Запретный плод

— Живой?! — растерянно спросил Котович. — Уже хорошо, я вроде как тоже. А где Игорь?

— Откуда я знаю… Славик, это что за дела такие, а?.. — дрожа от холода, спросил Гена.

— Игорь! Игорек! — крикнул Котович. Не услышав ответа, снова бросился в воду, хотя тоже дрожал от холода, пошарил руками в полузатопленном салоне, шагнул вперед, провалился в воду по пояс, выскочил на берег. — Там глубоко… Где Игорь? В машине нет… Может, его выбросило в воду, но я не могу нырять в такую холодрыгу…

— Славик… Хорошо, что я пристегнулся и что замок ремня не заел…

— Я тоже схватился за спинку переднего сиденья… ни черта не помню, как мы крутились, глаза зажмурил… А потом думал — утонем, на хрен… Черт, и мобильник не работает, промок. Игорь! Слушай, нет его. Что делать будем, а?

— A-а… чт-то мы можем тут сделать? Может, Игорь выскочил раньше?

— Тогда где он? Игорь! Игорь! Слушай, не отвечает! Ну и что нам делать, а?

— Холодно… Побежали наверх, может, поймаем машину, приедем на дачу, хоть согреемся. Да и позвоним…

— Поймаем… по пуле в лоб! Дело серьезное, не понял, да? Увидят, что мы живы… Но Игорь… где он есть?

— Да понятия не имею, Славик. Нырять тут без толку, судороги скрутят, сами на дне окажемся.

Котович шагнул к черной воде, но броситься в нее еще раз не смог. Мокрая одежда, холодный ветер уже сковал мышцы, они не слушались его!

— Если он выпрыгнул из машины на ходу, наверное, отозвался бы… — растерянно сказал Гена.

— Не отзывается… — развел руками Котович. — Но я не могу уйти отсюда… Я себе никогда не прощу этого! — Он шмыгнул носом, смахнул слезы с глаз, тоскливо крикнул: — Игорь… старик, ты где?!

— Побежали, Славик, — сказал Гена, — а то совсем замерзнем, на хрен… С дачи позвоним, пусть приедут…

Он помчался вверх по склону, к бетонке. За ним побежал Котович. А что оставалось делать?

Стернин нервно ходил по спальне из угла в угол, но ложиться на кровать не хотел. Лилия Максимовна уже лежала под одеялом, пыталась смотреть на экран телевизора, где шел какой-то американский фильм, но никак не могла понять, что там творится в этом фильме, да и желания такого не было, ибо все мысли ее были о дочери.

— Ваня, нам тоже нужно ехать в Агаповку, — сказала она. — Если Марина сбежала, то где она? Где моя девочка, Ваня?! — Она не выдержала и заплакала, уткнувшись лицом в подушку.

Стернин присел на кровать, обнял жену.

— Спокойно, Лиля, не нужно паниковать. Марина отличная спортсменка, уж если Борю перехитрила, значит, понимает, что делает.

— Но почему ты послал в Агаповку следователя ФСБ, а не своего Федченко, Ваня?! Почему мы не поехали туда? Я не могу больше, не могу сидеть дома и ждать!..

— Лиля, скажи спасибо, что генерал Писарев отправил туда своего опытного сотрудника. Пусть во всем разберется официально. Я чую, там без артиста не обошлось, а он человек известный, так что будем действовать официально. Своими силами пока что нельзя. Мы его прищучим по всем правилам.

— О чем ты думаешь, идиот?! Кого «прищучивать» собираешься?! Она с удовольствием работала с этим парнем, кстати, хорошим актером…

— Не только работала.

— Она — взрослый человек, Ваня. Знает, что делает.

— А синяк под глазом?

— Я не верю, что он мог ее так сильно ударить.

— Ты не веришь, а она сама не отрицает этого! Но пытается выгородить подонка! И что это значит? Сначала синяк, а потом увечье… Нужно же что-то делать, Лиля!

— Ну и что ты делаешь? Какой-то следователь Хайрутдинов поехал в Агаповку разбираться, но ведь Марины там нет! С чем разбираться, с кем, объясни мне? С твоим дебильным охранником? Но зачем?!

— Он все выяснит, и если артист похитил Марину — посадит его.

— Ты представляешь, что потом будет?

— А ничего. И не таких людей сажали в последнее время.

— Но Марина…

— Она скажет все, что нужно, об этом я позабочусь. И он скажет то, что нужно, об этом генерал Писарев позаботится.

— Ты не думаешь о дочке, только о том, чтобы посадить Муравьева! Но это же…

— Лиля, он оскорбил нас с тобой. Воспользовался неопытностью Маринки, надругался над ней, чтобы потом бросить. Я таких вещей не прощаю. А ты?

— Ну если они любят друг друга…

Стернин вскочил с кровати, шагнул к окну, остановился, с усмешкой уставился на жену.

— Ты веришь в это? Девочке заморочили мозги, Лиля! Заморочили! А ты? Совсем дура, что ли? Хочешь принять участие в этом гнусном спектакле?!

Лилия Максимовна, всхлипывая, села на кровати.

— Ваня, меня больше всего тревожит…

— Меня тоже, Лиля. — Стернин снова сел на край кровати, обнял жену. — Но я думаю, она скоро будет дома. Обещаю тебе — укорять ее не стану, сама будешь говорить с Мариной, о чем хочешь.

— Если бы еще Мария Петровна была… Как глупо ты поступил, что уволил ее!

— Она отказалась выполнять свои обязанности. Дашь им слабину — на шею сядут.

— Ты кого имеешь в виду, Ваня? — возмутилась Лилия Максимовна. — Марию Петровну?! Или хочешь молоденькую шлюшку взять в дом?!

— Отстань, Лиля!

— Завтра же чтобы вернул ее! Я не хочу привыкать к другим людям, а уж что Марина тебе скажет… и представить страшно. Понял?

Стернин тяжело вздохнул, долго молчал, собираясь с мыслями, а потом сказал:

— Это, конечно… маху дал. Петровна для дочки…

— Вот именно! Пока твои родители, маразматики, наслаждаются пляжами в Калифорнии, она Марине заменяла…

— Мать.

— И отца тоже, и дедушку с бабушкой, калифорнийских маразматиков!

— Все, Лиля, все, хватит! Не хочешь спать — смотри кино, — с раздражением сказал Стернин. — Я жду звонка!

И в это время зазвонил телефон.

Глава 28

Опавшие мокрые листья шуршали под ногами, чавкала сырая земля, покрытая жухлой травой, но Марина, где бегом, где шагом, упрямо бежала по краю леса, продвигалась к федеральной трассе. Там, и только там, она может чувствовать себя в безопасности. Позапрошлогодней осенью в этом лесу убили девчонку, дочку солидного бизнесмена, все в Агаповке только и говорили об этом. Петровна на прогулках дальше чем на три шага ее не отпускала. Грибы они собирали в этом лесу и возвращались домой всегда с полной корзинкой. А потом… картошка с грибами, приготовленная Петровной, — пальчики оближешь!

Но когда это было?.. Теперь она бежит по этому ночному лесу одна, страшно… аж жуть, как пел ее кумир Высоцкий, но той блистательной иронии, что звучала в песне, у нее не было, действительно страшно.

Впереди вдруг затрещали кусты, захлопали ветки деревьев, послышались тяжелые шаги. Марина притаилась за кустом, а потом плюхнулась животом на сырую траву подлеска, прижалась к ней всем телом. Кто-то пробежал мимо в нескольких шагах от нее, ужас сковал тело Марины. Она даже не пыталась посмотреть, кто это, опасаясь выдать себя, но в памяти тут же возникли сцены из голливудских ужастиков. Это оборотень? Глупо… Но зачем он тогда бегает в этом лесу ночью? Если спортсмен, тренируется, мог бы по шоссе бегать. А этот — прямо по лесу… Какая жуть!

Когда тяжелые шаги стихли, удаляясь по направлению к Агаповке, Марина вскочила, заспешила вперед. Минут двадцать она шла в полной тишине, только под ногами влажная земля чавкала да мокрый валежник потрескивал, а потом выскочила на полянку, где чуть не столкнулась со странным человеком. Глаза уже привыкли к темноте, но человек выглядел как-то неестественно, так что Марина не поняла, в чем тут дело. Испуганно вскрикнула, шарахнулась назад, человек тоже вскрикнул, дернулся в сторону, за ствол старой березы. Потом спросил, не высовываясь:

— Это кто там? Мы ничего плохого… Я актер Котович, меня многие знают…

Котовича и Марина хорошо знала. Он был у них в гостях со своей женой. Но что он делает тут?!

— Славик? — осторожно спросила Марина. — Это ты?

— Да он это, он, — послышался незнакомый голос. — А ты сама кто такая?