Последний любовник

Наконец я сдаюсь. Оставив в приемной цветы с запиской, ухожу. Я бы и рада увидеть Спенсера, но времени в обрез. Мне еще предстоит заехать в свой прежний отель. Не могу же я постоянно избегать прессы! Так можно и работы лишиться.

Делаю последнюю попытку прорваться в отделение к Спенсеру, но меня снова останавливает бдительный медперсонал. Я направляюсь к служебным лифтам. Стоит мне завернуть за угол, как я буквально нос к носу сталкиваюсь с Верити Роудз в сопровождении полицейского. Увидев меня, редактор «Экспектейшнз» на секунду открывает рот, но быстро приходит в себя.

— Он хотел меня видеть, — на ходу поясняет она, обдав меня запахом духов.

Я все чаще смотрю в зеркало заднего вида, пытаясь определить, нет ли за мной слежки. Стараюсь не думать о Верити Роудз, но на это уходят последние силы. Черт, не хотелось бы тащить за собой хвост! Особенно когда поеду к Лилиан.

Остановившись у одного из торговых центров, ныряю внутрь, а затем выхожу с другого хода. Быстро пересекаю улицу и захожу в контору по прокату машин. Через пятнадцать минут мне предоставляют синий «линкольн-континенталь» с шофером, Я направляюсь в Отель.

— Привет, Бадди. — Я звоню своему другу.

— Где ты, черт возьми, была, Салли?

— Срочные дела. — Бросаю взгляд на водителя, Лукаса.

— В новостях говорили про Спенсера. Как он?

— Весь в гипсе, но поправится. Его перевозят в Нью-Йорк.

— Что он говорит о произошедшем?

— Пока ничего. Вчера он был без сознания, а сегодня меня к нему не пустили. — Я стараюсь побыстрее покончить с этим разговором, потому что всякий репортеришка, у которого есть рация с нужной частотой, может подслушать наш диалог (а вы думали, как делаются новости?). — У меня мало времени.

— Ладно, тогда слушай. Мы уже близки к цели и на девяносто девять процентов уверены, что знаем, кто установил камеру. Тебе известно, что Спенсер крутил роман с женой Корбетта Шредера?

— Да, с Верити Роудз. Я только что видела ее в больнице. Она сказала, что Спенсер звал ее.

Бадди некоторое время молчит.

— Ну говори же. Пусть даже это будут плохие новости. Не тяни!

— Что ж, тогда все понятно. Венди отыскала по карте социального страхования одного человека — того, что арендовал квартиру.

— Как ей это удалось?

— Ну, парень покупал технику в кредит в паре контор. Там значатся имя и адрес. Этот человек — внештатный сотрудник охранной компании, что работает на Корбетта Шредера.

— Что значит «работает»?

— Если я все верно понял, это промышленный шпионаж.

— Что ж, тогда все понятно, — повторяю я фразу Бадди. Корбетт Шредер всегда славился тем, что получал полную информацию о компании, затем наносил удар по ее репутации, выкупал ее и распродавал по частям. Это гораздо дешевле, чем поднимать разваливающуюся фирму, создавать политику и реанимировать погибший бизнес.

— Короче, мы прижали того парня. Он клянется, что ни в чем не замешан. Вроде как он лишь сидел на вахте в квартире — в его задачу входило просто менять кассету, когда она кончалась. Камера была уже установлена и просто реагировала на движение.

— А что он делал с пленкой?

— Парень оставлял ее на месте, а записи потом кто-то забирал. Каждый день. Видимо, кто-то от Шредера.

— Какой чудесный брак, ты не находишь? Подсматривать за собственной женой, что может быть романтичнее! — зло говорю я.

— Но с чего бы Шредеру вдруг делать такую гадость тебе?

— А помнишь ту статью, что я написала для «Экспектейшнз»? Заметку о Касси Кохран?

— Ну?

— Шредеру требовалась скандальная статья, которая бы унизила Касси, смешала ее с грязью. А заодно и ее мужа, Даренбрука. Шредер всегда ненавидел Джексона Даренбрука и хотел поквитаться с ним. Неплохая идея была — загрести жар моими руками.

— Но я помню, что статья вышла абсолютно другая.

— Такая, какая и должна была по справедливости выйти. Бадди, извини, но мне пора. Просто скажи, есть ли связь между пленками и Филиппом О'Харном?

— Возможно. Мы вышли на женщину, которая рассылала дубликаты в Нью-Хейвен. Имя, разумеется, вымышленное, да и расплачивалась она наличными. Но есть ее описание: один из клерков на почте запомнил ее. Она рассылала кассеты, не указывая обратного адреса.

— Рост около ста семидесяти пяти, голубые глаза, каштановые волосы с мелированием, под сорок лет, худая. Ездит на старой модели «мерседеса» красного цвета, — предполагаю я.

— Откуда ты знаешь?

— Одна из подружек О'Харна. Она живет в Веллингтоне.

— Как ее зовут?

— Это не так уж и важно. Главное, что Шредер и О'Харн связаны и я знаю, с чего начать. А что касается женщины… оставь ее. Муж давно бросил ее, у нее двое детишек, и О'Харн — ее единственная возможность прокормить их. Не трогай ее, об остальном я позабочусь.

— Что ты собираешься делать?

— Пока не знаю. Но если я соберусь кого-нибудь убить, я тебе сообщу заранее. — Я вешаю трубку.

Даю водителю адрес Лилиан. Всю дорогу я думаю о Верити Роудз. Похоже, я ревную!

Когда мы подъезжаем к дому актрисы и притормаживаем у железных ворот, у окна водителя возникает тип с суровой внешностью. Охрана? Или полиция?

— Это Салли Харрингтон, — говорит водитель.

Мужчина заглядывает в салон:

— Извините, но мисс Мартин никого не принимает.

— Скажите ей, что это я. Меня она примет.

— Уверен, что нет. — И он начинает давать водителю указания, где развернуться, чтобы снова выехать на Малхолланд-драйв.

Я вылезаю из машины.

— Позвоните по селектору. Скажите, что приехала Салли Харрингтон.

— Мисс Мартин не принимает, — упрямо стоит на своем суровый тип.

— Ладно, — сдаюсь я. — Тогда я звоню в «911». — И снова сажусь в машину. Но не успеваю, потому что детина удерживает меня за талию. Я сердито поворачиваюсь к нему: — Руки прочь!

— Вы хотели поговорить с мисс Мартин, — говорит он, сбавив тон. — Я сейчас с ней свяжусь. — Он вытаскивает из кармана рацию, не отрывая от меня цепкого взгляда. — Да, тут леди к мисс Мартин. Она настаивает на разговоре с нею или позвонит в «911».

Шуршание в рации.

— Кто она такая?

Мужчина нажимает кнопку и сообщает:

— Это Салли Харрингтон.

Снова шуршание.

— Мисс Мартин просит передать, чтобы мисс Харрингтон ехала в отель. Она ей перезвонит позже.

— Ну-ка дайте мне эту штуку, — говорю я, забирая из лапы сурового типа рацию. — Скажите Лилиан, что либо она поговорит со мной сейчас, либо я звоню Скайлеру Престону.

Тишина длится минуты три. Мы с этим типом почти не отрываясь смотрим друг на друга. Краем глаза замечаю, что у моего водителя такое лицо, словно он готов сквозь землю провалиться.

Наконец рация оживает.

— Пусть пройдет в дом.

— А ты, — обращается охранник к водителю, — разворачивайся и припаркуйся ниже по улице, но так, чтобы я тебя видел. И стекла в машине не опускай. — Затем он поворачивается к воротам и громко командует: — Проводите ее внутрь.

Появляется новый тип, крупнее и мрачнее предыдущего, но в хорошем костюме. Нет, это точно не федералы!

Второй охранник отпирает ворота. Первый буквально передает меня ему с рук на руки.

— Какие вы милашки! — усмехаюсь я.

Возле дома припаркованы серебристый «кадиллак» и два серых «бьюика». Меня провожают до входной двери. Открывает Лилиан — в серых брюках и голубой майке.

— Что ты делаешь, Салли? — вздыхает она, стоя на пороге.

— А что я делаю? Тебе бы взглянуть на Спенсера! У него выбита половина зубов, кости переломаны, он едва не умер от обезвоживания! А ты спрашиваешь, что я делаю?!

— Рада, что его нашли.

— Нашли, говоришь? Мне кажется, что это ты приказала выдать его, вот что я думаю. Выдайте Спенсера Хоза, и вот он, пожалуйста! — Я оглядываюсь. — Слушай, у тебя интересная компания. А куда подевались собаки?

Она не отвечает.

— Эти парни убили Клиффа?