Сердце и душа

— Это разобьет ее бедное сердце, — сказала она.

Никто не ответил Ане. Только Брайан Флинн, казалось, понимал ее и сочувствовал.

Целую неделю ничего не происходило. Из Россмора приехал отец Томаш, и его ввели в курс дела. Он сказал, что все это похоже на роман, но никто пока не знал, чем закончится история. Эйлин все так же заходила в социальный центр, хотя ее визиты стали реже и короче. Она больше не говорила об отце Флинне, только бросила пару загадочных фраз о том, что в свое время все всё узнают и скоро сами убедятся.

После второго посещения кардиологической клиники Кэтлин Эдвардс вышла из дверей, не глядя под ноги, и споткнулась о выбоину в тротуаре. К счастью, все обошлось благополучно. Врачи “скорой” оказали ей первую помощь, дали успокоительное и обработали ссадину на лбу, но не были уверены насчет дальнейших действий. Они позвонили в клинику, чтобы справиться насчет ближайших родственников.

Когда поступил запрос, Джонни оказался неподалеку.

— Мне совсем нетрудно подбросить ее домой. У меня все равно дела в том районе, рядом с улицей Маунтинвью, — сказал он.

— Откуда вы знаете, где она живет? — Клара держала в руках карту Кэтлин Эдвардс.

— Аня что-то такое говорила. Кстати, сейчас ведь у нее обед. Может, она составит нам компанию?

Обычно Клара неодобрительно относилась к любым попыткам облегчить жизнь Фрэнка Энниса и его мандаринов, как она называла свое косное начальство. Но предложение Джонни показалось ей осмысленным.

— И вы свяжетесь с дочерью, хорошо? — уточнила она.

— Безусловно. Позвоним в рекламное агентство, — сказал Джонни.

По адресу улица Маунтинвью, 34 они обнаружили очень ветхий, неряшливый дом. Два окна были выбиты, вместо стекол хозяева забили рамы фанерой.

Аня пошла заварить чай, а Джонни остался в комнате.

— Вам нужен отдых. Вы пережили потрясение, — сказал он.

— Да, я прилягу на диван, — ответила Кэтлин Эдвардс.

— Нет, давайте-ка мы устроим вас в постели.

— Он может вернуться, и если я буду лежать в постели, ему это совсем не понравится.

— А другой спальни нет? — спросил Джонни.

— Только комната Эйлин, но мы туда не заходим. Она ведь заперта.

Миссис Эдвардс указала глазами на дверь, отделенную от кухни-гостиной коридором. Джонни налег на нее плечом, и дверь треснула.

— Теперь не заперто, — сказал он.

В комнате стояли две вешалки, заполненные пиджаками, пальто и платьями. Некоторые костюмы были еще в пластиковых упаковках. В нише у окна рядочком стояли сумки и туфли. На полках Эйлин разложила стопки свитеров, блузок и джинсов. Кэтлин Эдвардс замерла на пороге, прижав руки к груди.

— Вы взломали дверь, — выдохнула она.

— Ситуация этого требовала, — сказал Джонни. — Эйлин не будет возражать. Давайте позвоним ей и все расскажем.

Эйлин взяла трубку после первого же гудка.

— С вашей матерью произошел несчастный случай. Она хорошо себя чувствует, мы привезли ее домой, но ей необходим уход.

— Если она чувствует себя хорошо и вы там сейчас с ней, больше ей никто не нужен.

— Возвращайся домой, сука. Сию же минуту, — медленно сказал Джонни.

— Кто это? В чем вообще дело?

— Дело в тебе, Эйлин. Я стою в твоей спальне. Немедленно возвращайся домой.

— Не может быть! — У нее перехватило дыхание.

— Хочешь, зачитаю тебе ассортимент товаров? Слева направо?

— Вы из полиции? — Теперь ее голос дрожал.

— Я в одном шаге от полиции. В одном телефонном звонке. Нет, скажем так: в десяти минутах от полиции.

— Я не успею доехать так быстро, автобусы…

— Поймай такси.

— Кто бы вы ни были! Я не могу позволить себе такси!

— Можешь. Потратишь часть денег, вырученных у портье за сумочку.

— Кто вы? — теперь она говорила еле слышно, практически шепотом.

— Приезжай — узнаешь, — сказал Джонни.

Аня и Джонни вместе успокоили миссис Эдвардс. Они заверили, что с сердцем у нее все в порядке, давление почти в норме, и единственная проблема — это пережитый шок. Они постарались вывести ее из спальни, чтобы она не успела все рассмотреть. Теперь Кэтлин Эдвардс сидела за кухонным столом и жаловалась, что боится, как бы муж не пришел пьяным. В ее муже уживались два человека — пьяным он был совершенно не похож на себя трезвого. Увы, она никогда не знала, кто именно войдет вечером в дверь.

— Не тревожьтесь, я буду здесь.

— Он очень расстроится из-за двери, — предупредила она.

— Я отлично умею успокаивать расстроенных людей, — пообещал Джонни.

Аня подняла на него огромные, встревоженные глаза.

— Ты ведь не сделаешь ничего… ну, ты понимаешь?

— Не сделаю, — пообещал Джонни. — А тебе пора вернуться в клинику.

— О нет, я останусь, ведь кто-то должен ухаживать за миссис Эдвардс.

— Аня, ты не медсестра. Возвращайся к Кларе.

— Но как я узнаю?..

— Встретимся вечером в “Корриганс”.

— Если бы моя несчастная мать знала, что я каждый вечер хожу в кабак! — проворчала Аня.

Впрочем, Джонни был прав. На работе ее, наверное, уже заждались.

К дому 34 на улице Маунтинвью подъехало такси. Из машины вышла Эйлин. Джонни обратил внимание на ее костюм: элегантный сиреневый пиджак, черная юбка и сиреневые сапоги. Похоже, она ходит “на дело” с цветовой схемой. На шею Эйлин повязала очень дорогой шелковый шарф — дамы часто носят такие на скачках. Да, несомненно, скачки подошли бы Эйлин Эдвардс больше, чем эта развалюха, жестокий отец, издерганная мать и запертая комната, полная украденных товаров. Джонни встряхнулся. Никакого сочувствия, никакой жалости. Эта женщина была готова разрушить жизнь Брайана Флинна, одного из немногих порядочных людей и его друзей в этом мире.

Кэтлин Эдвардс со страхом подняла глаза, услышав поворот ключа в замке. Увидев, что это всего лишь Эйлин, она явно испытала облегчение.

— Не стоило тебе приходить домой. У меня все в порядке, — начала она.

— Очевидно, стоило. Где он?

— В твоей комнате. Он обещает починить дверь.

— Пусть попробует не починить. Кто это?

— Не знаю. Он просто оказался рядом, когда я упала.

Джонни, прислушивавшийся к разговору из соседней комнаты, вдруг понял, что девушка до сих пор ни единым словом не посочувствовала матери. Эйлин вошла в спальню. Джонни спокойно сидел на ее кровати. Она сразу узнала его — он был завсегдатаем “Корриганс”, иногда помогал в центре… и жил в одном доме с Брайаном.

— Могла бы и догадаться, что это его работа, — сказала она, глядя на сломанную дверь.

— Он знать не знает, что мы здесь.

— Мы?

— Мы с Аней. Мы привезли сюда вашу мать после несчастного случая. Да, кстати, если тебя это хоть сколько-то интересует, с ней все в порядке, она скоро поправится.

— Я скажу тебе, Джонни, что должно интересовать тебя: что мой отец с тобой сделает, когда обнаружит, что ты взломал дверь в его доме. — Ее голос звучал ровно. Она не выказывала ни страха, ни паники.

— Разумеется. А еще он обнаружит, что дом битком набит полицейскими, дочь арестована за воровство, а его самого ведут в участок за бытовое насилие.

— Она ни слова против него не скажет. — Эйлин презрительно глянула в сторону кухни. Ее слабая мать ни разу не осмелилась противостоять насилию — не сделает этого и сейчас.

— Уже сказала. — Джонни ответил как бы между прочим, почти лениво, словно на самом деле его это совершенно не интересовало.

— Не верю.

— Она все рассказала нам с Аней. На этот раз она обратится в полицию.

— Мечтай дальше.

— Кто же еще в этом доме выслушает ее? — сказал Джонни. Ответом ему была тишина.

— Чего ты хочешь, Джонни? — спросила Эйлин в конце концов.

Майкл Эдвардс шел домой из паба, куда ходил обедать. Произошло нечто странное. Пока он сидел в пабе, ему пришло сообщение: “Забери доски, засов и усиленный замок из магазина стройматериалов Финна Фитцджеральда. За них заплачено, потому что дома нужно кое-что срочно починить”. Майкл был очень озадачен. Он не помнил, чтобы вчера устраивал скандал и ломал мебель. Придя в магазин, он обнаружил, что Финн Фитцджеральд на самом деле подготовил для него товары, и они действительно оплачены.