А может, это любовь?

— Я принес тебе завтрак, — сообщил Джо.

— Зачем? Тебя что, гложет совесть после того, как ты насмехался надо мной вчера вечером?

— Я никогда над тобой не насмехался, — сказал он с совершенно серьезным лицом. — Ты пригласишь меня в дом?

— Раньше ты не спрашивал приглашения. — Она отошла в сторону, давая ему дорогу, и закрыла за ним дверь. — Обычно ты просто врывался.

— У тебя было заперто. — Он поставил бумажный пакет на стол перед диваном и достал оттуда два блинчика и два стакана с кофе. — Надеюсь, ты любишь сливочные сырные блинчики, — сказал Джо, снимая свои солнечные очки и убирая их во внутренний карман пиджака. Потом он поднял на нее усталые глаза и сорвал пластиковые крышки с одноразовых стаканчиков. — Держи.

Габриэль не любила кофе, но все равно взяла. Он протянул ей блинчик, она взяла и его. Впервые с того момента, как она открыла дверь, девушка заметила, как напряженно сведены уголки его рта.

— Что случилось?

— Сначала поешь, потом поговорим.

— Потом? Как я могу есть?

Его взгляд скользнул по ее щекам и губам, затем опять поднялся к глазам.

— Вчера поздно вечером с Кевином связался торговец предметами искусства из Портленда. Его зовут Уильям Стюарт Шелкрофт.

— Я слышала про Уильяма. Кевин у него работал.

— И работает до сих пор. Сегодня днем, в три часа, Уильям Стюарт Шелкрофт прилетит из Портленда двухчасовым беспересадочным рейсом авиакомпании «Дельта». Они с Кевином договорились встретиться в аэропорту, в комнате отдыха, и обменять картину Хилларда на наличные деньги, после чего мистер Шелкрофт собирается взять напрокат машину и вернуться в Портленд. Мы арестуем их обоих, как только они произведут обмен. — Габриэль растерянно моргала.

— Ты шутишь?..

— К сожалению, нет. Начиная с той ночи, когда была совершена кража, картина находилась у Кевина.

Габриэль слышала, что он говорит. Слова были довольно четкими и все же не имели смысла. Она знала Кевина много лет и не могла так сильно в нем обманываться!

— Это, должно быть, ошибка.

— Никакой ошибки.

Его уверенный взгляд и пылкая речь породили в ней сомнения.

— Ты абсолютно уверен?

— Мы поставили его домашний телефон на прослушивание, и у нас есть запись разговора, в котором он назначает встречу Шелкрофту.

Она смотрела на Джо и видела в его карих глазах усталость и напряжение.

— Значит, все это правда?

— Боюсь, что да.

Впервые с тех пор, как он надел на нее наручники и притащил в полицейский участок, она ему поверила. — Кевин украл Моне мистера Хилларда?

— Для самой кражи он нанял кого-то еще.

— Кого?

— Мы пока не знаем. Она охнула.

— А может такое быть, что этот вор — единственный?

— Нет. Для того чтобы украсть очень ценное произведение искусства, такое как картина Моне, нужно время и целая сеть тайных контактеров — начиная от богатого коллекционера и ниже. Мы полагаем, что они готовили эту кражу минимум шесть месяцев и что это не первый и не единственный случай совместной работы Кевина и Шелкрофта. Видимо, они проводили такого рода операции с тех пор, как Кевин начал работать у Шелкрофта в Портленде.

Габриэль никак не могла сопоставить все сказанное с Кевином.

— Как он мог заниматься такими ужасными вещами?

— Из-за денег. Больших денег.

Габриэль взглянула на еду, которую держала в руках, словно не понимая, откуда она взялась.

— Возьми, — сказала она, ставя стаканчик с кофе на стол, — я не голодна.

Джо сделал движение навстречу, но девушка отошла и медленно опустилась на край дивана. Она сидела, уронив руки на колени и тупо уставившись в противоположный конец комнаты.

Все в ее доме выглядело так же, как и раньше. Часы на каминной полке мерно стучали, тихо отсчитывая минуты, в кухне гудел холодильник. Мимо окон проехал старый грузовик, где-то на улице залаяла собака. Обычные повседневные звуки, но все было по-другому. Изменилась вся ее жизнь.

— Я разрешила тебе работать в «Аномалии», потому что не принимала тебя всерьез, — сказала она. — Я думала, ты ошибаешься, и строила в голове разные фантазии: как ты придешь ко мне и будешь извиняться за то… — Голос ее надломился, и она кашлянула. Ей не хотелось плакать, устраивать сцены, но слезы сами катились из глаз. Рисунок на кофейных стаканчиках расплылся. — Извиняться за то, что арестовал меня в тот день в парке, и за то, что заставил меня предать Кевина. Но ты не ошибся в отношении Кевина.

— Прости. — Джо сел рядом с ней, широко расставив ноги, и положил ей на руку свою большую теплую ладонь. — Мне очень жаль, что с тобой случилось такое. Ты достойна лучшего.

— Я далека от идеала, но я никогда не совершала очень дурных поступков и не заслужила такой плохой кармы. — Она покачала головой, и слеза скатилась по ее щеке к уголку губ. — Как я могла быть так слепа? И так глупа! Неужели не было никаких признаков? Как я могла не знать, что мой деловой партнер — вор? — Он сжал ее руку.

— Просто ты, как и восемьдесят процентов населения, не склонна усматривать в каждом встречном вора или преступника. Ты не подозреваешь всех подряд.

— А ты подозреваешь.

— Это моя работа. Мне приходится иметь дело с остальными двадцатью процентами. — Он провел большим пальцем по ее руке. — Я понимаю, ты сейчас вряд ли усмотришь в этом что-то хорошее, но с тобой все будет в порядке. У тебя очень толковый адвокат, он позаботится о том, чтобы салон остался за тобой.

— Я сомневаюсь, что мой бизнес уцелеет после таких передряг. — Из глаз ее выкатились еще две слезинки. — Кража этой картины до сих пор на слуху. Когда об аресте Кевина объявят в новостях… Мне уже не оправиться от такого удара. — Свободной рукой она вытерла мокрое лицо. — «Аномалия» погибла.

— Это не так, — сказал он.

Его глубокий голос звучал так убедительно, что она ему почти верила.

Впрочем, они оба знали, что ее бизнес никогда не станет прежним. Ее имя навсегда будет связано с кражей картины Хилларда. И в этом виновен Кевин. Он ее подставил. Она не могла совместить в одном лице укрывателя краденого антиквариата и человека, который приносил ей чай из розовых лепестков, когда она плохо себя чувствовала. Как получилось, что в одной личности уживались два разных человека? Ей казалось, что она хорошо знает Кевина, на самом же деле она не знала его совсем.

— В полиции думают, что он прячет и тот краденый антиквариат, фотографии которого мне показывали в день моего ареста?

— Да.

Пораженная ужасной мыслью, девушка быстро повернулась к Джо.

— И ты до сих пор считаешь меня виновной?

— Нет. — Он вытер ее мокрую щеку тыльной стороной ладони. — Я знаю, что ты невиновна.

— Откуда?

— Я знаю тебя.

Да. А она знает его. Габриэль окинула взглядом его лицо, слегка впалые гладко выбритые щеки и твердый подбородок.

— Как я могла быть такой дурой, Джо?

— Он одурачил множество людей.

— Да, но я работала с ним бок о бок. Он был моим другом, но, наверное, я никогда не знала его по-настоящему. Почему я не почувствовала его отрицательную энергию?

Он взял ее за плечи и заставил откинуться на спинку дивана, поближе к нему.

— Ну не надо так переживать. Человеческая аура — . штука очень обманчивая.

— Ты надо мной издеваешься?

— Нет. Пытаюсь быть любезным.

Рыдания застряли у нее в горле. Она взглянула на Джо. Сначала Кевин, теперь он. Неужели она так и будет всегда ошибаться в людях?

— Почему я такая доверчивая? Фрэнсис постоянно твердит мне об этом. Моя доверчивость довела меня до беды. — Она покачала головой, растерянно моргая. Джо сидел так близко, что она чувствовала запах его лосьона после бритья. — Некоторые считают, что мы сами навлекаем на себя положительные или отрицательные события и притягиваем тех людей, которых заслуживаем.

— Полная чушь, на мой взгляд. Если бы это было так, то ты бы притягивала к себе только неудавшихся вегетарианцев, которые видят ауру и боятся кармы.