Хозяин дома

Как и в ранние годы ее замужества, лишь только нервное напряжение становилось невыносимым, рука Эллы тянулась к бутылке. Как убедить Джека, что все изменилось? — в панике подумала Элла, и тут же скептический внутренний голос подсказал: а зачем пытаться? Пусть Джек думает что ему заблагорассудится. Да, она выпила пару стаканов вина, но если из-за этого ее можно считать пьяницей, тогда таких «пьяниц» здесь ползала.

— Что-нибудь не так? — участливо поинтересовался Стивен. Пока меняли тарелки, он склонился к ее уху и нежно прикусил мочку. — Если ты не хочешь танцевать, мы всегда можем уехать домой.

Домой, это значило уехать со Стивеном в его отель. Остаться с ним наедине. Для смятенного разума Эллы слишком много сложностей. Плохо, если она уедет, и плохо, если останется. Решив, что в общественном месте все же безопаснее, Элла снова взглянула на Стивена. В его глазах она прочла участие — именно участие, его взгляд даже отдаленно не напоминал взгляд коварного соблазнителя.

Значит, домой. Но, еще не успев ответить, Элла вдруг всей кожей ощутила, что на нее кто-то пристально смотрит. Подняв голову, она посмотрела через всю комнату и встретилась глазами с Флисс, чей презрительный взгляд был красноречивее всяких слов. Элла вздернула подбородок.

— Домой? — с наигранной бодростью переспросила Элла. — Чтобы пропали билеты стоимостью в девятьсот фунтов, не говоря уже о моем бальном платье? — Она с вызовом тряхнула головой. — Смотри, Стивен, принцесса Ди вышла танцевать, и каждый считает своим долгом последовать ее примеру.

И они вышли на паркет, хотя в переполненном зале танец напоминал скорее не вальс, а топтание на месте. Но близость большого крепкого тела Стивена успокаивала, и Элла почувствовала, что к ней возвращаются силы.

Ночь была долгой, а поскольку за танцами должен был последовать завтрак с шампанским, Элле оставалось только гадать, когда они смогут уехать. Ей хотелось пробыть достаточно долго, чтобы было видно, что она искренне наслаждается, и вместе с тем не настолько долго, чтобы начало сказываться ее внутреннее напряжение.

Зал сиял изобилием ярких красок не хуже недавнего фейерверка. Несколько классических и всегда модных «маленьких черных платьев» составляли ничтожное меньшинство по сравнению с бесчисленными нарядами всех цветов радуги, порой настолько яркими, что краски едва не резали глаз — как раз по последней моде. Разумеется, когда деньги не проблема, туалеты от известных модельеров можно менять хоть каждый сезон, и если самой Элле подобная расточительность казалась почти неприличной, то какое ее дело?

Однако Элла не намеренно придерживалась нестареющего классического стиля, просто это шифоновое платье с длинной плиссированной юбкой и открытым верхом — настолько открытым, что она даже покраснела, примеряя его в магазине, — покорило ее с первого взгляда. Как сказала бы ее приемная мать, оно сидит как влитое. Элле понравилась и сама нежно-кремовая ткань, и лиф без бретелек, выгодно облегающий ее высокую грудь.

Разумеется, Элла могла бы прекрасно обойтись и без подобной роскоши, но она утешала себя мыслью, что платье превосходно сшито, а классический покрой никогда не устареет. Трудно было даже представить себе, где и когда ей может представиться случай надеть его еще раз, но ее это не смущало. Пусть даже она наденет его лишь однажды! Она станет примерять это платье у себя в спальне, закрывать глаза и кружиться по воображаемому залу в объятиях воображаемого партнера.

В объятиях Джека, подсказало услужливое воображение, когда лицо Джека оказалось в поле ее зрения. Но Элла мысленно одернула себя: нет, не Джека, он же влюблен в другую, помолвлен с ней. Не в силах оторвать взгляда от Джека, улыбающегося Флисс, Элла сбилась с ритма и чуть не споткнулась. Объятие Стивена стало крепче, и Элла гигантским усилием воли заставила себя сосредоточиться на танце.

Несмотря на высокие окна во всю стену, открытые на террасу, в зале было жарко. Многочисленные зеркала в бронзовых рамах отражали разноцветную толпу гостей, зеркала отражались в других зеркалах, и создавалась иллюзия, будто людей гораздо больше, чем есть на самом деле. И если с несколькими Джеками Элла еще как-то могла бы справиться, то три Флисс сразу — это было уже слишком.

Музыка заиграла быстрее, и Стивен умоляюще улыбнулся, прося пощады. Элла улыбнулась в ответ, молчаливо откликаясь на его просьбу. Воспользовавшись случаем, она ускользнула из жаркого переполненного зала в тишину дамской комнаты.

Впервые за несколько часов оставшись одна, Элла не спеша, наслаждаясь тишиной и покоем, подновила макияж и заправила прядь волос, выбившуюся из элегантной прически. Капелька духов «Шанель № 5» из флакончика, который она носила с собой, — между прочим, духи эти были одним из «маленьких сувениров», извлеченных ею из воздушных шаров в номере отеля, — и Элла была готова выйти на тропу войны.

Но только не этой войны. Флисс с уродливой, злобной гримасой на лице нарочно направилась наперерез Элле. В зеленых глазах плясали крошечные язычки холодного пламени.

— Что это вы о себе возомнили? В какие игры вы тут играете, миссис Эндрюс-Ватсон? — прошипела она.

Несмотря на элемент неожиданности, Элла почему-то чувствовала, что превосходство на ее стороне. Она неторопливо остановилась и вопросительно-насмешливо вскинула брови.

— Я здесь гостья, как и вы, — холодно напомнила она. Как ни странно, злость Флисс придала ей уверенности. — Разве мое присутствие противозаконно?

— Вы…

— Забываю свое место? — перебила Элла медоточивым голосом.

— Понапрасну теряете время. Вы не в своем кругу, Стивен…

— На мой взгляд, он вполне доволен.

— Он просто развлекается за ваш счет, — злорадно заявила Флисс. — Да и почему бы ему не развлечься? В конце концов, он здоровый мужчина со всеми мужскими потребностями. Но не обманывайте себя, дорогая. — Флисс доверительно понизила голос, наклонившись к Элле и даже положив ей на локоть свою руку с ярко-красными ногтями. Красный — цвет опасности, машинально отметила про себя Элла, с трудом сдерживаясь, чтобы не стряхнуть эту руку. — Для Стивена вы не более чем игрушка, причем дешевая.

Элла фыркнула, не без труда сдерживая гнев.

— И это при таких дорогих билетах? Не говорите глупостей. К тому же, если бы Стивена интересовала только возня между простынями, у него бы не было недостатка в предложениях. — И после едва заметной паузы, скорее даже намека на паузу, она добавила: — В том числе и в этой компании.

— Что вы имеете в виду?

— А вы сами догадайтесь. — Элла сознавала, что играет с огнем. Дразнить Флисс опасно, стоит только чуть перегнуть палку, и она не продержится на своей работе и пяти минут, не говоря уже о пяти неделях.

— Если вы хотите сказать именно то, о чем я подумала…

— Я всего лишь говорю правду, как я ее вижу, мадам, — ответила Элла, на этот раз без издевки, напротив, мягко напоминая о характере их взаимоотношений. — Но не извольте беспокоиться, — заверила она, стряхивая наконец руку с кроваво-красными ногтями и отступая на шаг, — как всякая уважающая себя прислуга я умею держать язык за зубами, когда того требуют обстоятельства.

— Вы думаете, это должно меня успокоить?

Элла пожала плечами.

— Насколько я вас знаю, вам может быть и безразлично. Но поверьте мне на слово, сплетни на кухне не относятся к числу моих слабостей.

— Скажите, какая похвальная добродетель! — Флисс пренебрежительно фыркнула, глаза ее сверкнули как две колючие льдинки. — Особенно если учесть, что ни один человек в здравом уме вам не поверит.

— Разумеется, — согласилась Элла, невольно улыбаясь, — но ведь верить совсем не обязательно, не так ли? Рано или поздно упомянутая леди потеряет осторожность и выдаст себя сама.

Два красных пятна на щеках Флисс красноречиво свидетельствовали, что стрела Эллы попала в цель.

— И это говорит всезнающая экономка, — прошипела она. — «Не видеть зла, не слышать зла, не говорить зла». Да вы просто образец добродетели, миссис Эндрюс-Ватсон?