Когда птицы молчат (СИ)

И ему это удавалось?

Нет. Да и продлилось это недолго. Наверное, сразу после того, как мать ушла, он старался еще как-то заменить ее, сделать ее отсутствие не таким заметным. Но после пары попыток и горы комков вместо блинов он отказался от этой затеи.

А бабушки у тебя были?

Мать моего отца умерла, когда я был еще сопливым младенцем. Другой бабушки я никогда не видел.

Почему?

Еще в юности моя мать рассорилась с ней. Та уехала за границу к новому мужу.

Когда это случилось, сколько ей было лет?

Пятнадцать, по-моему.

И она осталась? Не уехала вместе с твоей бабушкой?

Не уехала.

Как же можно было бросить свою дочку? — я осеклась, внезапно осознав, что в семье Сергея женщины по материнской линии не особо отличались материнскими инстинктами.

Она была влюблена, ей не хотелось бросать школу, где оставались все друзья. А моя бабка не желала рисковать богатым мужем.

Но оставлять подростка на самообеспечение — это глупость.

За ней смотрела тетка. Она была угрюмой и замкнутой женщиной. По сути, она и не воспитывала мою мать, только кормила да пустила к себе жить. А за это исправно получала немалую сумму ежемесячно. По-моему, такой расклад устраивал всех.

Это к твоей бабушке сбежала твоя мать? — догадалась я.

Да. Расстояние делает невозможным частые визиты или случайные встречи.

Ты видел ее после того… — мой язык не повернулся завершить фразу «как она вас бросила».

Да, — равнодушие в тоне Сергея показалось мне напускным. — Она прилетала пару раз.

И что?

В первый раз мы встретились и попытались поговорить. Разговор не удался. Мы были абсолютно чужими людьми.

Ты надеялся, что она поняла свою ошибку?

Я ни на что не надеялся. Я хотел взглянуть в ее глаза. Услышать, что она скажет.

И что же?

Она рассматривала меня с интересом, как рассматривают диковинное животное. Сказала, что не видит во мне свои черты. Я ответил, что несказанно этому рад. В общем, беседы не вышло.

А во второй раз?

Во второй раз я послал ее к черту. Мне исполнилось двадцать два, я закончил университет и уже работал в «ИнтерАктиве».

Тебе было неинтересно, зачем она захотела с тобой встретится?

Уже нет. Но она встречалась с моим отцом.

Он ничего тебе не сказал?

Нет. Я и не спрашивал.

Мне жаль, что все так вышло.

Не стоит. Лучше пусть воспитывает только один родитель, тот, кому до ребенка действительно есть дело, чем рядом будут оба, но каждый день придется сталкиваться с равнодушием одного из них. Мой отец — не алкаш и не неудачник. Я благодарен ему за то, как он растил меня. И рад, что все сложилось таким образом.

Мои родители вместе довольно долго, хотя, как выяснилось, у папы была еще одна жена.

Ты узнала об этом случайно?

Да. Мама, естественно, знала. Просто мне не говорили. Наверное, в этом и не было необходимости. Та женщина умерла рано, ему об этом сообщили, хотя он уже был женат на маме. Я помню, как мои родители поссорились из-за того, что он хотел уехать на похороны. Так я, собственно, и узнала. Но ничего, они преодолели это и до сих пор вместе.

Мы замолчали. Что тут сказать? Я собираюсь уйти от мужа. Сергей разбивает семью. Наши попытки построить семейную жизнь провалились, мы несостоятельны как чьи-то партнеры. Следствие ли это не сложившегося счастья его родителей или слишком размеренной, будничной жизни моих — я не знаю. Но факт налицо. Он жил легко и свободно, не обременяя себя серьезными отношениями с женщинами, я так и не смогла настойчиво продолжить поиски настоящей любви, а предпочла создать иллюзию семейного счастья, таким образом укрывшись от одиночества. В какой-то мере мне это удалось. У меня появилась дочка. Но некоторые уголки души требуют присутствия именно нашей половинки, человека, который будет любовником, любимым, другом и тем самым, которого узнаешь сразу, едва увидев, с первых же произнесенных им слов. Ребенок может дать многое, но не все.

За спиной Сергея сидит довольно привлекательный мужчина. Я сразу поняла, что он русский. Золотая цепочка с крестом, манера одеваться, а главное — выражение его лица. Он беспокоил меня с самого начала. И сейчас он продолжает сверлить меня настойчивым, наглым взглядом.

Сергей отошел ненадолго, я осталась сама за маленьким столиком. Это послужило ему сигналом.

Какая красивая женщина. Таких в одиночестве оставлять нельзя.

А меня никто и не оставлял. Мой спутник сейчас вернется.

Значит спутник, — ухмыляется подсевший ко мне Казанова. Я знаю этот сорт мужчин. Думаю, что они неотразимы, что женщины должны падать в обморок и расставлять ноги только от того, что они с ними заговорили.

Что вам нужно?

Вы — красивая женщина.

Спасибо. Если это все, что вы хотели сказать, то я благодарю вас за комплимент и прошу не мешать нам.

А я и не мешаю.

Это вы так думаете.

Может быть, встретимся этим вечером. Я отдыхаю в отеле прямо у набережной.

Нет, спасибо. Я же сказала, что не сама.

Тогда давайте обменяемся телефонами. Я обязательно позвоню, когда вы освободитесь.

Наверное, вы меня приняли не за ту женщину.

Ну, так он же не муж тебе. Хотя ты и замужем.

Я вздрагиваю. Почему это Сергей не мог казаться моим мужем? Словно прочитав мои мысли, нахал продолжил.

У тебя кольцо, у него — нет, вы сидите и липните друг к другу, как молодожены или любовники. Поскольку молодожены никогда колец не снимают, он твой хахаль. Супруги со стажем так не ластятся.

Это не ваше дело, кто он мне, а я ему, — мне было обидно до слез, потому что, по сути, я и была шлюхой. Замужняя женщина, развлекающаяся на стороне. Но я не хотела, чтобы оскорбления мне бросал в глаза посторонний, тип, сам вряд ли отличающийся благопристойностью.

Да ладно, не ломайся. Он уйдет, на его месте другой появится. Почему бы не я? Я щедрый любовник, не пожалеешь.

Какого черта вам здесь надо?

Мой незваный ухажер еще раз ухмыляется и ретируется.

На Сергее лица нет. Он слышал последнюю часть нашего разговора. И, наверняка, ему нечего возразить. Когда наши с ним отношения исчерпают себя, он действительно уйдет. Он не опроверг того, кем я для него являюсь, осадив незнакомца, не сказал ничего в ответ, просто зло стиснул картонный стаканчик и отвернулся, провожая взглядом придурка. Мне стало горько и обидно.

Остаток дня испорчен. Мы оба молчим, хотя и находимся рядом, касаемся друг друга. Мне хочется вернуть время вспять, чтобы ничто не омрачило этих жалких дней, отведенных нам для наслаждения друг другом. Ведь тогда, когда мы только зашли в кафе, он еще являлся для меня героем. И это было так же нерушимо, как и то, что Земля вертится. Теперь же что-то изменилось. Мне почему-то кажется, что как только я вернусь домой, в моей жизни не останется ни одного мужчины.

И разочарование захлестывает меня, как волны — линию прибоя. Хотя я и не отказываюсь от своей любви, все же мне хотелось, чтобы и меня любили так же. Хотя бы раз. Во всю силу сердца. Чтобы смогли ради меня врезать по морде обидчику, и, превратившись в средневекового рыцаря, отстояли мою честь.

Возможно, даже предложили сойтись на какое-то время и посмотреть, что из этого выйдет…

Но эти недомолвки, эти несказанные слова, не выполненные действия испортили всю радость, так трепетно хранимую мной на этом солнечном побережье.

Два из пяти дней прошли, и не только счастьем были наполнены эти сорок восемь часов.

Я дурак. Я зол на себя, как никогда. Ире было больно. Больно и сейчас, хотя она пытается улыбаться и не отводить от меня взгляд, когда отвечает на вопросы.

Но тем не менее, я поступил не так, как хотел бы. Дурацкая сила привычки.

Не то, что бы я не вставал на защту женщин. В школе довольно много драк происходило из-за нравившихся мне девчонок. Но тогда это было скорее самоутверждением, попыткой доказать другим, что я чего-то стою, что со мной лучше не связываться, что я силен и потому главный. И, естественно, нужно было завоевать расположение подружки.