Инсценированный реванш (ЛП)

– Это не имеет значения. Если я хочу вернуть Паулину, то должен сделать это сам. – Джейк смотрит на папку, а потом подходит к учительскому лабораторному столу и включает бунзеновскую горелку в углу. – Одиннадцать букв. «Вечное пламя» вопросительный знак.

– Джейк, что ты делаешь? – медленно спрашиваю я, надеясь, что он не собирается устроить здесь какой-нибудь массовый суицид.

Джейк зажигает горелку и несколько секунд держит конверт над огнем. Пламя охватывает угол бумаги всего в нескольких дюймах от его рук. Он быстро подвигает ведро, чтобы не мусорить. Мы стоим, разинув рты. Вал выглядит немного обеспокоенной, но я знаю, что с Джейком все в порядке. Он точно знает, что делает и чего хочет.

Джейк поднимает на нас глаза и улыбается.

– Нет смысла пытаться исправить прошлое. Что скажите, ребята?

Мы все обмениваемся неловкими взглядами.

– Джейк, у меня нет других копий, – говорю я.

– А мне они и не нужны. Я не собираюсь использовать доказательства, чтобы вернуть девушку, которую люблю. – Остатки папки, наконец, догорают, и он бросает их в ведро. – Я буду это делать сам.

В комнате становится очень тихо. Мы пристально смотрим друг на друга, словно все вместе играем в труса²⁶. В конце концов, шаг вперед делает Лео. На секунду засомневавшись, он поворачивается и смотрит на меня, но потом присоединяется к Джейку и подносит папку к огню. Я замираю, не в силах поверить в увиденное. Люди редко совершают смелые поступки прямо перед тобой.

Когда папка сгорает наполовину, на лице Лео появляется печальная улыбка. А когда от нее остается лишь пепел, он пожимает Джейку руку и говорит:

– Это было круто.

– Ты готов вернуть Доминика?

— Нет, спасибо. – Лео стряхивает с ладоней остатки пепла, а потом подходит ко мне. Мне хочется обнять этого парня и извиниться перед ним. – Я слышал, что ты сказала на танцах.

– Мне жаль, – понурив голову, говорю я.

– Не стоит меня жалеть, – с улыбкой отвечает он. – Увидимся в классе.

Джейк выжидательно смотрит на Бари. Она крепко прижимает папку к груди.

– Мне она нужна, – нерешительно произносит она, и наружу выходит ее мягкая сторона, которую эта девушка скрывает ото всех. – Что, если он не поверит мне?

– Тогда вы не предназначены друг для друга, – отвечаю я.

– Ты так думаешь? – В ее глазах появляются слезы.

– Есть только один способ узнать это, – произносит Джейк. – Но я настроен оптимистично.

Бари неуверенно подходит к столу. Вал начинает подбадривать ее, мы присоединяемся к ней. Она подносит конверт к огню, едва не обжегши пальцы – так быстро его поглощает пламя. А потом ее лицо озаряется улыбкой, и впервые за долгое время на нем вспыхивает надежда.

Джейк протягивает руку, чтобы погасить пламя, но я одергиваю его.

– Остался еще один человек, – говорю я.

– Кто?

– Я.

Вытаскиваю из рюкзака послания специалиста по реваншам и плюшевого медведя. Я готова избавиться от них.

Карточки превращаются в черный пепел, извивающийся над пламенем, будто улетучивается душа специалиста по реваншам. Да, этот человек, возможно, все еще здесь, но это больше не моя проблема.

– А плюшевые медведи горят? – интересуюсь я.

– Да. И очень хорошо, – отвечает Вал, добавляя про себя, – пироманьячка.

Я смотрю в невинные, ничего неподозревающие глаза медведя еще раз и пихаю его в огонь.

***

Фред не попадался мне на глаза весь день. Наверное, пользовался другими путями. Раньше я даже не понимала, что он всегда был рядом. Думаю, это сродни тому, что мы можем выжить без еды месяц, а без воды, которую пьем, даже не думая, всего четыре дня. Нет, я, конечно же, не на грани смерти, хотя моя жизнь и разваливается.

Впервые мне удается заметить Фреда на стоянке. Я медленно бреду к машине. Мимо проходят одноклассники, радуясь предстоящим двухнедельным каникулам; пробегает сияющая девушка в новенькой университетской толстовке. И тут появляется Фред. Он направляется с друзьями к машине. Я смотрю на него в надежде, что он обернется. Но этого не происходит. А может, он просто не хочет. Мне хочется подойти к нему и извиниться, но не думаю, что простое «мне жаль» тут поможет. У меня был шанс, и я его упустила.

Я скучаю по его странностям. Вы можете подумать, что мне недостает его улыбки, глаз и поцелуев. Так и есть. Я скучаю по всем этим вещам так, что у меня сводит желудок. Но больше всего мне не хватает звучания его голоса во время «жаркой» дискуссии или его смущенного взгляда, который он бросает на меня, когда Вал или его друг Квентин начинают своеобразно выражаться. Мне не хватает моментов, когда я чувствовала, что мир – это наш маленький секрет. Моментов, которые возможно рассмотреть лишь под микроскопом.

Залезаю в машину и начинаю плакать.

«Время лечит раны», – напоминаю я себе. Интересно, готов ли он к будущему в Чикаго без меня?

Неожиданно кто-то стучится в окно. Я вытираю слезы и все свидетельства своего расстройства. Опускаю стекло, но человек не нагибается, чтобы поговорить со мной. Поэтому я высовываю голову.

– Здравствуй, Ребекка. — Заходящее солнца вырисовывает силуэт Хаксли. — Я не проститутка, чтобы склоняться перед опущенным стеклом.

Это, наверное, самая дружелюбная фраза, которую она сказала мне за весь год.

– Чего тебе? – спрашиваю я.

– Просто хотела сказать, что Уэйда, возможно, сейчас арестовывают.

Я трясу головой, чтобы убедиться, что поняла все правильно, а потом выхожу из машины и с подозрением смотрю на Хаксли.

– Что?

– Он достал таблетки у фармацевта в одной из аптек отца. Того парня, определенно, арестуют. Не уверена, что Уэйд пойдет по статье за незаконный оборот наркотиков, но это определенно расстроит семейный ежегодный отдых на лыжной базе.

– А как об этом узнала полиция?

– Ты задаешь много вопросов.

– Я хочу знать ответы. – Я стою на своем, отказываясь принимать только то, что она желает сказать.

Хаксли сдается.

– Как обычно, во время бала ты перешла все границы: заставила меня подозревать собственного парня, устроила сцену, к тому же твои волосы были в полном беспорядке. Когда я вернулась домой, то стала думать о том, как упорно ты пытаешься расстроить наши отношения и о маловероятных теориях заговора, которые ты продолжаешь излагать. Может, ты и упрямая, но, нужно отдать должное, не злопамятная.

– Хм, спасибо?

Хаксли поднимает руку, призывая к молчанию. Она довольно спокойна, учитывая, что эта теория касается ее.

– Поэтому в эти выходные я поступила как здравомыслящая девушка и просмотрела его телефонные звонки и банковские счета, а также взломала электронный ящик. Оба.

Я удивленно взираю на нее. Хаксли говорит об этом так сухо и уверенно. Я скучала по этой ее черте.

– Оба электронных ящика?

– Да. Оказывается, у него было еще один электронный адрес в другом браузере. Он пользовался им один раз, чтобы отправить письмо девушке по имени Лара Невинс.

Я чувствую себя именинницей, которой вот-вот устроят вечеринку-сюрприз и включат свет. Мне хочется схватить Хаксли и встряхнуть ее, но не уверена, что она закончила говорить.

– Не думаю, что я перешла какие-то границы, – говорит она.

– Конечно же, нет. – Мое возбуждение сходит на нет. – А как насчет Лары?

Хаксли пожимает плечами. Кажется, у нее нет ответов на все вопросы. Я начинаю ощущать острое чувство вины, но потом вспоминаю, что Лара – отнюдь не невинная жертва. Как бы то ни было, выбор сделала она сама.

Наверное, мне стоит извиниться перед Хаксли. Кажется, я всегда это делаю, и так будет всегда, пока мы сосуществуем в одной вселенной. В какой-то мере, в ее боли виноваты мои поступки. Однажды, начав вмешиваться в ее жизнь, я не смогла остановиться.

– Поэтому вы всегда с ним не ладили? – спрашивает она. – Ты знала об этом все время?

– Нет. Просто в глубине души я понимала, что вы не подходите друг к другу.