Милли Брэди меняет профессию

Кроме того, его все больше интересовал загадочный пластырь на правом бедре Милли.

Когда Хью заметил Кона Деверо, было уже поздно; Кон уже снимал свои солнечные очки и лучезарно улыбался.

— Привет! Видел вас на вчерашнем приеме у Орлы.

Прошла какая-то доля секунды, и Хью узнал изящную фигуру, которую Кон массировал с помощью «Амбр Солэр». Боже, только этого ему и не хватало.

— Не беспокойтесь, она спит. — Кон приподнял серебристую прядь волос и отпустил так, что она, как мертвая конечность, упала обратно. — Видите? Она отключилась. Такое действие я произвожу на противоположный пол, — продолжал он радостно.

Затем он вспомнил реакцию Милли, когда прошлой ночью этот мужчина застал их в вертолете, и добавил с невинным видом: — Вы знакомы, верно?

Хью кивнул.

Уверен, Милли жалеет, что знакома со мной.

— Кстати, есть идеи насчет этой маленькой загадки? — Говоря это, Кон Деверо игриво провел пальцем по краям квадратного пластыря на ноге Милли, который виднелся из-под бахромчатого края белых, высоко обрезанных шортов.

— Хотите узнать, что под ним? — Хью покачал головой. — Простите, не знаю.

— Чем больше я спрашиваю, тем меньше она говорит.

Мне тоже, подумал Хью, к своему удивлению, испытывая любопытство. Тем временем палец Кона уже подцепил край пластыря и начал отлеплять его от кожи. Благодаря крему от загара пластырь держался уже не совсем плотно.

— Она сказала, что ее укусила акула, — весело сообщил Кон. — Ха, это татуировка! Видите синие чернила?

Миллиметр за миллиметром пластырь поддавался. Кон был осторожен, как взломщик сейфов. Затаив дыхание, Хью наблюдал, когда вдруг...

— Ой! — Кон вскрикнул от боли, когда его запястье оказалось захвачено в «тиски». Милли перевернулась, ее рука быстрее языка ящерицы рванулась вперед и стала впиваться в него ногтями, пока он не запросил пощады.

— О! ИЗВИНИ, ИЗВИНИ, ИЗВИНИ. Мне же больно!

Милли была чрезвычайно рада, что, перед тем как пойти на вчерашний прием, залепила свою татуировку пластырем — просто потому, что платье «Дольче и Габбана» и татуировка не сочетаются. У нее кровь стыла в жилах при мысли, что сегодня утром она чуть не показала свое украшение Хью.

— Никогда не пытайся снова это сделать, — предупредила она Кона. — Даже не думай об этом. Иначе, — с угрожающим видом она посильнее надавила на его запястье, — боюсь, придется тебя убить.

Это было непросто — лежать там и притворяться спящей, мысленно желая, чтобы Хью ушел. В конце концов нежелание его видеть отступило — нужно было срочно остановить Кона. Теперь, глядя на Хью снизу вверх, она произнесла коротко:

— Привет.

— Привет, Милли.

Надо отдать ему должное — он выглядел неважно, но Милли была не в настроении и не собиралась ему сочувствовать. Ты, большой эгоистичный негодяй, телепатически обратилась она к нему. Что ты здесь вообще делаешь? Это наш пляж, не твой. Возвращайся в свой мерзкий Падстов, где тебе и место, свинья.

Ладно, Падстов совсем не мерзкий, но остальное все правильно.

Милли раздражало, что даже теперь его присутствие вызывало у нее волнение; она тщательно приклеила на место край пластыря и стала старательно вычесывать песок из волос.

Затем с многозначительным видом она обратилась к Кону:

— Нам уже пора.

— Мне тоже пора, — заявил Хью. Он понял намек, это уже неплохо.

Хорошо. Иди к черту, ты, большой прыщ, сказала Милли.

Конечно, телепатически.

— Взгляните на них, — произнесла Мойра Деверо, заметив с террасы, как оранжевый «мерседес» затормозил в конце подъездной дороги и из него выскочили Кон и Милли. — Разве они не идеальная пара?

Орла только что узнала страшную тайну Мойры и теперь пыталась осмыслить эту новость, поэтому просто кивнула и сжала ей руку. Но насчет Милли и Кона Мойра была права, они действительно идеально подходили друг другу. И все благодаря Орле.

— Черт возьми, — раздражился Джайлс, наблюдая, как глаза Орлы стали наполняться слезами. — Я попал между молотом и наковальней.

— Счастливый конец, — заявила Мойра, которой не слишком нравился муж Орлы. Она ласково улыбнулась Джайлсу. — Что в этом плохого?

Через два часа, когда вертолет взмыл в воздух. Орла выпалила:

— Знаешь, у нее опухоль мозга. Осталось жить несколько месяцев... Боже, ты можешь в это поверить? Я понятия не имела. А она такая милая!

— Я знаю. Кон мне рассказал. — Милли продолжала махать в небо, а тем временем Джайлс, возмущенно округлив глаза, скрылся в доме.

— Ты и Кон. Это фантастика. — Орла обняла Милли, потом достала из кармана носовой платок и промокнула щеки. — Взгляни на меня, плачу как ребенок. Но Мойра так счастлива и все благодаря тебе. Представь, что тебе сказали, что ты скоро умрешь... сразу все видишь в другом свете. Например, я дергаюсь и нервничаю каждый раз, когда Джайлс где-то задерживается, потому что ужасно боюсь, что он найдет кого-то еще... Хочу сказать, как это все ничтожно. А тем временем Джей Ди и Мойра обсуждают организацию похорон... если честно, мне ужасно стыдно, что я была такой эгоисткой, ведь у меня чудесный муж, который меня безумно любит, и я его не заслуживаю!

Милли заморгала. Это шутка? Похоже, что нет; Орла рылась в карманах юбки, ища сигареты и зажигалку, и, по всей видимости, говорила серьезно.

Она прикурила сигарету и просунула свободную руку под локоть Милли:

— Давай поднимемся в мой кабинет, и ты расскажешь обо всем, что произошло. Мне интересны все пикантные подробности!

Ее глаза загорелись в предвкушении обильных сплетен и колоритного материала для будущей книги. Милли тихо вздохнула. Проблема Орлы была в том, что она могла что-либо держать в секрете не дольше, чем сдерживать чихание. Для нее это было физически невозможно — она только что это продемонстрировала, выпалив новость об опухоли мозга еще до того, как вертолет успел оторваться от земли.

Милли определенно не собиралась ей сообщать, что Кон голубой.

Не было у Милли и намерения упоминать о событиях прошлой ночи, связанных с Хью: ей не хотелось, чтобы Орла решила, будто из этой ситуации может что-то получиться, и начала со свойственным ей рвением принимать немедленные меры в этом направлении.

Но более вероятно, что она стала бы делать ей внушения и восклицать: «Ради всего святого, только наивная дурочка могла поддаться на это... разве можно быть такой глупой?»

Все эти рассуждения вызывали у Милли неприятные ощущения в позвоночнике.

Пять тысяч фунтов, размышляла Милли, с горечью отдавая себе отчет в том, что не отрабатывает эти деньги. Она опять редактировала свою жизнь. Вообще, это была отличная идея. Разве не было бы здорово, если бы можно было возвращаться в прошлое и редактировать его в свое удовольствие, весело вырезая и выбрасывая те куски, которые заставляли тебя дрожать и переживать?..

Должен же кто-то изобрести подобный способ?

— С Коном очень здорово. Мы прекрасно поладили. Позавтракали в «Океанском виде», потом несколько часов валяли дурака на пляже.

Все это было чистой правдой. Милли уперлась ногами в бок письменного стола, потом взглянула на любовно ухоженные розы под окном кабинета. — А Ричард-садовник вчера меня поцеловал. Он целуется как пылесос!

Орла радостно написала что-то на одной из карточек, приколотых слева от шкафа с бумагами, затем поискала фломастер другого цвета и направилась к другой карточке над письменным столом.

— Замечательно! Кон видел, как тебя целовал Ричард? Он, наверно, тебя приревновал?

— Это был не тот поцелуй, после которого можно приревновать. — Милли состроила физиономию, вспоминая ощущение легкой тошноты. — Ричард был очень пьян.

— Ты ему очень нравишься, это так очевидно. О, я знала, что после вечеринки все завертится. — Голос Орлы звучал торжествующе. По ее мнению, здесь начинались новые дополнительные сюжетные линии. — И что ты почувствовала, когда он тебя поцеловал?