Самый любимый

— Ты войдешь со мной? — умоляюще спросила она отца, когда они остановились перед дверью в гостиную, за которой был Джордан.

— Нет, — решительно ответил мистер Шофилд, покачав головой. — Он специально просил меня дать ему возможность поговорить с тобой наедине. Я считаю, что обязан хоть в этом поддержать его.

— А как же насчет меня? — спросила она обиженно.

Мистер Шофилд нежно прикоснулся к ее щеке.

— Я не думаю, что он снова захочет обидеть тебя, Лара. В нем нет уже никакой ненависти. Если я тебе понадоблюсь, я буду в соседней комнате, — добавил он, видя, что она все равно нервничает. — Но я не верю, что такая необходимость возникнет.

Когда спустя несколько секунд она увидела Джордана, она поняла, что все ее опасения были напрасными. Отец был прав — он очень изменился. Сейчас он выглядел похудевшим, а его темно-синие глаза на бледном и осунувшемся лице не имели теперь прежнего блеска. На нем были мешковато сидевшие джинсы и темно-синяя рубашка. Лара тотчас же поняла по его виду, какую боль и разочарование пришлось ему пережить, когда он узнал правду о прошлом, и ее сердце сжалось от сочувствия. В следующее мгновение, забыв всю свою сдержанность, она бросилась к Джордану и обняла.

— Лара… — Он равнодушно встретил ее объятия, а его голос прозвучал резко и отрывисто.

Это ее нисколько не смутило. Лара понимала, что Джордан не любит ее и не отвечает на ее любовь, но он уже так давно живет без этого чувства, что ему просто необходимо знать теперь, что кто-то вместе с ним испытывает боль от того, что выпало на его долю в последние двадцать лет.

— Ты должен забыть это, Джордан, — сказала она, глядя на него глазами, полными слез. — Ты должен все простить и забыть прошлое.

— Моя тетя…

— Ты должен забыть все это! — Она приложила свои нежные ладони к лицу Джордана, видя страдание в его глазах. — Все уже позади. Прошлое нельзя изменить, и ты должен примириться с этим.

На его лице появилось выражение смущения.

— Но почему ты сочувствуешь мне, Лара? — В его голосе была растерянность — она и не предполагала, что он способен испытывать это состояние. — Ведь ты не можешь чувствовать ко мне ничего, кроме ненависти! А жалости от тебя я не могу принять, — сказал он хмуро.

Итак, он все еще ненавидит ее. Лара опустила руки и отвернулась.

Джордан резко повернул ее лицом к себе в побледнел, видя, что она сморщилась от боли.

— Я снова сделал тебе больно, — простонал он. — Ну почему я все время причиняю тебе боль?

— Я… Ничего, все нормально, — сказала она дрожащим голосом. — Просто у меня легко появляются синяки.

Он еще больше побледнел, отвернулся в сторону и закрыл лицо руками.

— Я ненавижу себя за то, что сделал с тобой и что хотел сделать с твоим отцом, — сказал он глухим, сдавленным голосом. — Как ты должна меня ненавидеть! Я пришел сюда только для того, чтобы просить у тебя прощения. — Когда он опустил руки и открыл лицо, она увидела, как взволнованно блестят его глаза. — Хотя этим все равно не искупить того, что я сделал, — этого никогда нельзя простить!

Лара была поражена, увидев слезы в его глазах. Джордан чувствовал себя таким ничтожным, каким она никогда не ожидала его увидеть — да и не хотела видеть!

— Джордан…

— А теперь я оставлю тебя в покое. — Его движения стали вдруг неровными и резкими. — Ты можешь в любой момент подать документы на развод — я не буду возражать, — добавил он неестественным голосом. — Как ты однажды сказала, причиной можно указать жестокое обращение с тобой. — Он горько усмехнулся.

— Я не хочу так поступать с тобой, Джордан, — произнесла она негромко.

Он взглянул на нее через комнату, и на его лице появилось выражение ожесточения.

— Но ведь это я во всем виноват, только лишь я! — Он застонал, чувствуя отвращение к самому себе. — Я смотрю назад и вижу вместо себя какого-то незнакомого человека! Лишь одно во мне не изменилось с тех пор.

— И что же это?

Он глубоко вздохнул, как бы успокаивая себя, и опустил глаза в пол.

— Несмотря на все свои убеждения, я все равно полюбил тебя.

Лара замерла, уверенная в том, что ослышалась или это ей просто показалось. Ведь не мог же он, в самом деле, только что сказать, что он любит ее!

Джордан посмотрел на нее, и Лара снова увидела влажный блеск его глаз.

— Ты была для меня словно сияние рождественских елок, которых у меня никогда не было, словно подарки к Рождеству и к дням рождения, которых мне никто и никогда не дарил. Если бы я мог все изменить теперь, если бы ты была со мной… Прости. — Он закрыл глаза, прерывисто дыша. — Я слишком много заставлял тебя страдать, чтобы теперь навязывать тебе свою любовь, которая вряд ли нужна. Сегодня я исчезну из твоей жизни и больше уже никогда не нарушу твоего покоя. Я всего лишь хотел, чтобы ты знала, как я сожалею о том, что сделал.

В этот момент слезы, которые Джордану, как мужчине, удавалось сдерживать, потоком хлынули у нее из глаз и потекли по щекам.

— Но Джордан… — простонала Лара, сотрясаемая рыданиями, — …как же ты… мог все это… делать, если ты любил меня?

Он отпустил дверную ручку.

— Несколько раз я чувствовал, что у меня уже нет больше сил на это, но затем… затем ты говорила что-то о моей матери — и во мне вновь вспыхивало желание отомстить.

Лара присела, неожиданно почувствовав слабость в ногах.

— Расскажи мне об этом. — Она затаила дыхание.

Ей хотелось сказать Джордану, что она по-прежнему любит его, но она все еще боялась верить ему, опасаясь того, что он снова может причинить ей боль.

Джордан принялся беспокойно ходить по комнате.

— С самого начала — вопреки всей логике и ощущению, что я предаю тем самым память отца, — я обнаружил, что меня влечет к тебе. Все это не имело смысла, и я боролся, но, независимо от моего желания, мое чувство росло.

— Но ведь ты говорил, что ты ненавидишь меня и тебе противно быть моим мужем. Ты… ходил на свидания к другим женщинам, — напомнила она ему с горечью.

Джордан покачал головой.

— После встречи с тобой я уже не мог смотреть на других женщин. И это выводило меня из себя. Когда я вернулся из Германии и твой отец сказал, что ты отправилась на вечеринку, я подумал, что наши отношения стали для тебя очередной игрой, и решил сделать тебе больно, унизить тебя, наказать за то, что ты заставила любить себя. — Он избегал ее взгляда. — Но, конечно, не таким образом, как это у меня получилось. Я был потрясен, обнаружив, что я — твой первый мужчина, и это заставило меня отказаться от дальнейшего обострения ситуации. В ту бессонную ночь я понял, что я не могу с тобой больше встречаться, что мне осталось лишь извиниться и оставить тебя в покое. С таким намерением я и отправился вслед за тобой в поместье, но вся горечь и обида вновь проснулись во мне, когда ты сказала, что именно там погибла моя мать. А потом я увидел спальню, где она была вместе с твоим отцом. И я… Лара, что с тобой? — торопливо спросил он, видя, как она побледнела.

— Ничего. Я… Ты не мог бы дать мне стакан воды? — Она посмотрела в ту сторону, где на подносе стоял кувшин с водой и плавающими в ней кубиками льда.

— Да, конечно. — Нахмурив брови, он налил ей воды, с озабоченным видом наблюдая, как она пьет крошечными глотками. — Ты хорошо себя чувствуешь? Не слишком ли это тяжело для тебя после аварии?

— Нет, я… Со мной все в порядке. — Она провела по губам кончиком языка. — Просто меня немного растрясло по дороге.

— Ведь ты могла утонуть! — Он еще больше помрачнел. — И все это из-за меня!

— Джордан, пожалуйста, продолжай, — подбросила Лара, усаживаясь поглубже в кресло и устраивая поудобнее голову на мягком подголовнике. Сейчас ее лицо было очень бледным, и на нем отчетливо выступали багрово-черные кровоподтеки. — Расскажи мне о том, что ты чувствовал.

Джордан отошел, и в его глазах появилось прежнее тоскливое выражение.

— В общем, во мне снова проснулась злоба. Ты была права, когда назвала это обольщением, — я действительно старался завлечь тебя физической близостью. Но только в этот раз во мне не было никакой ненависти, и я еще больше, чем раньше, ощутил любовь к тебе. Именно тогда я понял, что, если я хочу осуществить свой план мести, я не должен больше допускать близости с тобой. Для меня это было довольно трудно до свадьбы — особенно потому, что ты так открыто проявляла свои чувства, — а уж после свадебной церемонии и вовсе превратилось в настоящую пытку. Я старался заставить тебя уйти от меня и становился все более и более жестоким, не желая до поры до времени раскрывать перед тобой всей правды. Но ты все не уходила, и в конце концов я…