«Правила бунтаря и застенчивой девушки» (ЛП)

– Я не из–за этого сбежала, – подтягиваю ремень своей сумки выше на плечо и всматриваюсь в практически безлюдный  коридор. – Просто я была удивлена, увидев там кого–то знакомого.

Он понимающе кивает.

– Я никому ничего не скажу. У всех нас есть такие вещи, и мы не хотим, чтобы о них знали другие люди, не так ли?

Я киваю, удивленная его искренности.

– Спасибо. Я действительно это ценю.

Улыбаясь, он открывает рот, чтобы что–то сказать, но подходит Бек.

– Привет, – он останавливается рядом со мной, становясь так близко, что наши плечи соприкасаются. Его взгляд скачет между Эверетом и мной, прежде чем, наконец, остановиться на Эверете. – Как дела, чувак?

– Не очень, – Эверет засовывает книгу в задний карман своих выцветших джинсов. – Ты снова играешь в футбол в эти выходные?

– Я думал об этом, но сначала мне нужно проверить несколько вещей. – Бек затихает, потирая затылок.

Эверетт поднимает бровь, типа говоря «окей?».

– Тогда, предполагаю, что мы увидимся там, – он смотрит на меня. – Увидимся на занятиях  на следующей неделе?

Я киваю, а затем он направляется вдоль по коридору, откапывая в своем кармане телефон.

Я нервно поворачиваюсь к Беку. Я не видела его с тех пор, как отдала тот список. Честно говоря, я не знала, что бы почувствовала, снова находясь рядом с ним, если бы потеряла контроль. Но, кажется, что его близость успокаивает полный завал дерьма, которым в настоящее время набита моя грудь.

Я осторожно его осматриваю, жуя свою губу. На нем серая рубашка с длинными рукавами, джинсы и круглая шапочка, из–под которой торчит несколько прядей волос. Мои глаза путешествуют к его губам, и я ловлю себя на том, что прикасаюсь к своим губам, вспоминая наши поцелуи, какие мягкие у него губы, как прекрасно ощущение, когда ты их кусаешь, какой прекрасной на мгновение кажется жизнь. Полной, совершенной и чудесной. Улыбаюсь все время, трепет в моем сердце, покалывание на моей коже – все идеально. Но это было лишь иллюзией, кое–какие воспоминания из прошлого.

Я быстро стараюсь подавить ментальные образы того поцелуя, а мои чувства выходят из строя от приятного запаха его одеколона, его всепоглощающего тепла, и от моего желания снова к нему прикоснуться.

Я впиваюсь ногтями в свои ладони. Не смей. У тебя и так  уже есть слишком много всего, о чем стоит беспокоиться.

Бек переводит свой взгляд на меня, его глаза заполняют знаки вопроса и неопределенности. Интересно, будет ли он поднимать тему списка, или же мы просто будем вести себя, словно ничего не произошло, как мы поступили после последнего поцелуя.

–Ты его знаешь? – спрашивает Бек, кивая в сторону Эверета, который находится где–то вдалеке.

– Э–э, да. Он в моем классе по химии, – что ж, он спросил не то, что я ожидала. – Он кажется милым.

Он кивает, изучая меня внимательно.

– Так и есть.

Странный болезненный взгляд на его лице вызывает во мне чувство растерянности.

– Откуда ты его знаешь? С футбола?

– Да, он играет в одной из городских лиг, и мы несколько раз болтали после игры, – он закатывает рукава своей рубашки, глядя в коридор, потом снова на меня. – О чем вы, ребята, говорили до того, как я подошел?

Я пожимаю плечами, ненавидя себя, потому что собираюсь снова ему солгать.

– Ни о чем. Просто о домашнем задании.

У его бровей формируется складка, когда он снова меня изучает, словно пытается разгадать мои мысли.

– Было похоже, что у вас обоих был довольно напряженный разговор.

– Задание было для выпускного экзамена, а ты знаешь, как я отношусь к выпускным экзаменам, – чувство вины пробивает мою грудь, затрудняя поступление воздуха в легкие. Я не могу сказать Беку правду. Не об этом. Что я могу сделать – это поговорить с ним о моем отце. Хотя, не сейчас, пока мы одни, на случай, если я потеряю контроль.

Он снова смотрит  в коридор, потом снова фиксирует свой взгляд на меня.

– Ты не... Между вами двумя что–то происходит?

– Что! – вскрикиваю я, привлекая внимание людей, проходящих мимо. Я медленно приближаюсь к нему и понижаю свой голос. – Почему ты так думаешь?

Он пожимает плечами, его челюсть ​​плотно сжимается.

– Потому что это, как бы, именно так и смотрелось, учитывая, как близко вы двое стояли друг к другу. И у тебя было то выражение на лице, словно ты расслаблена.

Скорее я испытала облегчение от того, что Эверет никому не собирался рассказывать мой секрет.

Тем не менее я не хочу, чтобы Бек думал, будто я с кем–то встречаюсь, особенно после того, как я подняла такой большой шум из–за поцелуя и из–за того, что мы больше никогда этого не сделаем.

– Я честно, ни с кем не встречаюсь, в том числе и с Эверетом, – говорю ему, и напряжение в его теле ослабевает. – Ты должен об этом знать, учитывая... ну, все, –  снова мой взгляд притягивается к его губам, когда образы наших поцелуев пролетают в моих мыслях. Моя кожа нагревается, как липкий растопленный шоколад, шоколад, который я хочу съесть... попробовать... и... я моргаю.

О, мой Бог, что, черт возьми, со мной не так? Я потеряла весь свой самоконтроль.

Паникуя из–за своих мыслей о самоконтроле, я поспешно меняю тему.

– Итак, чем ты занимался на прошлой неделе? Такое чувство, что я не видела тебя несколько столетий, – точнее, прошло семь дней, как я вручила тебе список. Но кто считает?

– Да, знаю. Я хотел потусоваться, но был занят.

– В школе?

Его плечи тяжело опускаются.

– И на работе.

– С каких пор ты занят на работе? Я думала, что это была, своего рода, причина иметь свой собственный бизнес и делать то, что хочешь: ты сам составляешь свой график.

– Не с этой работой, – он кажется раздраженным, хотя, я не думаю, что это из–за меня.

Я запихиваю в сумку учебник, который держу.

– У тебя другая работа? С каких пор? О, из–за нее ты рано не спал, когда я вчера тебе позвонила?

Он кивает, затем указывает жестом следовать за ним.

– Ну же. Я объясню, пока мы будем идти, – он начинает идти по коридору, затем останавливается. – Мы же все еще общаемся, да?

Я киваю.

– Конечно. Я уже собиралась тебе писать, когда столкнулась с Эверетом.

Его губы искривляются от досады при упоминании Эверета, но когда он замечает, что я за ним наблюдаю, то выдавливает из себя фальшивую улыбку.

– Хочешь пойти в кафе на углу? На самом деле, есть кое–что, о чем мне действительно нужно с тобой поговорить, кроме моей текущей работы, а там довольно тихо.

– По мне, звучит хорошо, – я улыбаюсь, беспокойство растет, кода я думаю обо всем том, о чем он хотел поговорить со мной. – Это же не что–то плохое, да?

Он смотрит на меня растерянно.

– Что?

– То, о чем ты хочешь со мной поговорить.

– Нет, не совсем. По крайней мере, я так не думаю.

– Можешь мне только намекнуть, чтобы я не волновалась? – спрашиваю я, когда мы толкаем двери и шагаем в теплый солнечный свет.

– Ну, что в этом веселого? – он хихикает, взглянув на мое лицо, затем скользит своей рукой вокруг моего плеча.

Я микросекунду напрягаюсь и решаю отстраниться. Но потом мной овладевает это чувство безопасности, и я прижимаюсь к нему.

Боже, я нуждалась в этом больше, чем осознавала.

Нуждалась? Слово посылает панику и шок через мое тело.

Нуждалась.

Нуждалась.

Нуждалась.

Начало падения моей мамы.

Я начинаю отклоняться в сторону.

– Расслабься, – его губы растягиваются в прелестную однобокую улыбку, которая убеждает меня остаться. – Кафе находится всего в двух минутах отсюда.

– Целых  две минуты, – шучу я. – Я думаю, что ты переоцениваешь мое терпение.

– Обычно, ты довольно терпелива.

– Не тогда, когда ты говоришь мне, что нужно о чем–то поговорить.

 – Это просто идея, которая у меня родилась, – объясняет он, когда мы идем по лужайке под тенью деревьев.

– О чем?