Исполни волю мою

Первым, кого увидела за больничными воротами, был Марк. Он шёл по аллее перед главным входом, раскидывая опавшую листву носками белых мокасин. "Уже и тапочками запасся беленькими", — Аня не знала почему, но встречаться с ним не хотелось. По крайней мере, не с ним первым. Её необъяснимо тянуло к Ромке. Бумажка с направлением от волнения взмокла в руке. Марк поднял глаза и наткнулся на неё, как на стену. Аня кивнула. "Это всё на что ты способна? — подстегнула себя. — Да, черт побери, беги отсюда, пока тебя не остановили". Но бежать было некуда, ближайший поворот — за его спиной. Бежевые джинсы и сине-зелёный пуловер надвигались неотвратимо. На лице не удивление — вопрос: "Что ты здесь делаешь?" — "Гуляю". — "С какой же целью?" — "Ты дурак — не с целью, с миссией. Ну почему, почему твоя отвязанная мамочка выбрала меня? Если я открою свой рот и твои глаза, ты проклянёшь меня…"

Марк, наконец, дошел до неё и остановился:

— Здравствуй.

У Ани запершило в горле:

— Здравствуй. Не рад?

Заморозил взглядом:

— Что ты здесь делаешь?

Она откинула волосы назад — безполезно, ветер снова вернул их обратно.

— Странные у нас с тобой отношения, Марк. Чувствую, что скоро ты будешь меня презирать или ненавидеть, а не испытываю никаких эмоций. И плевать мне на твои тоже. Теперь могу сказать, зачем я здесь — остановить назначенную вам операцию, — он молча ожидал продолжения. — Почему-то именно я должна спасать человека. Некогда любимого… Но не из любви к нему, другой человек заслуживает любви гораздо больше. Сострадание, долг — громкие слова. Не про меня. Соблюдение баланса, правильная расстановка сил — это, пожалуй, подойдёт. Просто так уж получилось, что заступиться за тебя, кроме меня, некому.

Он с показным безразличием изучал асфальт под ногами, но Аня видела, как покраснел шов, рассекший бровь и дёргается кончик носа.

— Короче, тебе нужно дообследоваться. В раннем детстве тебя реанимировали после полученной черепно-мозговой травмы, много всего кололи и вливали. Это при нынешних обстоятельствах может вызвать негативную реакцию организма. Доказать я сейчас ничего не могу, но рассказать вам обоим в состоянии.

— Бред. Чушь собачья. Я тебе не верю. И потом, меня достаточно обследовали дома и здесь.

Вот она — точка кипения!

— Скорей всего ты веришь мне. Сопротивляешься сам себе спросить, откуда я знаю такие вещи. Боишься вспомнить. Не стану я отнимать твои детские страхи, пойду к Роману — он тоже имеет право знать.

Но Марк схватил и крепко сжал её запястье.

— Пожалуйста, уезжай. Прошу тебя. Действительно, что-то подобное я слышал от Андрвала. Но всё утрясётся, вот увидишь. У нас нет времени ждать — малыш угасает, как свечка. Я сильней — я выдержу. Потом поговорим обо всем.

Сильный и слабый одновременно, Марк умолял её глазами, оставляя на руке бело-красные отпечатки. Ане было жаль его, Ромку и себя, она запуталась, но сдаваться не собиралась.

— Я всё равно ему скажу. Хватит вам решать за него! И никакой он не малыш — давно уж вырос, ты просто не заметил.

Он вдруг ослабил хватку и горько усмехнулся:

— Значит, тебе решать? Ты же знаешь, что он не задумываясь спрыгнет вон с той крыши, если ты попросишь! Что ж, иди. Говори. Не вязать же тебя, в самом деле…

Аня потёрла запястье и по инерции ринулась от него к больнице. Второй этаж, палата двести тринадцать. Пусто. Опоздала? Дежурной медсестры на месте не оказалось, оставалось одно — ждать. "Зачем он выделил слово "ты"? Я имею власть над его братом? Я…" Она поняла, когда увидела Романа, которого везли по коридору на высокой каталке. Поняла, и чтобы не заплакать — рассмеялась, бросаясь навстречу. Обтянутые кожей скулы, испарина, усеявшая лоб крупными каплями и в пол-лица глаза, влажные и бездонные.

— Аня! Здорово, что ты приехала! Не ожидал. Меня тут измеряют по новой, чтоб точно дозу расчитать. Ещё магнитный резонанс пройду, и всё на сегодня. Ты подождёшь?

Она кивнула, прошла с ним несколько шагов по коридору и помахала вслед рукой.

Полчаса, сорок минут, час — время тянулось мучительно долго. В стоящее рядом кресло сел Марк:

— Я отослал отца подальше, он не должен тебя видеть. Если заподозрит неладное — приложит все усилия, чтобы изолировать тебя от Романа. Жесткий человек.

— Так ты знал?

— О том, что Ромка сводный брат? Конечно. Отец постоянно контролировал мою жизнь. Своими методами. Считал, что в моём случае все средства хороши. Два раза я слышал, как он сравнивал мою мать с распутной девкой. "Гены", "яблочко от яблоньки" — не надо быть очень умным, чтобы догадаться — речь идёт не о Лилечке. Но ты права, я гнал от себя такие мысли. Прозрел в детородном возрасте.

— Почему же позволил использовать себя?

— Плохое слово — использовать, Аня. Я хочу помочь самому близкому человеку. Он бы сделал для меня то же самое.

— Но ты рискуешь потерять здоровье.

— Я полагаюсь на Провидение. Потерять брата страшнее, всё равно, что осиротеть. Наверное, не всякому дано ощутить родство не только крови, но и души, — Марк устало улыбнулся. — Вы с ним очень похожи. Оба справедливые до абсурда, нервные, точней, импульсивные. Даже внешне похожи… И обоих я носил на руках.

— Пожалуйста, не продолжай! — Аня враз охрипла. — Я уже не знаю, что мне делать.

— Угораздило его в тебя влюбиться, — Марк, не останавливаясь, добивал Аню правдой. — На свою беду. Не переживай! Как говаривал Володя Ульянов-Ленин — мы пойдём другим путём. Папе обязательно удастся договориться или перетасовать козыри в колоде. Сложа руки мы с ним сидеть не будем. Да-а-а, по твоим глазам читаю: не дадим спокойно умереть, я прав?

Как он жесток! Кажется, его папа перепутал мамину яблоньку со своей — истинный сын-преемник. Хотя всё это можно понять, Марк борется за жизнь брата. Не дав ей ответить, он встал и направился к выходу. Через минут десять привезли Ромку:

— Я лежал сейчас в белом длинном гробу с дыркой для головы! Испытал наплыв клаустрофобии.

Аня отправилась следом в палату и ждала, когда его худое тело переложат с каталки на постель.

— Тебя очень долго там держали.

— Полчаса, не больше. Сначала очередь, потом пришлось остановить аппарат из-за этого, — он разжал ладонь и показал маленькую золотую звёздочку, висевшую когда-то в её ухе. — Забыл, что это тоже металлический предмет. И так не хотелось с ней расставаться!

После того как за санитаром закрылась дверь, Аня приблизилась и нежно коснулась рукой Ромкиных волос, очертила пальчиком овал лица, линию носа и почти неразличимых бескровных губ. Он поймал её руку и зажмурился. Тонкая простынь и грудная клетка не могли скрыть биения сердца, так же как и выпирающую из-под рёбер увеличенную селезёнку.

— Я с плохими вестями. У Марка обнаружилась болезнь в раннем детстве, о которой здешние врачи не знали. Ему придётся пройти ещё дополнительное обследование. Ты подождёшь?

— Я подожду, — сказал он шепотом и поднёс Анины пальцы к губам. — Ты здесь, со мной. И мне не страшно.

— Не хочешь узнать, что с ним?

— Что-то очень серьёзное, раз ты приехала… Я чувствовал это: нервозность, спешка, отец ведёт себя подозрительно. Не переживай! А-анечка…

Аня замерла. Непонятное, щемящее чувство заполнило её всю без остатка. Жалость, но не та, что давит слезами, другая, отчасти схожая с материнской любовью, перерастающая в острое желание. Вспомнилась Елена, нечто подобное Аня испытывала к ней в самые трудные моменты жизни. Осторожно оторвавшись от Романа, девушка замкнула дверь — до пяти часов в больницах тихий час, — вряд ли кто-то кинется её ломать. Затем запахнула льняные шторки и вернулась к кровати. Из-под густых тёмных ресниц он наблюдал за молнией на розовой кофточке, безудержно летящей вниз и переходящей в плавное скольжение молнии брюк. Сколько раз во сне он мечтал об этом? И не верил, что когда-нибудь увидит наяву. Теплые ладони взяли в плен его кисть и провели по обнаженной плоти, от тонкой шеи вниз, минуя грудь, едва прикрытую кусочком кружев, плоский живот и бёдра. С Ромкиным телом происходили странные метаморфозы: замученное болезнью, оно и сейчас ныло в неведомом напряжении, тяжелой волной подкатывало к горлу вибрирующее тепло. Он испугался, как в тех редких случаях, когда не мог контролировать себя. Почувствовав страх юноши, Аня опустилась на колени и положила голову рядом с его подушкой: