От любви не убежишь

– Но это ведь только на короткое время, чтобы мы могли скопить немного денег. И... – «Я и представить себе не могла, что ты будишь трахать ее», – чуть было не добавила Тесс.

– Слушай, я не хочу обвинять тебя. Во многом ты проявила огромное терпение. Я просто хочу, чтобы ты поняла.

Тесс кивнула.

– И кроме того, искусство, – сказала она многозначительно.

Он улыбнулся:

– И кроме того, искусство, как ты говоришь. – Он дотронулся до ее руки. – Я понимаю, ты думаешь, что это все моя эксцентричность, даже, может быть, эгоизм, все равно, как если бы я проводил все выходные на поле для гольфа или в пабе. Но это не так, понимаешь? Это страсть. Жаль, что ты не можешь разделить ее со мной.

Тесс вернула ему улыбку.

– Гольф кажется мне проще, по крайней мере, конкретней. Я устала, понимаешь?

Стивен сжал ее руку.

– Может быть, нам надо установить основные правила игры. Правило первое: мы оба постараемся меньше работать и больше бывать друг с другом.

Тесс решила, что нужно продолжить в том же духе:

– Правило второе: мы выходим куда-нибудь по крайней мере раз в неделю, и нам не позволяется вовлекать детей в свои проблемы.

– Правило третье: больше секса, – он произнес это энергично, как психоаналитик, – ты такая сексуальная, но мы все время чувствуем себя слишком усталыми. Четвертое правило: я не занимаюсь живописью в выходные.

Тесс почувствовала раскаяние. Всего несколько дней назад она сказала себе, что надо дать ему больше возможности работать в мастерской. Он явно старался пойти ей навстречу.

К счастью для Стивена, его первая встреча с Джозефиной произошла на большом собрании – представляли его вариант остальным менеджерам. Джозефина, профессионал до кончика ногтей, сделала вид, что между ними ничего не произошло. Собрание прошло как обычно.

К удивлению Стивена, изменилось только поведение Хьюго. Вместо того чтобы лить холодную воду на все предложения Стивена, он поддержал его. Несколько раз Стивен замечал, как Хьюго рассматривает его с терпеливым интересом. К его, Стивена, великому смущению. Он что, все уже знает? И Джозефина рассказала ему, что все кончено? Поразительно, как Хьюго может позволить чему-то личному влиять на свое мнение, а ведь именно так он вел себя всегда. Но, с другой стороны, у Джозефины достаточно сил повлиять на любого.

Он взглянул на нее. Она выглядела шикарно, как обычно, только темные тени под глазами придавали ей какую-то хрупкость. Стивен оторвал взгляд он нее и обратился к спасительным цифрам и фактам на бумаге перед ним. Отныне их отношения будут исключительно служебными.

– Итак, Стивен, – Джозефина обратилась к нему в первый раз за все собрание, – я думаю, вы планируете слетать в Нью-Йорк?

– Да, – он надеялся, что голос его прозвучит твердо, – как только мы сделаем образцы.

Когда собрание закончилось, он собирался выйти вместе со всеми, но Джозефина подозвала его:

– Ну, – спросила она, глядя в какие-то бумаги на своем столе, – и как прошла трогательная сцена примирения?

– На нервах. Думаю, нам понадобится время.

– Ты хочешь сказать, что заключил ее в объятия, проклиная меня и мои злодеяния?

– Джозефина, я не хочу это обсуждать. Мы попробуем заново. Это всё.

Но Джозефина не могла удержаться, чтобы не задеть за больное.

– Нет, скажи, интересно, как устроены современные браки.

– Мы просто решили проводить больше времени вместе. Она будет меньше работать, а я – немного меньше заниматься живописью.

– О! – Голос Джозефины утратил всю насмешливость и зазвучал по-настоящему испуганно. – Ты не должен позволять ей делать это с собой.

Стивен встал.

– Тем не менее это так, Джо. Она не просит меня отказаться от живописи. Я сам предложил это. Не хочу превратиться в своего отца.

– Может быть, художники должны быть эгоистами.

Стивен засмеялся, открывая дверь:

– Очень удобно для художников.

Когда он уходил, на мгновение ему вспомнилось ее тело, шелковистое и гибкое, раскрывшееся перед ним, как спелая смоква.

– Я хочу сегодня начать убирать в мастерской, – сказал Стивен в следующую субботу. Они сидели в халатах на кухне, склонившись над ворохами субботних газет, грозивших занять и все воскресенье объемом новостей. – Если ты не против, – добавил он осторожно.

Тесс улыбнулась, уловив нотки настороженности в его голосе.

– Замечательно, знаешь, я могу даже помочь тебе. Нет ничего лучше хорошей уборки, чтобы почувствовать оптимизм.

Он взял ее за руку.

– Значит, тебе нужно заставить себя вернуть оптимизм?

Тесс ощутила слабое дуновение депрессии. Эта новая фаза в их отношениях – как будто ходишь по яичной скорлупе. Она переменила тему:

– Пойдем подыщем какую-нибудь старую одежду. Там есть чайник?

– Сомневаюсь. Приятель Слоука больше увлекался пивом.

Тесс засунула в рюкзак чайные принадлежности, пачку печенья, радио и пошла переодеться в старый спортивный костюм. Немного физического труда – это то, что нужно. Убираться в мастерской было задачей гораздо менее трудной, чем казалось, и уже к обеду стали видны результаты усилий.

– Пошли, – Стивен взял два черных пакета, набитых мусором, – выбросим это и поедем посидим в «Финчес». Может быть, мы повстречаем там владельца этой стремительно обновляющейся мастерской.

Они сидели в пабе над тарелками с «завтраком пахаря» и большими стаканами охлажденного пива и рассматривали посетителей. Большинство выглядели так, будто спали в одежде или кувыркались в кроватях пять минут назад, а потом одевались в полной темноте, Завеса табачного дыма с доминирующей голубой дымкой от «Галуаз» – просто удивительно в наше пуританское время.

– Здесь и писатели тоже бывают, – сказал Стивен, – старой школы, из тех, кто не может коснуться пером бумаги, не выкурив пачку чего-нибудь без фильтра, и очень крепкого. Зато никак уж не встретишь простых выпивох. Тут к выпивке относятся серьезно. Каждый хочет стать Томасом Диланом. Проблема только в том, что они на сорок лет опоздали.

– Не говоря уже о том, что у них нет таланта, – произнес голос позади них. Стивен обернулся.

– Слоук, – заулыбался он, вставая и освобождая ему место. – Тесс, это Слоук Хейвард, мой преподаватель в Брайанте.

– Много слышала о вас, – сказала Тесс, протягивая ему руку.

– Ничего хорошего, я надеюсь.

– Совершенно ничего, – улыбнулась Тесс. – Хотите маринованного лука?

Слоук оглядел ее. Рыжие волосы, стянутые в пучок, – в ней сразу бросалась в глаза эта сливочная светлая масть, которая так нравилась ему в ирландских девушках. И эти фантастические светло-зеленые глаза, которые вспыхивают всякий раз, когда она сердится. Тесс – боец. Он облегченно вздохнул. Она совсем не похожа на Джозефину с ее холодной изощренностью, но под стать ей, если он вообще что-либо смыслит в людях. Повезло Стивену: две женщины хотят его. Он почувствовал некоторое напряжение и догадался: между ними что-то произошло. Может быть, не так уж повезло Стивену?

– Ну, и как новая мастерская? – Он пригубил пиво, чудесным образом возникшее у его локтя.

– Спроси нас попозже, – ответил Стивен, глядя на часы. – Нам лучше вернуться и поработать еще, Тесси.

К четырем мастерская выглядела опрятной, даже уютной. Двенадцать мешков с мусором стояли у двери. Полки были оттерты от масляной краски, пол подметен, и Тесс расстелила старые коврики. Тесс даже вычистила камин. Один из пейзажей прежнего обитателя мастерской был водружен на каминную полку. В следующий раз Стивен принесет немного угля и разожжет огонь. Оба стояли, глядя на результаты своего труда. Свет солнца уже не просачивался, как раньше, сквозь грязные оконные рамы, – в комнату широким потоком вливалось розовое закатное сияние.

– Неплохо, – признал Стивен. Его взгляд упал на черную полоску на носу Тесс. Он подошел поближе и вытер ее нос, потом нежно обнял. – Спасибо, Тесс.

– Не за что, – улыбнулась она, – я люблю уборку.

– Не за уборку. Спасибо, что приняла меня, дала мне еще один шанс. – Очень осторожно, как юноша на своем первом свидании, не зная, какой будет ее реакция, он поцеловал ее.