Ничья (СИ)

— Как забудешь такое количество пыли на моих новых джинсах, — усмехается она, и они пробираются дальше по улице, стараясь держаться вдоль домов и скрываясь за деревьями.

Елена прекрасно помнит, как во время одной из операций им пришлось почти всю ночь провести на крыше полузаброшенного здания, без света и еды, с половиной бутылки воды и практически полным отсутствием связи. Несмотря на то, что пол был жесткий и пыльный, а живот урчат от голода, это было едва ли не самое любимое ее воспоминание. Они шутили и смеялись, пожалуй, даже больше, чем стоило бы, но таким образом они пытались скрыть волнение перед сложной операцией, которая в итоге закончилась успешно, а очередная группа наркодилеров оказалась за решеткой.

И сейчас, поднимаясь по грязным ступенькам, Елена невольно улыбается, крепче сжимая широкую и немного шершавую руку Деймона, вцепившись в его пальцы. Они забегают в комнату и останавливаются возле окна, глядя на улицу: возле магазина снуют врачи и полицейский, мечась между пострадавшими.

— Ничего так сходили в магазин, да? — усмехается Деймон, покосившись на Елену, и та кивает, отходя от окна. Мужчина закрывает окна порванными занавесками, в какой-то момент чуть не оторвав жалюзи, проверяет двери и, вернувшись в комнату, садится на пол рядом с Еленой, которая откинула голову на край потрепанной, едва ли не прогнившей кровати, закрыв глаза.

— Сколько будем отсиживаться? — в какой-то момент не выдерживает она и смотрит на него. Деймон в ответ лишь пожимает плечами и начинает хлопать себя по карманам, после чего недовольно фыркает и прикрывает глаза. — Опять забыл дома сигареты?

— Понятия не имею, куда они деваются. Но я уже заметил — каждый раз, как они нужны, их нет, и это дико раздражает. Карма та еще сучка. Но в то же время, если постараться быть оптимистом…

— Ты реалист.

— Если постараться быть оптимистом, — упрямо продолжает он, — то можно сказать, что из-за этой невыкуренной сигареты я буду здоровее, что уже неплохо. Так что допустим, что это знак свыше, что мне нужно бросать. Хотя я все равно не брошу, но все равно. Кстати, ты едва глаза не лишилась, — Елена непонимающе выгибает бровь, и он, притянув ее к себе, осторожно касается подушечкой пальца порезанной кожи под ее глазом, и она морщится, скрипнув зубами. — У тебя кровь.

— У тебя тоже, забыл? — хмыкает она, проведя по ссадине на его щеке, и он вздрагивает. Елена медленно скользит пальцем по царапине, размазывая кровь, и опускает взгляд на его губы, неожиданно поняв, что он почему-то оказался слишком близко. Она сидит едва ли не на его коленях, а сердце стучит так бешено, что воздух мгновенно сужается, лишая ее возможности нормально вдохнуть. Весь мир сосредотачивается в одних только горящих синих глазах, которые неотрывно смотрят на нее, словно видя впервые.

Они медлят, не понимая, что им делать, потому что головы становятся какими-то очень тяжелыми, словно их ударили чем-то очень внушительным, конечности не слушаются, а все вокруг вертится, теряя очертания. Деймон проводит рукой по плечам Елены, и она вздрагивает, когда он цепляет поцарапанную кожу на локте. Порванная куртка с трудом держится на плечах, и девушка закусывает нижнюю губу, снова встречаясь с Деймоном взглядом.

Он тоже не торопится, как-то странно глядя на нее затуманившимся взором. Напряженные плечи и ускорившееся дыхание выдают его эмоции, и она скользит кончиками пальцев по его шее, растирая кровь, стекающую на темную футболку. Деймон немного дрожит, настороженно и то же время страстно глядя на нее, медленно опуская руки по ее спине, невольно прижимая все ближе и ближе к себе, и в какой-то момент Елена вжимается телом в его широкую грудь, ощущая его бешеное сердцебиение.

Где-то глубоко в голове отдается, что им бы лучше вернуться домой и обработать раны или хотя бы сменить одежду и смыть кровь, которая засыхает на их коже, но эти мысли становятся какими-то абсолютно ничтожными, когда между их губами остаются жалкие миллиметры. Деймон не делает первый шаг, лишь мучительно медленно скользит рукой по ее спине под порванной курткой. Елена немного прогибается в спине, стараясь не обращать внимание на мурашки, которые бегут по ее коже от его прикосновений, и подается еще ближе, ощущая его сбитое дыхание на своих губах. Кажется, что весь мир кричит, что это неправильно и они должны остановиться, но в следующее мгновение она робко касается его губ, разорвав последние миллиметры.

У него колючий подбородок и невероятно мягкие губы. Этот контраст пугает, и она шумно хватает губами воздух и отстраняется, испуганно глядя на него. Деймон открывает глаза, двигаясь словно в замедленной съемке, и их взгляды сталкиваются. Он поднимает руку и убирает с ее лица прядь волос, стирает кровь с ее носа и очень медленно проводит большим пальцем по ее нижней губе. Елена чисто инстинктивно делает вдох, и он эхом отдается в пустой комнате, где, кажется, нет ничего, кроме их бешеного сердцебиения.

По его телу проносится дрожь, и Деймон, запустив руку в ее волосы, прижимается к ее губам, больше не выдерживая давящее на них чувство. Она приподнимает голову, неловко отвечая на поцелуй, и злится от того, что не знает как, но это только сильнее срывает ему крышу — он углубляет поцелуй, сильнее впиваясь пальцами в ее волосы, и требовательно касается кончиком языка ее губ. Елена приоткрывает губы, не в силах сопротивляться, и он толкается языком в ее рот, одновременно обхватив руками ее бедра.

Все ее тело горит, и она дрожит, не понимая, что ей сделать, чтобы это чувство прошло. Поэтому она льнет к нему, все ближе и ближе, робко скользит руками по его мускулистой груди, забираясь под кожаную куртку, и в какой-то момент оказывается у него на коленях, ощущая его тело каждой клеточкой своего.

Деймон тянет вниз рукава ее куртки, и она откидывает ее в сторону, снова целуя его, уже более уверенно и жадно, сталкиваясь языками. Она не может понять, что происходит с ее телом, и жмется к нему, надеясь, что он что-нибудь сделает, чтобы унять это бешеное жжение под кожей. Словно слыша ее мысли, он притягивает ее к себе, углубляя поцелуй, и опускает руки на ее бедра, вынуждая охнуть от неожиданности. Сердце начинает стучать еще быстрее, и она проводит руками по его волосам, пропуская их между пальцами, и неловко двигается бедрами ему навстречу, повинуясь какому-то странному инстинкту.

Словно сорвавшись, Деймон резко переворачивает и нависает над ней, вжимая в грязный, покрытый пылью пол, и в голове Елены вихрем проносятся мысли о том, что её первый раз должен быть точно не в таком месте, не в таком состоянии и не с этим мужчиной. Но потом, вспоминая свою жизнь, она осознаёт, что лучшего места быть не могло, да и место не самое ужасное, особенно если учитывать, как властно он целует ее и прижимает к себе.

Она цепляется за его плечи, боясь разорвать поцелуй, в то время как он рывком снимает с себя куртку, отбросив ее в сторону, и снова наклоняется над ней, медленно спуская губами по ее лицу и шее, оставляя жадные поцелуи. Елена откидывая голову, давая ему больше простора, и запускает пальцы в его волосы, прижимая его голову ближе к себе. Деймон снимает ее футболку и проводит рукой по ее плоскому животу, и по ее телу проносится дрожь, но она пытается скрыть это, закусив нижнюю губу. Приподнявшись, он стягивает свою рубашку, и она на мгновение перестает дышать, видя его мускулистое тело так близко. Она и раньше видела его без одежды, но сейчас все иначе.

Елена вздрагивает, когда его горячая кожа прижимается к ее, и уже сама отвечает на его поцелуй, упирается руками в его грудь, немного нервно изучая его мускулы, и медленно скользит пальцами ниже, изучая его тело, пока он терзает ее губы, словно надеется оставить на них мозоли. Хотя, впрочем, она не удивится, если у него это получится.

Рука Деймона замирает на застежке ее брюк, и он встречается с ней взглядом, задавая безмолвный вопрос. Лишь мгновение уходит у нее на раздумья, и она едва заметно кивает, переступая через свои страхи. Оставшись перед ним в одном только нижнем белье, Елена отводит глаза, невольно краснея, но Деймон касается ее подбородка, вынуждая снова столкнуться глазами, и его взгляд говорит больше, чем могли бы сказать сотни слов. Он смотрит на нее с таким восхищением, что страх снова пропадает, и она требовательно целует его, обхватив за шею.