщина опять улыбнулась и, слегка потянувшись, аккуратно одернула кофточку. Складочка на талии, так понравившаяся Василию, в итоге временно исчезла из поля зрения, зато в вырезе обнаружились такие глубины, что у Василия захватило дух…

«Ну пришла и пришла, что особенного, – подумал смятый эйфорией Вася. – Женщина одинокая, боится к себе мужчин приглашать, и понятно – такая красавица. Это что же делается с мужиками, если такие женщины в одиночестве живут?! Да, в конце концов, если на то пошло, вполне…»

– Эй! Ау! – вернул его с небес на землю голос гостьи.

Василий неохотно вынырнул на поверхность из затягивающей глубины своих эротических фантазий.

– Может быть, вы мне предложите что-нибудь выпить?

– Извините, в д-доме не держу, непьющий я, – смутился Василий. – Да и не х-ходит ко мне никто. Может, ч-чаю?

– Ну, тогда чаю, – скроив мимолетную гримаску, согласилась блондинка.

И Василий отправился на кухню ставить чайник. Включив свет, он увидел сидевшего на окне Умку. Вид у пса был обиженный и недовольный.

– Да ладно тебе, – виноватым шепотом пробормотал Василий. – Ну потерпи…

Пес чихнул и отвернулся, потеряв к хозяину всякий интерес. Василия это почему-то задело. А к Катеньке в прошлый раз бросался, ластился, как кошка. Пузо подставлял. Говорят, собаки людей чуют.

– Кто в доме хозяин, черт возьми, ты или я? – пихнул Умку в бок Василий.

Но Умка никак не отреагировал и сделал вид, что вопроса не слышал. Да и сам Василий, потеряв из поля зрения соблазнительные складочки и прочие прелести новой знакомой, чувствовал себя уже не так уверенно. Знакомой… Да он, невежа, даже не спросил, как ее зовут! Прихватив сахарницу и две чашки, он отправился в комнату.

– А как вас…

Но приготовленный вопрос застрял у него на языке: он увидел, как под белыми сапогами незваной гостьи растекается грязная лужа. Волна возмущения захлестнула Василия с головой – да как она смеет являться к нему в дом и сидеть здесь в своих грязных сапожищах, как в казарме! Не-ет, пуще прежнего распалялся Василий, у них и в казарме в грязных сапогах не ходили! Да, он ей тапок не предложил, но у него в доме и нет женских тапок – без надобности! Даже Катенька, и та в носках ходила, пока Умка – молодец, пес! – с хозяина тапки не стащил и гостье не предложил А эта!.. И наверняка крашеная. Ну, погоди же…

Гостья, заметив перемену в настроении хозяина, с беспокойством заерзала, не понимая причины. Вроде бы так запал на ее бюст и ножки, едва смог глаза отвести, а тут вдруг…

– Простите, у вас д-документы какие-нибудь есть п-при себе? – строго спросил Василий.

– Ах да, я не представилась – Алена…

– А п-паспорт? – гнул свою линию Василий.

– Зачем же вам паспорт? Или хотите сразу в ЗАГС? Какой вы быстрый, – засмеялась Алена и повторила маневр с кофточкой – для закрепления эффекта.

– Вы п-приходите завтра с п-паспортом, – отводя глаза, твердо сказал Василий. – А то вы про меня все знаете, квартиру даже посмотрели, а я про вас – ничего. Может, вы и не Алена вовсе.

– Уверяю вас, Вася…

– Я вот на д-днях в библиотеке был. – Василий подошел к столу и нежно погладил синий бок кстати подвернувшегося Мольера. – Так меня тоже д-домой отправили, за паспортом. Ничего, с-сбегал. Сейчас времена такие, жулья в-всякого п-полно, вы правильно с-сказали. Так что вы уж лучше с п-паспортом…