Роди мне ребёнка (ЛП)

— Мне лучше проверить Райана, — сказала она.

Её действия противоречили её словам, в то время как она наклонила голову, чтобы у него не было другого выбора, кроме как целовать её шею.

Она пыталась встать с кресла, но он использовал своё тело, чтобы удержать её на месте.

Она рассмеялась, а он прикусил кожу на её шее, двигаясь вверх, к уху. Его тело наполнялось жизнью, как бывало часто, когда он был рядом с ней. Он не мог насытиться Джилл Гаррисон и избавиться от мыслей о ней с первого дня их встречи. Всё внутри него трещало током как электрические разряды. Она была тем, что надо. Она говорила то, что думала, и думала то, что говорила. Не нужно было играть в догадки, когда дело касалось Джилл, и он находил это раздражающе освежающим.

Его губы снова нашли её, и он целовал её долго и грубо, а когда отстранился на долю секунды, она произнесла:

— Ты не думаешь, что всё это происходит слишком быстро?

Он поднял своё тело, используя руки, чтобы приподняться.

— Нет. Я думаю, что это происходит слишком медленно. — он поцеловал её подбородок.

— Это потому, что ты мужчина.

Он улыбнулся.

— То, что ты женщина, не мешает.

— Ты знаешь, что я имею в виду. — она подняла руку и провела рукой по его челюсти со щетиной.

— На самом деле, я не думаю, что знаю, что ты имеешь в виду, — сказала она и посмотрела прямо ему в глаза. — Я не уверена, что моё сердце выдержит, если его снова так скоро разобьют.

Его желудок сжался, но он ничего не сказал, только слушал.

— Ты можешь не хотеть или не намереваться делать это, но с парнями всё иначе. Мужчины не боятся потерять частичку себя всего за поцелуй.

— Это не так, — сказал он. — Я теряю часть себя каждый раз, когда целую тебя. И это ужасно пугает.

— Тогда зачем рисковать?

— Потому что на магните на моём холодильнике написано, что я должен каждый день делать что—то, что меня пугает.

— Сейчас ты просто издеваешься.

— Я знаю, что каждое мгновение, когда я не с тобой, думаю о том, чтобы ты была рядом.

— Правда в том, что у нас очень мало общего.

— Это не правда, — ответил он. — Я люблю собак.

— Это подтверждает мои слова, так как я предпочитаю котов.

— Что насчёт футбола? — спросил он.

— Я никогда не была поклонницей спорта.

— Многим женщинам не нравится спорт. Мне нравится спать подольше, — добавил он. — Всем нравится спать подольше.

Она вздохнула.

— Я с рождения жаворонок.

Он широко раскрыл рот в поддельном ужасе.

— Как насчёт фильмов? Мне нравятся ужасы... триллеры... боевики.

— Романтические комедии милые. Мне нравится романтика.

Он передвинулся, чтобы убедиться, что не раздавит её, а затем снова поцеловал её, снова послав всё к чёрту. Наконец он отстранился и сказал:

— Мне тоже нравится романтика.

— Ты из большой семьи.

— Да.

— А моя маленькая.

— Это так.

— Ты любишь лазанью. Я люблю суши.

Он прикусил мочку её уха.

— Список продолжается, — пораженно сказала она.

Он провёл губами по её щеке.

— Да... он бесконечен.

— Это приятно.

— Хммм.

— Деррек, — сказала она. — Я не хочу разрушать момент, но почему ты ушёл прошлой ночью? Что ты на самом деле чувствуешь по отношению ко мне, к нам?

Глядя на неё, он впитывал каждую деталь. Её маленький носик, кремовая кожа и лицо в форме сердечка вдохновили бы любого художника взять кисть и холст. Её глаза были яркими, наполненными чем—то, до чего он не мог дотронуться пальцами.

Она провела ладонью по его предплечью.

— О чём ты думаешь?

— Я думаю, что ты красива в лунном свете. И я подумал о кое—чём, что между нами общее... Райан... мы оба любим Райана.

— Верно.

Она потянулась вперёд и поиграла с его волосами, крутящимися над ухом, и этот маленький несущественный жест заставил его захотеть отнести её на пляж и заняться с ней любовью под звёздами, но для начала ему нужно было набраться мужества и рассказать правду.

— Послушай меня, Джилл. — он не отводил взгляда от её глаз. — Я не выставляю свои чувства на показ. На самом деле, обычно я не особо эмоционален. По крайней мере, не был до рождения Райана. Я не уверен, что чувствую по этому поводу... но я полностью отхожу от темы, — выдохнул он. — Позволь мне начать сначала. Прошлый вечер я запомню до конца жизни. Банально, я знаю, но это правда. — он снова остановился. Вздохнул, поднял взгляд к звёздам, а затем начал снова. — Я пытаюсь сказать, что... хочу, чтобы ты знала, что... Я не помню, когда последний раз хотел поцеловать кого—то так же, как хочу поцеловать тебя. И это чертовски меня пугает. Но я никогда не позволял страху контролировать меня. Никогда не позволял и никогда не позволю.

— Деррек, — сказала она. — Что ты пытаешься мне сказать?

— Я пытаюсь быть абсолютно честным со своими чувствами к тебе. С самого начала ты была со мной открытой и настоящей. Я хочу сделать то же самое.

Она смотрела на него мгновение, прежде чем сказать:

— Это касается Мэгги?

— Нет, — сказал он, качая головой, — не совсем. Это касается нас.

Он почувствовал, как она замерла, её глаза перестали моргать, пока она ждала его слов.

— Я просто пытаюсь быть с тобой открытым, — сказал он. — Ты мне нравишься, и я хочу быть с тобой.

— Ты испытываешь чувства к нам обеим, к Мэгги и ко мне, и ты запутался.

Она была права. Это проблема.

— Да, — сказал он, прислоняясь головой к креслу и глядя на усыпанное звёздами небо, чувствуя, будто с его плеч только что сняли груз весом в тысячу фунтов. Она была абсолютно права.

Джилл свесила ноги с кресла и встала на ноги.

Он поднял голову.

— Куда ты идёшь?

— Уже поздно. Мне нужно ехать.

— Ты не останешься?

— Здесь? С тобой?

Он кивнул, прежде чем понял, что за одну десятую секунды между ними всё изменилось. Он сделал что—то не так? Он вскочил на ноги и чуть не споткнулся о кресло, чтобы добраться до неё. Он взял её за руку и сказал:

— Я влюбляюсь в тебя, Джилл. Я влюбляюсь в тебя так сильно и быстро, что кружится голова.

— Но ещё ты испытываешь чувства к Мэгги.

Он не хотел ничего, кроме как отрицать это, взять все свои слова обратно, повернуть время вспять на несколько коротких минут и начать всё заново. Вся эта прямолинейная правда работала не так, как предполагалось.

— Я пытался быть с тобой честным.

— И я не могу сказать, как сильно это ценю, — без эмоций произнесла она.

— Я надеялся, что то, что между нами было, и моя правда будут началом чего—то невероятного.

Она наклонила голову, проникая взглядом глубоко в его глаза, глядя на него так, будто он был придурком или кем—то ещё хуже. Он крайне надеялся, что, в конце концов, то есть в эти две минуты, она захочет дать им толчок. Заставит его забыть обо всех чувствах, которые у него могут быть к Мэгги, потому что больше всего он надеялся, что конкретно эти чувства просто исчезнут, испарятся в воздухе.

Джилл выпрямилась и собиралась что—то сказать, но почему—то передумала. Она попыталась вытянуть свою руку, но он не отпустил.

— Не уходи, — сказал он.

Она посмотрела на него.

— Я тоже надеялась, что это станет началом чего—то чудесного, но всё так, как есть. Ты ничего не можешь поделать со своими чувствами. Я благодарна тебе за то, что ты открылся мне и рассказал правду. И надеюсь, что ты поймёшь, когда я скажу тебе, что не могу больше делать этого с тобой... быть твоим другом... ходить по магазинам, есть шоколад... сидеть под звёздами. Я не могу делать ничего этого с тобой, потому что никогда не буду знать, думаешь ты обо мне или о ней.

Деррек чувствовал себя потерянным, так что просто стоял на месте как дурак, и наблюдал за тем, как она возвращается в дом, собирает вещи и уезжает. Он хотел побежать и остановить её, прежде чем она уедет, убедить её, что сказал всё неправильно, и она для него единственная, но его ноги приклеились к земле. Он не был придурком. Он был идиотом и придурком.