Секвойя (СИ)

— Джаред, я не поняла и половины из того, что ты сейчас сказал, — покачала головой Габи.

— Хорошо, мисс, — вздохнул тот, помолчав несколько секунд. — Задайте навигатору путь до аэропорта через Мелроуз авеню, это будет самым оптимальным вариантом, хотя должен предупредить, путь займет несколько больше времени, чем вы рассчитывали.

— Спасибо, Джаред, — прощебетала Габи, — ты душка.

— Рад помочь, мисс, — спокойно ответил он.

Габи повернула навигатор к себе и с минуту водила по нему указательным пальцем.

— Трогай, чего ты ждешь? — возмутилась она, оставив навигатор в покое, и глядя на Каролину, задумчиво рассматривающую свои губы в зеркале заднего вида. — Господи, помоги мне… — прошептала она, прикладывая ладонь ко лбу.

Каролина откинула крышу автомобиля, поскольку кондиционер не спасал от жуткой жары.

Она искренне не понимала, почему элита Америки облюбовала именно этот маленький невзрачный город. Кроме домов, каждый из которых являл собой, по меньшей мере, произведение искусства, здесь не было ровным счетом ничего примечательного. Величественные особняки Калабасаса вскоре сменились пустырями, покрытыми редкими колючими кустарниками. До Лос-Анджелеса было около двадцати миль. Холмистая местность долины Сан-Фернандо была залита солнцем.

Всю дорогу до города они молчали, и тишина была столь невыносимой для Габи, что она поставила громкость плеера на максимум. Лос-Анджелес был все ближе, по сторонам от шоссе начали мелькать постройки, количество которых увеличивалось с каждым километром. Этот город не был похож на мегаполис, в привычном понимании этого слова. Он больше напоминал гигантский частный сектор с вкраплениями торговых центров, ресторанов, и прочих развлечений. Даже деловая часть города была больше похожа на пригород. В отличие от Нью-Йорка, с его бесчисленными небоскребами, здесь самое высокое офисное здание едва ли насчитывало двадцать этажей. Лос-Анджелес вообще был полной противоположностью Большого Яблока. Он не славился ни богатой историей, ни выдающейся архитектурой. Даже музеи здесь в основном были посвящены весьма неоднозначному современному искусству.

Постепенно дома становились все выше, машин становилось все больше. Люди спешили домой с работы. То и дело, девушки застревали на светофорах, пытаясь выбраться из пробок.

Апогеем стал перекресток, где Гауэр-стрит упиралась в Мелроуз-авеню. На дороге было всего четыре полосы, но пробка образовалась такой величины, что, казалось, автомобилисты готовы были бросить свой транспорт и идти пешком.

— Смотри, — воскликнула Габи, указывая рукой куда-то вправо.

Американцы умели создавать культовые места из ничего — это стало им понятно, когда вдали, между зданиями, рекламными щитами, и бесконечными толпами людей, показались длинные холмы. Одна деталь отличала эти холмы от бесчисленного множества точно таких же, усеявших долину Сан-Фернандо. Знаменитый символ американской киноиндустрии, надпись Голливуд, сияла на солнце, словно гигантский алмаз.

Габриэлла пыталась сфотографировать достопримечательность, но белый внедорожник справа, слегка подавшийся вперед, и люди, сновавшие на дороге между машинами, словно по тротуару, мешали ей.

Каролина оглядела улицу: небольшие уютные домишки справа, и длинное серое здание слева, напоминавшее, то ли завод, то ли тюрьму. Зрелище было жутким. После ухоженного, утонченного Парижа, это пестрое разнообразие особенно бросалось в глаза. Париж и Лос-Анджелес были, словно, балерина и брейк-дансер.

Каролина потянулась за своей сумочкой, лежащей на заднем сиденье, и ее взгляд наткнулся на светло-голубой автомобиль, стоящий позади них на правой полосе, прямо за белым внедорожником. Лицо водителя показалось ей знакомым, и на секунду в голову пришла волнующая мысль. Но водитель нагнулся вниз так, что его лица не стало видно. Разглядеть получше мешало сиденье Габи, и Каролина, будучи неспособной проявить свою заинтересованность и попросить ее подвинуться, просто ерзала на месте, застряв между сиденьями и усиленно делая вид, что ищет что-то в своей сумочке.

Водитель голубой Феррари поднял голову, натянув массивную кепку с плоским козырьком, и сразу же повернулся к пассажиру, крупному темнокожему мужчине.

Девушку раздирало любопытство.

Его стекло опустилось вниз, и оперевшись на него локтем, он щелкнул зажигалкой, прикуривая сигарету. Козырек кепки скрывал его лицо, что очень раздражало Каролину. Это не мог быть Джастин. Яхта, должно быть, прибыла в Париж совсем недавно. Он не мог так быстро оказаться в Лос-Анджелесе. К тому же, она ни разу не видела, чтобы он курил.

— Эй! — услышала вдруг она голос Габи.

Худой молодой человек, в дурацкой бандане, верхом на велосипеде пытался пересечь дорогу между машинами, держа в одной руке фирменный стакан Старбакс. В усиленных попытках не задеть ни одного автомобиля, и балансируя при этом, словно канатоходец, он зацепился за педаль краешком широких камуфляжных брюк, и, не удержав стакан, опрокинул его на автомобиль Габи. Крышка стакана от удара о капот отскочила, и крупные капли кофе полетели в разные стороны.

Габи нецензурно ругнулась, жестами показывая худому парню, куда ему следует отправиться. Парень, опасаясь встрять на крупную сумму, которой у него явно не было, поспешно ретировался.

Моментально позабыв об объекте своего интереса, Каролина принялась осматривать салон. Слава богу, кофе не попал на обшивку. Габриэлла разразилась проклятиями, разглядывая мокрое коричневое пятно на капоте. В это время белый внедорожник справа тронулся, и Габи, понимая, что они уже опаздывают, закричала Каролине, чтобы та выруливала вправо.

Каролина, не успев ничего понять, резко повернула руль вправо и нажала на газ, выезжая на правую полосу прямо перед носом водителя Феррари, едва не столкнувшись с ним. Автомобили впереди набирали скорость, и девушки облегченно вздохнули, когда проскочили мигающий зеленым светофор в последние секунды, перед тем, как загорелся красный свет. Они, наконец, свернули с этой проклятой дороги, где стояли уже двадцать минут.

Город контрастов не переставал удивлять. Недавние полутрущобы постепенно превращались в облагороженные дворы со шлагбаумами и внушительными охранными системами. Вообще-то, во всех мегаполисах США было четкое разделение на богатые и бедные кварталы, но в Лос-Анджелесе эта кастовость была наиболее заметна.

Дома с заборами чисто декоративного назначения, максимальная высота которых достигала полуметра, да и то очень редко, сменилась особняками с заборами такой высоты, какой, казалось, не бывает даже в тюрьмах, когда они въехали в Беверли-Хиллс. Знаменитости, чьих домов тут было столько же, сколько грибов после дождя, пытались обезопасить свою частную жизнь всеми возможными способами, раз уж скрывать свое место жительства здесь было бесполезно. На каждой автозаправке в продаже имелись карты с обозначением всех звездных резиденций.

— Поверить не могу, что мы тут уже неделю, но до сих пор и города-то не видели, — с досадой выпалила Габриэлла.

Каролина проигнорировала камень в свой огород, продолжая вести автомобиль.

— Тебя невозможно вытащить из дома, и благодаря тебе я чувствую себя восьмидесятилетней старухой, — воскликнула она, искоса глядя на подругу, которая по-прежнему молчала, словно не слыша ее.