Квартирный вопрос (СИ)

   Сонька на меня взглянула недовольно, я застыдилась и отвернулась от неё.

   - Он получил, что хотел, - сказала Галина, выдержав небольшую паузу. - Как всегда, впрочем. И от тебя, и от меня. Больше не вернётся, так что живи спокойно. Или это как раз и не даёт?

   - Я просто хотела знать...

   Она кивнула.

   - Верю. Когда-то я тоже хотела знать. Сейчас уже не хочу. У тебя тоже пройдёт.

   - Вы отдали ему то, что он искал?

   Галина посверлила меня взглядом, видимо, не могла так сразу решить, что ответить. Но потом призналась:

   - Отдала. У меня выбора другого не было. Поэтому и говорю - он не вернётся.

   Послышался шум колёс по гравию, Галина тут же подошла к окну и выглянула. Увиденное её чем-то расстроило, она поджала губы и сообщила:

   - Муж приехал.

   - Наверное, нам лучше уйти?

   - Лучше. Вот только поздно.

   - Галя! - послышался мужской голос, и в гостиную вошёл мужчина. А мы с Сонькой на него уставились, хотя, наверное, делать этого и не следовало, Галина и так была расстроена из-за нашего присутствия. Но ведь любопытно же, мне по крайней мере, что это за Руслан такой, который Глеба когда-то сумел уязвить. Сразу не понравился взгляд, исподлобья, но не хмурый, а какой-то хулиганистый и насмешливый, он сбивал с мысли и заставлял насторожиться. Правда, я только за себя говорю, кому-то, Галине, например, это может и нравиться. К тому же, Руслан оказался старше, чем я ожидала, лет сорока пяти, волосы с проседью и аккуратно уложены, а на дорогущем галстуке, подобранному в тон к строгому костюму-тройке, бриллиантовая булавка. В общем, впечатление он производил, вопрос в том - какое? По мне, так не совсем приятное. За всей его лощёной строгостью, чувствовался бьющий через край темперамент. Который он и продемонстрировал, бросив свой кожаный портфель, который невероятно шёл ко всему его продуманному образу, на кресло, как что-то совершенно ненужное, если бы носил его с собой только для антуража, а дома потребность в этом пропадала. Он переступил порог дома и тут же от лишней детали избавился, наверное, портфель его раздражал. Повернулся к жене и вот тут нас с Сонькой заметил. Заулыбался, но от его улыбки я тоже в восторг не пришла.

   - У нас гости?

   Галина, которая ещё минуту назад заметно занервничала из-за того, что нам придётся встретиться с её мужем, сейчас только небрежно махнула рукой в нашу сторону.

   - Они ищут Мартынова.

   - А чего его искать?

   Она плечами пожала, а Руслан посмотрел на меня и спокойно заявил:

   - Я вас знаю. Вы племянница Дорофеева.

   - Зато я вас не знаю, - безразличным тоном отозвалась я и поднялась. - Пойдём, Сонь. - Повернулась к Галине. - Спасибо. Мне нужен был этот разговор.

   - Да не за что. А если он всё-таки появится...

   - Гоните в шею, - весело посоветовал Руслан и развёл руками, встретив осуждающий взгляд жены.

   - Я хотела сказать, чтобы вы не беспокоились из-за квартиры. С документами всё в порядке.

   Я коротко попрощалась, на Руслана решила не смотреть, и направилась к выходу. Как только дверь за нами захлопнулась, Сонька схватила меня за локоть и поинтересовалась:

   - Ну и кто из них лучше? Внешне.

   - Кто? - не сразу сообразила я.

   - Мужик этот и твой Глеб. Только постарайся быть объективной, - попросила она. - Кто?

   - Глеб, - не раздумывая ответила я, а подружка расстроилась.

   - Ясно. Значит, точно сволочь.

   Я остановилась у машины и на Соньку посмотрела.

   - Почему?

   - Потому что мужа меняют, если подворачивается что-то получше. И не смотри на меня так, я не про твоего дядю говорю.

   - Я поняла, ты про Глеба.

   - Да. А уж если этот хитрющий тип лучше твоего Мартынова, то я даже боюсь представить, во что ты влюбилась.

   Я хотела молча сесть в машину, но Сонька меня снова окликнула:

   - Жень.

   - Что?

   - Как ты думаешь, зачем он её искал?

   - Чтобы забрать своё.

   - Что именно?

   - Деньги, Соня.

   - За квартиру?

   - Сомневаюсь.

   - А почему ты думаешь, что деньги?

   - А что ещё можно искать с таким упорством?

   Сонька хмыкнула и в машину села, а я в последний раз взглянула на пионы. И вдруг заметила, как шевельнулась занавеска в окне. Кажется, за нами наблюдали.

   Прошло несколько месяцев, прежде чем я перестала просыпаться среди ночи, чувствуя себя глубоко несчастной. Перед Сонькой и дядей старалась держаться молодцом, улыбалась им, фонтанировала идеями и делилась планами, а на самом деле ночами плакала, чувствуя себя безумно одинокой, а по утрам себя за слёзы ругала. Глупо было плакать. Глеба не было в моей жизни, наверное, по-настоящему вообще никогда не было, я всё себе придумала, он просто мне не мешал. Но всё равно не жалела, не смотря на свои страдания потом. Случилось в моей жизни невероятное приключение, с интересным мужчиной в главной роли, и он подарил мне счастье, пусть совсем ненадолго. Кто знает, может именно эти дни, именно этого человека я буду вспоминать через много лет, когда кроме воспоминаний ничего не останется. О том, как он дарил мне пионы и просил прощения. И делал это так искренне, словно мы были с ним знакомы до этого задолго и он точно знал, что и как нужно говорить, чтобы я перестала обижаться и улыбнулась. Глеб всегда знал, как заставить меня улыбаться. А ещё буду помнить его взгляд и лёгкое:

   - Сволочь, Жень.

   Сонька предлагала его найти. Поехать в Москву и хотя бы попытаться, но я наотрез отказалась. Зачем? Что я ему скажу при встрече? Простого "здравствуй" явно будет мало. А Глеб будет смотреть на меня с жалостью и растерянностью, не понимая, зачем я приехала, ведь ему-то сказать мне нечего. Если бы было иначе, он бы сказал, и возможно не уехал. Сонька же видела, как я мучаюсь, вот и предлагала сложные решения простой, по сути, проблемы.

   - Никуда я не поеду, - сказала я ей достаточно твёрдо в один из дней. - И делать ничего не буду. Всё, забыли.

   Подружка с сомнением посмотрела, но спорить со мной не стала.

   Наверное, дяде она всё-таки о чём-то проболталась, потому что тот, хоть и не спрашивал меня ни о чём конкретном, но смотрел с печалью и сожалением. Я же только улыбалась, демонстрируя готовность бороться с любыми жизненными неприятностями.

   До конца лета я не вылезала с крыши. Злилась на погоду, когда та жалела солнца или посылала дождь. Я рисовала. Как сумасшедшая, иногда по неделе ни с кем не встречалась и не разговаривала. Время от времени приезжала Сонька, качала головой, оглядывая бардак, вызывала уборщицу и привозила мне продукты.

   - Работаешь на Третьяковскую галерею?

   - На себя.

   - Похвально. А Калинин уже руки потирает, предчувствуя прибыль?

   - Мне всё равно, Сонь. Получит он своё или нет. Я просто... остановиться не могу, понимаешь?

   - Нет. Но думаю, что ничего плохого не происходит, поэтому я спокойна. Твори, деточка, твори.

   Я и натворила. Смотрела на купола церквей и старый город, а на холсте появлялось нечто совсем другое. Моё настроение, мои мысли, моя грусть... Наверное, на самом деле что-то стоящее выходило, потому что Димка так на меня посмотрел, когда увидел первые картины, что я предусмотрительно отошла от него, боясь, что он меня целовать кинется. Правда, и повод у него достойный был. В Москве что-то не ладилось, Калинин переживал, в глазах постоянная тревога, а тут прямо ожил. Снова заговорил о персональной выставке и выжидательно на меня посмотрел, видимо, боясь отказа, но в этот раз я противиться не собиралась. У меня только одно условие было - дать мне возможность отдохнуть.

   - Я уезжаю, - сообщила я ему.

   - Куда это? - забеспокоился он.

   - Какая разница? - Я улыбнулась. - Я еду путешествовать.

   - Одна? Что за странная блажь?

   - Мне всё равно - странная она или нет. Я уезжаю.