Проблема с Джейн

Сегодня же вечером ей необходимо разыскать Франческо. На испанском факультете должны быть его координаты. Но уже шесть вечера, и секретарша, скорее всего, ушла. Кто еще может подсказать? Она немного знает декана факультета Альфонсо Менора, с которым ее еще три года назад познакомил Франческо. Можно было бы найти номер его домашнего телефона в университетском справочнике, пойди она сейчас на работу. Если Альфонсо Менор даст ей номер Франческо, она позвонит тому прямо из кабинета. В Севилье уже глубокая ночь: конечно, она разбудит Франческо, его жену и ребенка, но с какой стати ей проявлять деликатность!

Если он все еще женат. Если он все еще живет в Испании. Бандероль отправлена из Нью-Йорка. А может, он там? Или в Олд-Ньюпорте, ждет, как она отреагирует? Телефонный звонок заставил ее вздрогнуть. Джейн схватила трубку.

— Алло?

— Я мог бы поговорить с Джейн Кук?

Ни малейшего испанского акцента в голосе. Значит, это не Франческо.

— Я слушаю.

— Привет, Джейн! Это Дэвид Кларк.

— Кто?

— Дэвид Кларк, с факультета романских языков из Айова-Сити.

— А, привет! Как дела?

— Хорошо, спасибо. Прости, что беспокою тебя дома. Я позволил себе обратиться к Эрику, чтобы узнать твой номер телефона, у меня к тебе срочное дело.

Стоя лицом к окну, Джейн видела, как солнце, пробивая плотную завесу туч, отбрасывает к горизонту пучок вертикальных лучей. Это зрелище напомнило ей одну из картин Лоррена, которую Эрик показал ей в Лувре. Эрику вообще нравился освещенный ярким солнечным светом небосвод после грозы. Как это Кларк мог узнать номер ее телефона у Эрика, если у нее в прошлом году поменяли номер, а новый не внесли в абонентский справочник? Почему он ее обманывает?

— Мы были бы очень рады, если бы ты согласилась приехать к нам на конференцию этой осенью. Мне необходимо получить от тебя ответ как можно скорее: завтра утром руководитель конференции встречается с деканом, чтобы обсудить финансовые вопросы, и я должен представить ему список выступающих. Мы не особо богаты: тебе могут выделить триста долларов и оплатить, конечно, дорогу. Кстати, ты могла бы остановиться у меня: отдельная спальня с ванной комнатой, а на завтрак обещаю подавать тебе отменные гренки. Это приятнее, чем жить в факультетском общежитии.

Джейн почувствовала озноб. То ли ей было холодно, то ли хотелось есть.

— Когда это будет?

— Думаю, двенадцатого октября.

Было ясно, что ее решили позвать вместо кого-то, кто в последний момент отказался.

— Я должна подумать. Можно перезвонить тебе попозже?

— Конечно. Даже очень поздно, звони. Я не сплю до двух часов ночи.

В ее памяти неожиданно всплыли обледеневшие ступеньки крыльца и фонарь, под которым маячила черная тень.

— А перед сном ты пойдешь выгуливать собаку, которая живет в тебе?

— Как ты сказала? — Он засмеялся. — У тебя превосходная память.

— Ну, а как твои лоскутки?

— Ты хочешь сказать «моя работа»? Я полностью отказался от первоначального проекта. Нет больше никаких лоскутков.

— Почему?

— Слишком банально. В научных кругах стало модным смешивать какие-то автобиографические моменты с критическими замечаниями. Я нахожу такое решение половинчатым. И поэтому решил вернуться к более классической схеме: истории одной жизни, к примеру, жизни преподавателя. Скорее, даже женщины, чем мужчины, чтобы не быть узнаваемым. Настоящий роман с философскими рассуждениями о жизни, понимаешь, то, что у немцев принято называть «Weltanschauung». Мне хочется описать продолжительный период жизни этой женщины, ее взлеты и падения, а не простой жизненный кризис, что присутствует сегодня во всех романах. Больше всего меня интересует развитие событий. Оно пойдет по двум направлениям: любовь и карьера, и, конечно, ее мелкие заботы, которые чаще всего и являются главными в жизни. Тебе ведь захочется прочитать такую книгу? Не сомневаюсь, что у тебя хороший литературный вкус.

Джейн слушала его рассеянно. На языке у нее все время вертелся один вопрос. Она пересчитывала месяцы: всего четыре, когда она видела Кларка в последний раз, следовательно, от Эрика ничего нового он узнать не мог. Она не станет задавать ему этот вопрос, который он, вероятно, ждет и ради которого, по всей видимости, и звонит. У этого типа явно нездоровое любопытство.

— Кстати, не беспокойся, — сказал Дэвид, словно читая ее мысли. — У Эрика этой осенью творческий отпуск, и его не будет в Айова-Сити.

Джейн побледнела и спросила, стараясь говорить как можно спокойнее:

— И где он собирается его провести?

— В Италии. Он работает над совершенно другим проектом: биографией Бронзино.

— Бронзино!

Он засмеялся.

— Да не вашего. Итальянского художника шестнадцатого века.

— Благодарю тебя. Дэвид, за приглашение, но боюсь, что приехать не смогу. Лекции, научная работа да еще новая должность — в общем, работы по горло.

— Ты уверена? Подумай, как следует. Можешь позвонить мне завтра утром, если захочешь. Здесь ведь недалеко, за полдня можно доехать. Я в восторге от твоей работы и, действительно, был бы рад тебя видеть. Хочешь, приезжай весной.

Джейн положила трубку, ее колотило от холода. Она прошла в гостиную и поставила термостат на двадцать два градуса. Зайдя в кухню, открыла дверцу холодильника. Она была не в состоянии что-либо себе приготовить, даже яичницу.

История жизни университетской преподавательницы. Роман, охватывающий продолжительный период ее жизни. У нее хороший литературный вкус. Якобы случайно звонит ей, когда она остановилась как раз на середине. С садистским любопытством заговаривает об Эрике. Потом о Бронзино. И предлагает позвонить ему посреди ночи, в любое время.

Не слишком ли много для простого совпадения? Но зачем Кларку писать о ней роман? Они едва с ним знакомы. Где он мог собрать о ней столько сведений? У Эрика? Невозможно даже представить, чтобы сдержанный Эрик начал плакаться своему рядовому коллеге. Да и потом, в книге были моменты, о которых Эрик ничего не знал.

Джейн достала пакет молока из холодильника и пачку кукурузных хлопьев из шкафчика. Залив молоком хлопья в пиале, быстро съела четыре ложки и, поставив пиалу справа от стопки непрочитанных листов, снова села. Левая стопка бумаги казалась теперь в два раза толще. Джейн решила читать дальше. Работа подождет. Она снова начала есть, переворачивая страницы.

4

Дождь барабанил по стеклу — как хорошо в такое время быть дома! Пожалуй, сейчас это было самое приятное. Сидя на диване, она читала или, вернее, вспоминала вчерашний разговор, испытывая от этого какое-то мазохистское удовольствие. Зазвонил телефон.

Джейн побежала в кухню и сняла трубку.

— Я разбудил тебя?

Эрик. Именно с ним ей хотелось поговорить больше всего. Днем она оставила для него сообщение. Сейчас уже было за полночь.

— Нет-нет.

— Прости, что звоню так поздно. Я ужинал с Дэвидом. У тебя все в порядке?

— Да. Как всегда, идет проливной дождь.

— Ты не ездила на велосипеде.

Это было скорее утверждение, чем вопрос, но Джейн его успокоила.

— Ездила, но очень осторожно. Надела желтый дождевик, помнишь, которым можно полностью укрыться.

— Глупости, ты ведешь себя неблагоразумно.

— Знаю. Но на велосипеде у меня получается все намного быстрее.

Она побоялась признаться, как, вернувшись домой, обнаружила, что из легких вырывается какое-то посвистывание.

— Мне пришло письмо из университетского издательства в Миннесоте.

— Когда?

Он даже не спросил, что было в письме. И так ясно. Эрик уже давно исчерпал весь свой запас утешительных слов. Сама же она не хотела, чтобы ее успокаивали. Но сегодняшнее письмо всколыхнуло в ней давно забытое неприятное чувство. Беспокойство, внезапно омрачившее ей настроение. Увидев конверт из тонкой бежевой бумаги и даже не прочитав имя издателя, Джейн все поняла. Рушилась ее последняя надежда. Существовали, конечно, вещи и поважнее. Здоровье, например. Но вчерашний разговор с Франческо оставил горькое чувство. А сегодняшний дождь и письмо лишь усугубили его.