Темная дикая ночь (ЛП)

– Нет, я про какое-нибудь безумное место, чтобы сделать это там когда-нибудь. А прямо сейчас я везу тебя к себе.

Я задумываюсь.

– «Этот маленький мир» в Диснейленде [аттракцион – прим. перев.].

Он бросает на меня взгляд и возвращает на дорогу.

– Немного банально, не? И полагаю, не законно.

– Скорее всего. Но всякий раз я не могу не думать, каково это бы было – найти там укромный уголок.

– Ночью, например, – негромко соглашается он. – Где-нибудь вдали от всех. И разденемся ровно настолько, чтобы я смог оказаться внутри тебя.

Сглотнув, я веду его рукой вверх по своим бедрам, представляя его приспущенные джинсы, мышцы живота и мягкие волоски на нем, и его неистовые быстрые движения во мне.

– Значит, хочешь прокатиться, пока я буду тебя трахать? – как ни в чем не бывало спрашивает он и включает правый поворотник.

От его грубых слов, произнесенных рычащим тоном, у меня по рукам бегут мурашки.

– Только если буду уверена, что нас не видно и не слышно.

– Там в любом случае без конца играет эта идиотская музыка, – он не смотрит в мою сторону, но улыбается. – И мне придется быть достаточно шумным, чтобы ты меня услышала, – говорит он и сворачивает на свою улицу.

А я, как только он это сказал, вспоминаю его ритмичные стоны и хрипы, сопровождающие каждый его сильный толчок.

Оливер паркуется, глушит двигатель и поворачивается ко мне. В тишине тихо пощелкивает двигатель, а я чувствую, как мое колотящееся сердце пытается выскочить через горло, когда он медленно наклоняется, сфокусировав взгляд на моих губах.

Дом – вот он, в двадцати шагах, а мы тут, в машине, целуемся так, будто год не были вдвоем. Поцелуи Оливера длятся минуты, часы, дни, пока мои губы не начинают болеть от его щетины, но мне совсем не хочется, чтобы он ее сбривал. Я тону в ощущениях его языка, зубов и стонах, когда он прижимает меня к двери.

Его голод так очевиден, когда он протягивает руку и обхватывает мой затылок. Я слышу звуки, что он издает, когда с каждым поцелуем наклоняет мою голову под новым углом, и каждый раз я притягиваю его к себе все сильнее, посасывая и покусывая его губы.

– Я хочу уже внутрь.

– Ты получишь меня. Внутрь, – со смехом отвечает он и открывает мою дверь, от чего мы чуть не вываливаемся наружу, и он еле выползает с моей стороны, практически укладывая меня на землю. Любой, кто увидит нас, решит, что мы напились.

Так вот оно какое.

Это – притяжение, я точно знаю. Нечто, одновременно вызывающее оцепенение и пронзающее насквозь. Это заставляет меня чувствовать себя впервые живой и в некотором роде мертвой – когда убиты воспоминания обо всех других до этого мужчины. И когда убиты воспоминания о том, каково это – быть отсюда за две сотни километров.

Мне знакома тяжесть его тела на себе и прикосновения рук, знаю, что всего спустя пару глубоких поцелуев он на вкус – как я. Как его смех превращается в стон и как он следит за моими руками, когда я к нему прикасаюсь.

Оливер ставит меня на ноги и перекидывает через плечо, быстро идет по дорожке и врывается в дом. Он отпускает меня, и скольжу по нему вниз, ощущая его грудь, живот, твердый член под тканью джинсов. Проведя пальцами мне по талии, он слегка улыбается, после чего с меня слетает моя рубашка, а следом за ней и лифчик.

От набежавшего ветра скрипнула открытая входная дверь и молоток в виде R2-D2 стукнул по деревянной поверхности. Прохладный воздух послал мурашки по моим рукам и животу. Я пинком закрываю дверь, чтобы ничто не мешало перестать сдерживаться. Над нами сгущается тишина, и теперь все, что я слышу, – это мягкие звуки поцелуев Оливера на моей шее.

Его руки скользят по моей груди, талии, бедрам. Мои джинсы уже расстегнуты и приспущены с бедер. Я не тороплюсь разом раздеться, потому что с каждой снятой деталью одежды он целует меня все ниже, постанывая и покусывая. Ощущение, будто откупорили бутылку с похотью, и ее пузырьки заиграли у меня под кожей.

– Ты такая мягкая в самых лучших местах, – моя кожа впитывает его голос, когда он становится на колени и спускает вниз по ногам мое нижнее белье. – Или больше сладкая, чем мягкая.

Оливер ртом находит мою грудь, покусывает и дует на соски, в то время как его руки поддерживают меня, пока я выступаю из трусиков. Он поднимает голову и шепотом спрашивает:

– Тебе нравится, когда я сосу твою грудь?

Я киваю и хватаюсь за его плечи. Мы стоим прямо тут, в полуметре от входной двери. Прижавшись грудью к его рту, я осознаю, что стою голая, а он полностью одет, и не могу пошевелиться, потому что не хочу, чтобы он останавливался… но хочу еще. Чувствуя затопляющую тяжесть желания, я не могу сдержаться и прошу вслух. Не прекращая целовать, он улыбается и движется к другой, обделенной вниманием груди, рисуя длинный след языком, и наконец дает мне то, что я от на самом деле него жду: смыкает губы и восхитительно посасывает.

Я смотрю на него, на его каштановые взъерошенные волосы и припухшие от поцелуев губы, играющие с моей грудью.

– Это происходит на самом деле?

Оливер кивает и проводит языком по моему соску – будто облизывает мороженое-рожок – а потом всасывает его так глубоко в рот, что мне кажется, он может меня съесть. Моя грудь округло выпирает из его захвата, и он облизывает и кусает всюду, где не держит руками. Это безумие; мое тело ждало несколько дней, и сейчас в нем ни капли терпения.

– Охренеть, – я пальцами погружаюсь ему в волосы, а он слегка отодвигается и смотрит мне в лицо, пока пальцами поглаживает внутреннюю сторону моих бедер.

Смяв рубашку в кулаках, я стягиваю ее ему через голову и наслаждаюсь ощущением его широких плеч под моими ладонями, пока он целует мои бедра и пупок.

Мне не хочется заниматься этим здесь.

Я делаю шаг назад, а затем еще один, и он поднимается и ведет меня спиной по коридору, держа руки у меня на бедрах, целуя и не переставая говорить, какая я офигенно сладкая и как сильно он меня хочет.

Окружающий мир накреняется, и я чувствую его кровать у себя под спиной.

На панно изображен он, не сводящий с нее глаз. Она полностью открыта для него, во всех смыслах. А он смотрит на нее, как на лакомый кусочек.

Оливер снимает очки и кладет их на столик у кровати. Обхватывает рукой мое бедро и гуляет взглядом по всему моему телу. Краем глаза я вижу, как поднимается и опускается моя грудь, но не могу оторвать взгляд от его лица.

Я вспоминаю, как он меня так рассмешил, что я чуть не залила колой его футболку с принтом из «Восставших их ада».

Вспоминаю день, когда он влетел ко мне в квартиру с 31 выпуском «Детективных Комиксов» [ежемесячный журнал комиксов DC Comics, издаваемый с 1937 года – прим. перев.], который ему кто-то продал.

Вспоминаю, как он сказал «Согласен», а я – нет.

Как, опираясь на кухонную стойку и попивая кофе, я наблюдала за ним, спящим у меня на диване.

– Что происходит у тебя в голове?

Я стараюсь не запаниковать, чувствуя, как влюбляюсь слишком быстро и слишком сильно.

– Я чувствую кое-что, – шепотом отвечаю я.

Он наклоняется и, целуя мой живот, спрашивает:

– Что именно?

– Панику.

Я практически чувствую его улыбку.

– Отставь ее в сторонку.

Закрыв глаза, я запускаю руку ему в волосы. Как такое возможно, чтобы счастье так больно кололо изнутри?

– Все будет хорошо, – обещает он, поцелуями спускаясь к моим бедрам. – Я жаждал этого долгие месяцы. И знаю, ты чувствуешь то же самое. Я люблю тебя. И ощущаю, как ты думаешь об этом всякий раз, когда я произношу эти слова, как ты хватаешься за меня, чтобы удержать.

Его пальцы движутся у меня между ног, скользя по клитору и слегка погружаясь внутрь. Это ощущается роскошью: делать это, чувствовать, находиться здесь. И просто роскошно провести всю ночь, в которой нет ничего другого, кроме происходящего между нами. Он поглаживает меня, сначала так мягко и медленно, а когда ускоряется, у меня перехватывает дыхание, и я раздвигаю ноги шире, пока он поцелуями приближается к моему рту и спрашивает, нравится ли мне и насколько хорошо ощущаются его пальцы. Я киваю, выгибаясь на кровати, чтобы быть ближе, желая его без джинсов, чтобы почувствовать его тяжелую длину сначала в своей ладони, а потом и внутри себя.