Поцелуй навылет

— Правда? — взвизгнула Фоби и в страхе попятилась назад на кухню.

— Тебе же наплевать на Феликса, Фред, — огрызнулась Саския.

Фоби посмотрела на Дэна. Он сидел за диваном, сгорбившись, с прижатыми к груди коленями, словно мальчик, прячущийся от наказания, и разрывался между гневом и унижением.

— Вовсе нет, — с трудом пробормотала она.

Глаза Дэна расширились.

— Иди сюда, и мы поговорим об этом, — продолжила она хриплым от сдерживаемых слез голосом. — Я хочу померить кое-что из одежды твоей сестры.

— Что?

— Для Феликса. — Фоби проглотила то, что по вкусу напоминало недозрелый каштан.

— Ты хочешь сказать... — Распухшие от слез глаза Саскии расширились от возбуждения.

Борясь со слезами, Фоби шла по узкому коридору в сторону спальни Портии. Саския даже не заметила, ошеломленная услышанным, что по пути в спальню своей сестры она споткнулась о ногу Дэна.

Когда через десять минут Фоби вернулась на кухню, Дэна уже не было.

15

— Мне нужно идти, иначе я опоздаю на последний поезд в метро.

— Мы встретимся на выходных, чтобы разработать нашу стратегию. — Саския ни на шаг не отставала от Фоби, которая направлялась на кухню, чтобы вымыть свой бокал. — Я не вынесу очередной неудачи, как получилось с Джулиет. Она оказалась чертовски глупа.

— Вряд ли я сделаю то же самое, — резко сказала Фоби. — Феликс Сильвиан — последний человек, в которого я могла бы влюбиться.

Саския была в экстазе. Наконец что-то произойдет! Фоби оказалась на удивление сговорчивой. За последние два часа она не отвергла ни единого предложения Саскии. Даже когда за второй бутылкой шампанского она осторожно намекнула, что Фоби следует покрасить волосы, купить бюстгальтер с накладками и немного подкачать мышцы, Фоби не огрызнулась со справедливым вопросом — почему она не займется собственной внешностью, вместо того чтобы продолжать себя жалеть?

В прошлом месяце Саския окончательно потеряла надежду на то, что Фоби поможет ей, и обратилась к Джулиет, вместе с которой они изучали драматическое мастерство. Джулиет была дочерью известного режиссера и являлась очень хорошенькой актрисой с минимальным талантом, но она обладала определенным нахальством, прекрасно чувствуя грань, за которую нельзя было переходить. В тот момент она находилась в ожидании «очередного проекта», которых было не так уж и много с момента окончания школы драматического искусства, и поэтому с готовностью согласилась. Саския не особенно любила ее и совсем не удивилась, когда Джулиет заговорила об оплате. Когда Джулиет вскоре снискала расположение друзей Феликса и начала привлекать внимание его самого, Саския предупредила ее, чтобы она ни при каких обстоятельствах не говорила о своих чувствах к нему и не спала с ним.

Несколько дней спустя Джулиет появилась на пороге дома дедушки Саскии в Путни вся в слезах. Всхлипывая, она призналась, что постирала все его вещи, сделала уборку у него в доме, приготовила ему великолепный ужин и переспала с ним, а потом он хладнокровно выставил ее на улицу. Внимательно выслушав ее рассказ, Саския по отдельным репликам догадалась, что настоящей причиной такого поведения Феликса был отказ Джулиет познакомить его со своим отцом.

Слушая ее прерывистый монолог, Саския поняла, что Джулиет так сильно влюбилась в Феликса, что забыла все, что она рассказывала ей об этом негодяе, а также о том, с какой целью она вообще с ним встретилась, и это причинило Саскии сильнейшую боль. Джулиет продолжала описывать его внимание и заботливость, вспоминала их занятия любовью до мельчайших подробностей, что оказалось для Саскии невыносимо унизительным и разорвало в клочья остатки ее уверенности в себе.

В воскресных выпусках двух таблоидов появилась фотография с подписью «Парижский брак». Она изображала Феликса с полуобнаженной женщиной на одной из частных вечеринок-оргий в ночном клубе. Его волосы оказались длиннее, чем их помнила Саския, и светлее из-за долгого пребывания на солнце. Они разметались по полуобнаженной груди партнерши, которая прижималась губами к его загорелой шее. Нельзя было не узнать большие блестящие черные глаза, широкий чувственный рот и полные оливковые груди с темными сосками: Белль Делони. «Состоится ли помолвка Феликса и Белль?» — гласил заголовок в колонке светских новостей, цитируя слухи о том, что Феликс попросил свою чрезвычайно темпераментную любовницу выйти за него замуж.

Саския прошла в гостиную следом за Фоби, где неуверенно остановилась и как-то странно посмотрела на диван. Во взгляде ясно читалось страдание.

— С тобой все в порядке, Фредди? — спросила Саския, замечая, что Фоби кусает дрожащие губы.

Фоби внезапно почувствовала такое отчаянное желание снова увидеть Дэна, что ее ярко-зеленые глаза наполнились слезами. Она была близка к тому, чтобы все рассказать, и уже сделала первый глубокий вдох, готовая начать свою печальную историю.

Но вдруг зазвонил телефон, и Саския стремительно бросилась к нему, опережая сигнал автоответчика. Она еще не избавилась от привычки бежать к телефону при первом звонке, словно мать похищенного ребенка.

— Алло? Алло? Я сказала: алло! Пошел к черту, урод! Ома в бешенстве бросила трубку.

Через десять секунд телефон зазвонил во второй раз, и снова на другом конце провода никто не ответил.

Несмотря на теплую влажную ночь, словно воздух внутри кроссовок участника марша протеста, Фоби дрожала. Скорее всего, звонил Дэн. Он наверняка хотел проверить, остался ли кто-нибудь в квартире. Она почувствовала непреодолимое желание вытолкать Саскию на улицу через пожарный выход и прижать к груди телефон.

— Кажется, ты опоздала на последнюю электричку. Теперь ты не сможешь вернуться домой, — весело сообщила Саския, взглянув на часы.

— Давай посидим еще немного и чего-нибудь поедим. Я приготовлю тебе яичницу, это очень полезно. От яиц увеличивается грудь. У тебя все прекрасно получится, я это знаю. Я всегда буду любить тебя за это. Ты спасаешь мою жизнь.

Фоби вдруг поняла, что вела себя крайне эгоистично и заслуживает презрения за то, что едва слушала рассказ Саскии, слишком занятая мыслями о неожиданной встрече с Дэном. Феликс чуть не убил Саскию своими безжалостными словами, и только Фоби была тем обломком дерева, за который могла ухватиться Саския в бурном океане несчастья и саморазрушения.

— Я помогу тебе, — пообещала она, протянув руку, чтобы коснуться жестких волос. — Обещаю.

Саския кивнула, быстро перелистывая страницы досье, чтобы не расплакаться.

Они договорились встретиться в следующее воскресенье. Фоби согласилась отработать в субботу две смены в «Барелле», заменяя Флисс, так как ее подруга уезжала вместе с Айеном к Озерам на выходные, чтобы «поговорить» с ним.

— Я сделаю множество записей, обещаю. — Саския обняла ее у двери. Ее голос дрожал от волнения и благодарности. — Будь осторожна и прочитай досье, которое я тебе передала. Мы должны придумать для тебя новое имя. Как тебе нравится Франсес?