Флорис. Любовь на берегах Миссисипи

Великолепная плантация охранялась солдатами Никто не имел права встречаться с княгиней. К великой ярости Батистины, и Флорис не подавал прошения об аудиенции. В Бель-Иль он приезжал только ради прекрасных глаз Эмилии.

Напротив, граф Жеодар Кастильон дю Роше, Эрнодан де Гастаньяк, Яан Легалик и, разумеется, Адриан де Вильнев-Карамей обратились к губернатору за разрешением нанести визит герцогине де Бель-Иль. Всем им губернатор ответил решительным отказом. Надо признать, что несговорчивость несчастного маркиза имела основания — почти каждый день он получал новые устрашающие сведения о «княгине».

Началось следствие. Пока два чиновника занимались сбором доказательств, Батистину содержали под стражей в собственном дворце. Заключить ее в тюрьму означало бы вызвать неслыханный скандал. Господин де Водрей колебался, не мог ни на что решиться. Если великая княгиня действительно была племянницей царицы, то реакцию короля нетрудно представить — подобная ошибка могла бы стоить губернатору головы!

Желая обезопасить себя, господин де Водрей предпочел дожидаться инструкций из Версаля. Если ветер будет благоприятствовать, через полгода их можно будет получить.

Зато в Новом Орлеане новости, благодаря госпоже де Сент-Эрмин, распространялись очень быстро. Уже через несколько дней губернатор убедился в своем бессилии что-либо утаить. Ошеломленные жители Нового Орлеана узнали, что княгиня обвиняется в следующих преступлениях: узурпация титула, подделка документов, кража рабов и драгоценностей, полигамия, вооруженный захват корабля, связь с воровским миром, колдовство, участие в черных мессах и всевозможных оргиях и т. д. и т. п. Нет нужды говорить, что последние злодейства были добавлены к списку госпожой де Сент-Эрмин и прочими кумушками, которые с наслаждением смаковали ужасающее прошлое великой княгини!

Почти каждый день губернатор наведывался в Бель-Иль, один или в сопровождении двух следователей, чтобы допросить преступницу, которую вынужден был по-прежнему именовать герцогиней де Бель-Иль, ибо бракосочетание совершилось по всем правилам.

— Господь Всемогущий! Ну и ситуация!

Господин де Водрей вытирал лоб платком, выходя из кареты перед замком Бель-Иль. Каждый допрос превращался в муку для бедного маркиза. «Княгиня» откровенно забавлялась, отвечая, как ей вздумается, а судейские чиновники, страшась ответственности, предоставляли губернатору самому вести дебаты.

Единственное, что удалось достоверно установить, — это таинственное исчезновение всех цветных слуг княгини. Они словно бы испарились. В доносе говорилось, о плантации возле озера Поншартрен — губернатор послал туда солдат, но никаких результатов это не дало. Дом был совершенно пуст, хотя маисовые и хлопковые поля содержались в должном порядке.

В замке Бель-Иль дело обстояло ничуть не лучше. Старая кормилица княгини, некая госпожа Элиза, упорно не желала отвечать на вопросы, а на упреки господина де Водрея ворчливо огрызалась:

— И когда вы отстанете от моей голубки со всем этим вздором!

Виновность же фрейлин можно было бы доказать одним путем — заставить раздеться с целью убедиться, действительно ли у них на плече клеймо в виде цветка лилии, как утверждалось в доносе. На такую крайность, однако, господин де Водрей решиться не мог.

— Что здесь происходит, Прадель?

Губернатор обращался к своему лейтенанту — именно этому офицеру было поручено охранять герцогиню де Бель-Иль. Из негритянских хижин доносились странные завывания. Лейтенант пожал плечами.

— Да ничего особенного, ваше превосходительство… Кажется, мадемуазель Эмилия де Бель-Иль продала нескольких рабов!

— Эти причитания действуют мне на нервы, Прадель! Прикажите этим черномазым заткнуться! Гм как дела там, наверху?

Губернатор ткнул пальцем в окна княгини Лейтенант Прадель покачал головой.

— Не слишком-то хорошо, ваше превосходительство. Госпожа де Бель-Иль меня в грош не ставит…

«Вас тоже!» — едва не сказал маркиз, но вовремя прикусил язык, а лейтенант продолжал:

— Не знаю, как быть… Госпожа де Бель-Иль просто насмехается надо мной… Она требует экипаж желает, видите ли, прокатиться со своими дамами С другой стороны, она грозит пожаловаться и уже написала длинное письмо его величеству.

— Вы хотите сказать, ее величеству императрице?

— Нет, ваше превосходительство, его величеству королю!

— Господи помилуй, королю! — задохнулся от ужаса господин де Водрей, уже предчувствуя неминуемую отставку. — И… и что же она написала? — пролепетал маркиз.

— Этого, ваше превосходительство, госпожа де Бель-Иль не соизволила мне сказать… Она просто объявила своим фрейлинам так громко, что нельзя было не услышать: «Дорогие мои, Людовик не потерпит, чтобы со мной обращались таким образом», и тут же швырнула в окно три фарфоровые вазы…

Господи Боже! Людовик… Она сказала Людовик!

Чистилище маркиза де Водрей на глазах превращалось в ад. Ноги у него подкашивались, и ему пришлось сесть в плетеное кресло, стоявшее на веранде.

— Кроме того, ваше превосходительство, я… гм… воспользовался, как вы мне советовали, моментом… когда госпожа де Бель-Иль села ужинать со своими фрейлинами, я заглянул в ее шкатулку… и нашел среди прочих бумаг одну записку… весьма меня встревожившую… Судите сами, ваше превосходительство…

Господин де Водрей дрожащей рукой взял листок и с ужасом прочел:

«Мое сердечко!

Ты бросила бедного смертного в унынии и одиночестве. После твоего отъезда меня повсюду преследует твой смех… несчастный затворник не может сам отправиться за тобой, а потому посылает к тебе храброго капитана де Гастаньяка — пусть он поговорит с тобой, убедит тебя, сделает так, чтобы ты вернулась ко мне по собственной воле… заранее согласен на все твои условия. Ты моя златовласая принцесса. Я жажду тебя.

«Пленник».

Написано в Фонтенуа после твоего отъезда».

Господин де Водрей поднял на лейтенанта испуганный взор.

— Но, Прадель… ведь это же… это же почерк короля!

— Мне тоже так показалось, ваше превосходительство!

— Вам известно, где обитает этот капитан де Гастаньяк?

— Я позволил себе привезти его в Бель-Иль, ваше превосходительство. Он ожидает в большой гостиной!

— Вам просто цены нет, Прадель… Я сейчас же иду… Нет, лучше пригласите его сюда! — вздохнул маркиз, впервые радуясь тому, что приехал без судейских чиновников.

Чем меньше людей будет об этом знать, тем лучше. Завывание в хижинах становилось все громче.

— Черт возьми, Прадель, пусть эти негры заткнутся! И без них тошно!

Губернатор и в самом деле выглядел неважно. Прадель отправился распорядиться, но тут же обернулся.

— Кстати, ваше превосходительство, госпожа де Бель-Иль выразила протест и по этому поводу. Она заявляет, что только ей, как единственной наследнице герцога, дозволено решать судьбу рабов!

Господин де Водрей воздел руки к небу в бессильном отчаянии. Только этого недоставало. Какой кавардак! А лейтенант Прадель продолжал изливать душу:

— Мадемуазель де Бель-Иль без конца жалуется на мачеху. По правде говоря, эти дамы доведут меня до ручки.

— Они что же, встречаются?! — завопил губернатор вне себя.

— Нет, ваше превосходительство, но это не мешает им поносить друг друга последними словами.

Сказав это, Прадель наконец ушел. Господин де Водрей вынул табакерку, но руки у него настолько тряслись, что он даже не сумел взять понюшку В его пылающей голове проносились самые мрачные мысли И какой дьявол принес в колонию эту белокурую ведьму!

— Вы звали меня, ваше превосходительство?

Перед губернатором стоял капитан де Гастаньяк. Маркиз посмотрел на него в смятении, ибо не сумел бы сказать, сколько времени ждал — минуту или час. Эрнодан улыбался, держа под мышкой свою треуголку. Открытое симпатичное лицо молодого драгуна внушило господину де Водрею некоторую надежду.

— Да, капитан… мне надо расспросить вас об одном… об одном деликатном деле… вам известно, какие серьезные обвинения тяготеют над герцогиней де Бель-Иль… гм… и вот в наши руки случайно… гм… попало одно послание… Вы можете ответить мне честно и откровенно, кто его автор?