Музыка ночи

Роузмэри переводила взгляд с одного на другого, и Элли подумала, а не отпечатался ли на них этот безумный порыв страсти, видимый для всех из-за припухлости их губ и отметин, которые они оставили на телах друг друга. Даже просто стоя рядом с ним, она ощущала, как между ними бился серебряный пульс, кружась вокруг ее горла, его рук, как будто клетки их тел не могли выносить разделения. Но если Роузмэри что-то и поняла, она этого не показала.

— На первый раз я вас прощаю. Заходите и возьмите себе что-нибудь поесть. Нам сегодня надо много сделать.

Проводив их в большую старомодную столовую, Роузмэри махнула в сторону остальных гостей.

— Думаю, вы со всеми знакомы.

Элли кивнула Конни, Алише и Маркусу. Миссис Нэнс, библиотекарь, весело помахала ей. Сегодня ее очки висели на ярко-розовой ленточке. Флоренс с тарелкой, наполненной одними овощами, улыбнулась им.

— Привет. Элли. Рада снова видеть тебя. Ты уже знакома с моим племянником Брэндоном?

Элли улыбнулась высокому, удивительно красивому парню.

— Ты тот самый, который отправляется в военно-воздушную академию.

Он ухмыльнулся:

— А вы та самая, кто пишет книгу о моей бабушке Мейбл. Из кухни вышла невысокая темноволосая девушка лет пятнадцати-шестнадцати. Она несла большой кувшин с чаем.

— Опять хвастаешь? — сказала она парню.

— Мне не приходится хвастать. Моя мама делает эго за меня.

Девушка улыбнулась и поставила кувшин на стол.

— Здравствуйте, — сказала она Элли. — Я Шона, дочка Конни.

— Шону приняли в Колорадский университет и Йелль, — проговорила Роузмэри, подмигивая сыну. — Я хвастаюсь за всех.

— О! — Элли заморгала. Девушка оказалась старше, чем выглядела. — Ты уже решила, что выберешь?

— Колорадский, — ответила та. — Думаю, мне понравится жить в горах и будет здорово иметь поблизости кого-то из знакомых. — Она улыбнулась Брэндону. — Даже если он несносный.

Блю хмыкнул:

— Элли кое-что выяснила насчет зимы, когда училась в колледже. Вы можете порасспросить ее об этом.

— Это правда, — призналась Элли. — Приготовьте побольше теплых вещей.

— Хорошо, спасибо. Вам понравились снег и зима? Я жду ее не дождусь.

— Оказалось, что я теплолюбива, — как можно дипломатичнее ответила Элли. — Снег красив, но мне нравится только смотреть на него из окна.

— Так, все взяли тарелки, и покончим с едой. У меня миллион фотографий, и не хочется провести здесь всю ночь.

Они наполнили картонные одноразовые тарелки кусками курицы, разными салатами и печеными бобами.

— Я умираю с голоду, — сказал Блю ей на ухо. Она позволила себе быстро улыбнуться ему в ответ:

— Я тоже.

Пока они ели, Роузмэри объясняла цель собрания:

— Почти все здесь знают, что Маркус более трех лет бился, чтобы утвердить мемориал ветеранам войны во Вьетнаме. Четвертого июля состоится официальное открытие, и миссис Нэнс собирается помочь нам с выставкой фотографий, которая разместится в библиотеке. От нас требуется отыскать как можно больше снимков всех ветеранов, живых и погибших, и разобрать их по группам, чтобы можно было демонстрировать.

Она распределила обязанности. Элли поняла, что деление проведено по классам: Конни и Маркус будут разбираться с выпуском 1968 и 1969 годов, самым большим; Флоренс, старшая из них, брала на себя все, что было до этого; Роузмэри и Блю — всех остальных.

Принесенные фотографии аккуратными пачками лежали в разных местах комнаты.

— Пожалуйста, — попросила Роузмэри, — внимательно следите, чтобы пачки не смешивались. Никому не хочется потерять свои фотографии или перепутать их.

Элли ощутила волнение, когда Маркус проговорил:

— Элли, ты не против того, чтобы помочь нам? У Алиши дядя в той стопке, что разбирает Флоренс.

— С радостью.

Стол был освобожден и вытерт, а на кухне варился кофе. Все по группам собрались в разных углах стола с кипами фотографий. Элли подсела к Конни, которая выглядела сегодня мрачной.

— Я хочу пить, — сказала она и, громко скрипнув стулом, вышла из-за стола.

Элли с беспокойством взглянула на Маркуса.

— Я не помешана? Он покачал головой:

— Нет. Просто ей тяжело. — Просмотрев снимки в руках, он извлек фотографию рыжеватого парня с бородкой. — Это Бобби Мейкпис. А Конни даже не попрощалась с ним как следует, — добавил он, когда она вернулась.

Они обменялись взглядами. Конни смотрела гневно. Маркус отреагировал спокойно, не собираясь просить прощения.

— Он не сам пошел, — сказала Конни, обращаясь к Элли. — Его призвали, и он не мог выкрутиться. Отец убил бы его, если бы он сбежал. — Она подняла фотографию и серьезно поджала губы, тщательно подкрашенные после ужина. — Я пыталась уговорить его бежать в Канаду. Я отправилась бы за ним и в Антарктиду, и в Китай. Куда угодно.

Элли увидела, как Маркус положил свою большую руку на плечо Конни, и она слегка расслабилась.

— Я просто взбесилась, когда узнала, что все сбежавшие в Канаду были амнистированы. Разозлилась не на них, а на Бобби.

— Это естественно, — сказал Маркус.

— Знаю. — Она придвинула стопку снимков ближе к себе. — Давай я покажу тебе, Элли, кого мы ищем, чтобы ты смогла помочь.

На два класса набралось двадцать три ветерана. Некоторых Элли узнала. Конни отыскала четкий снимок каждого и расположила их в один ряд.

— Думаю, остальные надо укладывать вниз, к каждому персонально?

Элли ошеломленно уставилась на группу. Любой из них мог быть ее отцом. Она отмела явно не подходивших на эту роль девятерых негров, пятерых очень светлых блондинов — если бы ее рыжеволосая мать родила ребенка от блондина, Элли наверняка была бы светленькой, и троих весьма сомнительных типов, включая коротко стриженного Денниса, который был на снимке, взятом ею из чемодана Роузмэри.

Оставалось шестеро, без Бобби Мейкписа — пятеро. Один из них Бинкл. Из оставшихся четверых одного убили во Вьетнаме, один погиб в автокатастрофе. Еще один занимался бакалейным бизнесом в Далласе. И последний был покойным ныне мужем Конни.

Это напугало Элли. Она исподтишка взглянула на дочь Конни.

— Она похожа на вашего мужа? Лицо Конни смягчилось.

— Вылитая копия. Его зеленые глаза. Ты заметила, какие красивые у нее глаза?

— Да, — вежливо солгала Элли. Ее собственные глаза тоже были зелеными.

— Ой, посмотри, — сказала Конни Маркусу. — Помнишь этот старый автобус? Ну и руина. — Она повернула фото так, чтобы Элли увидела поблекший цветной снимок школьного автобуса, расписанного цветами и символами мира. Яркие занавески красовались на окнах. — Это те ребята, о которых мы вам рассказывали, хиппи. Им так и не удалось починить свою колымагу. Автобус остался стоять там, как раз рядом с пастбищем Джорджа Рида. И он вывез его через год или позже.

Элли фыркнула:

— Для меня это все звучит как анекдот.

— А все это было на самом деле. — Конни передала ей еще один снимок. — Вот некоторые из них. Большинство быстро уехали, автостопом или еще как-то, но водитель и две девчонки задержались почти на все лето. Помнишь, Маркус? — Она и ему дала фотографию. — Как звали ту девчонку?

Две девушки подросткового возраста стояли на фоне автобуса обнявшись. На одной были шорты и майка, на второй — просвечивающая юбка и блузка. Обе босиком. Элли перевернула снимок.

— "Диана и Сюзи", — прочитала она.

— Но мы не называли ее Сюзи. — Конни улыбнулась Маркусу.

Он ухмыльнулся, немного смущенно взглянул на Алишу и ответил:

— Рапунцель. У нее были самые красивые волосы, которые я когда-либо видел.

Элли снова посмотрела на обладательницу густых светлых волос. Девушка почти заблудилась в них.

— Я всегда хотела иметь такие волосы, — сказала она. — Чтобы небрежно отбрасывать их назад.

Конни засмеялась.

— А другую звали Диана, — медленно, словно вспоминая, проговорил Маркус. — Она была такая милая, немного рассеянная. — Он вытащил снимок из стопки и подал его Конни. — Помнишь?