Чем глубже мы падаем (ЛП)

— Значит, вы на меня не злитесь?

— Нет, Алекс, я на тебя не злюсь, — со смехом ответила она. Мне нравился ее смех. Благодаря ему, она казалась намного моложе, чем на самом деле.

Я продолжил посвящать ее во все события, включая Страйкера и мои столкновения с Шарлоттой, а особенно, тот эпизод, где мы держались за руки.

— Ну, Алекс, похоже, твое загадочное очарование побеждает.

— Она говорит, что по-прежнему меня ненавидит.

— Поступки красноречивее слов, Алекс, но ты и так это знаешь.

Да, я это знал.

Лотти

— Кажется, вам с Заном было очень комфортно вместе. С чего бы это? — сказала Кэти тем вечером, когда вернулась от пьяного Зака, которому оказывала первую помощь. Остальные в это время отправились в китайский ресторан. Я обессиленно растянулась на кровати, абсолютно уверенная в том, что больше не смогу пошевелиться, так как я слишком много съела.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь, — заявила я.

— Я видела, как вы держались за руки. А я думала, что он тебе не нравится.

— Я его терпеть не могу.

Она подошла и встала прямо рядом с моей кроватью, посмотрев мне в глаза.

— Тогда почему ты держала его за руку?

Я пожала плечами.

— Потому что мои руки замерзли, а его были теплыми, и я не знала, как отказаться от его помощи.

Кэти усмехнулась.

— Ну, похоже, ты влипла. Да и он тоже.

— Что? — я, наконец, села, чувствуя, как в желудке неприятно заплескалась еда.

— Черт, ты что слепая? Зан влюблен в тебя по уши.

— Что? — снова спросила я. В ее словах не было смысла. Зан? В меня?

— Ты перестанешь это повторять?

— Перестану, если ты объяснишь мне, о чем говоришь.

Она рассерженно фыркнула и вернулась в свою постель.

— Только будь осторожна. Ты же знаешь пословицу про тихий омут?

От продолжения неловкого разговора меня спас звонок Лекси. У меня не было возможности навестить ее после похода в зоопарк, но я продолжала звонить ей по расписанию, и, кажется, ей стало лучше.

— Привет, Лекс.

— Привет, Лотти, это Кей, — ее тон немедленно дал мне понять, что что-то случилось. Я уже много раз слышала его раньше.

— Что с Лекс?

Она сделала глубокий вдох, прежде чем ответить.

— Не очень хорошо. У нее был приступ, и она нашла нож на кухне, — ее голос дрогнул, и мне захотелось умолять ее остановиться. Я не хотела знать об этом.

— Она в порядке, но ее госпитализировали. Я просто хотела, чтобы ты знала. Она поправится, но мы хотим ненадолго поместить ее в специализированное учреждение. В Техасе есть отличное место, где научились помогать людям с такими проблемами, как у нее. Я хотела поблагодарить тебя за все, что ты для нее сделала за эти годы. Ты была лучшей подругой, которую она могла пожелать, и даже несмотря на ее нынешнее состояние, она всегда спрашивает о тебе.

Мой голос надломился, и Кэти подняла глаза от своего телефона.

— Я могу ее увидеть?

— Не думаю, дорогая. У нее сейчас тяжелое время и ей нужно сосредоточиться, чтобы стало легче. Ты должна заняться своей жизнью. Ты уже и так слишком много сделала, и я никогда не смогу отблагодарить тебя за все.

— Можно хотя бы поговорить с ней? — на глаза наворачивались слезы, но я сдерживала их, пока не закончу разговор.

— Она еще спит. О, милая. Мне жаль, но так надо. Я дам тебе знать, когда мы устроим ее на новом месте, хорошо?

Мне ничего не оставалось, кроме как ответить:

— Ладно.

— Пока, Лотти.

— До свидания, — я посмотрела на телефон в своей руке и, наконец, дала волю слезам.

— Все в порядке? — спросила Кэти.

— Нет, — я больше не хотела оставаться в своей комнате, но не знала куда еще пойти. Я могла бы поговорить с Уиллом, и они с Саймоном помогли бы мне. Или можно позвонить маме и позволить ей дать мне литературное предписание. Ничего из этого не казалось мне хорошим вариантом.

— Вернусь позже, — сказала я, схватив шнурок со стола.

— Куда ты?

— На прогулку, — ответила я, надевая теплые ботинки.

— Одна?

Уже начинало темнеть, и было неразумно гулять в одиночестве в такое время, особенно субботним вечером. Я схватила телефон и куртку. Мой свисток и перцовый спрей висели на цепочке для ключей, чтобы их можно было легко достать.

— Увидимся позже, — сказала я.

Я закрыла дверь и направилась к лестнице, чувствуя, как слезы жгут глаза. Я не смотрела, куда иду и врезалась головой в кого-то, несущего корзину с бельем.

Я начала падать. Вещи полетели в разные стороны. Я ожидала боли от удара, но меня дернула чья-то рука, и я приземлилась на что-то, далеко не такое твердое, как пол.

— Нам действительно лучше прекратить такие встречи.

Я посмотрела вниз и увидела глаза Зана. Его руки обвивали мою талию, а мое тело было на всю длину прижато к нему.

Зан пошевелился, пытаясь выбраться из-под меня, и я почувствовала все те места, к которым не прижималась никогда. Мне потребовалось пару секунд, чтобы осознать, что у меня на голове его трусы-боксеры.

— Тебе идут мои вещи, — он улыбнулся, словно эта ситуация была не достаточно шокирующей.

— Ты улыбаешься, — возмутилась я.

— Да, я известен тем, что делаю это по поводу и без.

— Наверное, нам лучше все-таки встать с пола, — я хотела побыстрее отлепиться от него.

— Наверное, да, — он стащил боксеры с моей головы и бросил их к перевернутой бельевой корзине. — Ты должна встать первой, — сказал он. Наши лица были так близко, что мы почти соприкасались носами.

— Ох, ну да, — я уперлась руками в пол и скатилась с него на спину. Я хотела было встать, но мой мозг, кажется, не думал, что это хорошая идея. Слишком много на него навалилось информации.

Зан сел и посмотрел на меня.

— Ты в порядке? Ты плакала? — он подтянул колени и обхватил их руками. О бельевой корзине все забыли. Мне, наконец, удалось сесть, и я увидела чужой носок на своей ноге. Я взяла его и отдала парню.

— Мне жаль, — сказал он, и его извинение обожгло меня, как удар.

— О, в самом деле? — я повернула голову, чтобы видеть его, мой гнев, вызванный всей этой несправедливостью, повалил наружу. — Ну, давай, расскажи, как ты сожалеешь.

— Мы можем просто поговорить? — попросил он.

— Мы уже разговариваем.

— Выйдя из больницы, я каждую секунду своей жизни провел, вспоминая тот день, думая о нем и желая, чтобы все вышло по-другому. Это последнее, о чем я думаю перед сном, и первое, о чем вспоминаю, просыпаясь утром. Я каждый день вижу шрамы, — он смотрел мне прямо в глаза, и я не смогла отвести взгляд.

— Шрамы?

— Да. Я тебе их покажу, — он встал и начал снимать футболку. Я хотела закрыть лицо руками, но не сделала этого.

Мимолетом отметив его упругий живот с V-образными мышцами, уходящими под резинку штанов, я проследила взглядом полосы шрамов, покрывающих его левый бок.

Благодаря смуглой коже шрамы казались светлее и заметнее. Они покрывали левую часть его тела от живота до плеч и частично захватывали руки.

Но была еще кое-что, от чего я не могла отвести взгляд. Татуировка, которая, переплетаясь со шрамами занимала всю эту часть его тела. Дерево с узловатыми кривыми ветками, спускавшимися вниз по его руке. На одной из ветвей сидела маленькая птичка.

Я никогда не видела ничего такого душераздирающего и одновременно прекрасного. Мне даже захотелось заплакать, несмотря на то, что слезы уже текли по моим щекам.

— Хочешь прогуляться со мной? — выпалила я.

Зан

— На улице прохладно, — сказал я, едва оправившись от шока, что она пригласила меня пройтись. — Но я не хочу, чтобы ты пошла одна.

— Ты можешь надеть футболку, — заметила она, указывая на мою голую грудь.

— О, хорошо, — я надел ее через голову, а она тем временем изо всех сил старалась не пялиться на меня, но потерпела неудачу. Я протянул руку, чтобы помочь ей подняться с пола. Едва оказавшись на ногах, она сразу ее отпустила.