Симпатичная москвичка желает познакомиться

Однако выражение лица «переговорщика» свидетельствовало о том, что шутить он не будет.

Вздохнув, я расстегнула сережки и по одной положила их на его шершавую короткопалую ладонь. За ними последовал и кулончик. Злые слезы навернулись на мои глаза. А ему — хоть бы что. Небрежно спрятал мои сокровища в карман и был таков, я даже не успела понять, в какую сторону он побежал.

Обессиленная, я прислонилась к стене дома. Мне уже было наплевать даже на чистоту пальто. Ну почему я не поехала на такси? Ну зачем меня угораздило почти ночью пойти именно этой дорогой?

— Девушка, вам плохо?

Я вздрогнула. Прямо передо мной стоял невысокий мужчина в дешевой куртке, в его руках был поводок, на другом конце которого рвалась на волю, поскуливая от нетерпения, приветливая рыжая такса.

— Все нормально, — пробормотала я. Стоит ли нагружать доброго самаритянина своими проблемами? Чем он может мне помочь — разве что услужливо предложит свой мобильник, чтобы я могла позвонить в милицию. Только вот почему-то я слабо верю в то, что милиция найдет моего обидчика. Уж больно профессионально тот сработал, вряд ли он из тех, кто таким незамысловатым образом собирает средства на бутылку ларечного пива.

— Помощь не нужна?

— Да нет, спасибо. Наверное, давление.

— Вы поосторожнее, — предупредил хозяин таксы, — место здесь нехорошее, малолюдное. Не стоит разгуливать здесь одной, тем более в таком красивом пальтишке.

— Спасибо за предупреждение, — чудовищным усилием воли я заставила себя улыбнуться, — главное, что оно своевременно.

В тот вечер и стартовала моя вязкая депрессия. Я, конечно же, рассказала о неприятном инциденте Алану. Он жутко перепугался и долго обещал купить мне такой же комплект, а я беспомощно плакала в телефонную трубку, чувствуя себя одинокой и потерянной. Не надо мне комплекта, ни дешевенького из лавки бижутерии, ни брильянтового из магазина «Тиффани». Дайте мне только плечо, на которое я могла бы опереться, когда мне так плохо. Разве я прошу о чем-то сверхъестественном?

— Я к тебе приеду, — решился Алан, — только я смогу не раньше, чем через две недели. У меня срочная работа, ничего не могу поделать.

Через две недели, так через две — флегматично думала я, стараясь, чтобы мой телефонной голос не дрожал, и тыльной стороной ладони вытирая слезы. Главное — мне есть, на что надеяться. Будущее ободрительно подмигивает мне, словно далекий маяк заплутавшему кораблю.

Зато настоящее продолжало подкидывать мне пренеприятнейшие сюрпризы.

На следующий день после позорного ограбления я появилась на работе, и первым, кого я увидела, была… моя «заклятая подруга» Жанна. Она по-свойски расположилась в моем кабинете, заняв мое кресло, попивая кофе из моей кружки и лениво почитывая один из моих модных журналов, которые я храню в верхнем ящике стола.

Увидев ее, я даже перепугалась, потому что логических причин для появления этой очковой змеи в редакции не было. Даже когда мы дружили, она редко приходила ко мне на работу. А сейчас вот заявилась — как ни в чем не бывало, к тому же без предварительного звонка.

— Что ты здесь делаешь? — удивилась я.

— Поздоровалась бы хоть, — улыбнулась Жанна, — я уж думала, что тебя не дождусь. Твой начальник сообщил, что раньше обеда ты на работе не появляешься.

— Ты бы больше моего начальника слушала, он бы тебе и не то про меня сообщил, — пробурчала я, не к месту вспомнив случайно увиденный в Венеции телерепортаж, — дай-ка мне лучше кофе.

Жанна с готовностью передала мне свою чашку. Я сделала глоток и поморщилась — будучи убежденной диетоманкой, она даже сахар в кофе не клала.

— Ты, говорят, была в Италии? — дружелюбно спросила Жанна. — Ну и как впечатления? А фотки есть?

Все это было более чем подозрительно. Создавалось впечатление, что Жанна пытается ко мне подлизываться. И я не видела для этого никаких оснований. А на банальное перемирие и заевшую ее совесть рассчитывать не приходилось — Жанка не из тех людей, которые будут поддерживать отношения просто так, без перспективы личной выгоды.

Значит, ей что-то от меня нужно.

Но что именно — ума не приложу. Наши пути разошлись так давно, что точек соприкосновения почти не осталось.

— И что же тебе от меня надо? — без обиняков поинтересовалась я.

— А почему ты решила, что я не могу зайти к подружке просто так, без всякой надобности? — заюлила она.

— Ну да, ты же каждый день ко мне заглядываешь, вот и сегодня зарулила на огонек, — язвительно усмехнулась я.

— Злая ты все-таки, — вздохнула Жанна.

Но с кресла моего тем не менее не встала. А значит, ее проблема была настолько серьезна, что самолюбивая Жанна даже забыла о гордости и готова покорно терпеть уколы моего сарказма.

— На себя посмотри, — беззлобно ответила я, — раз в жизни тебе позвонила в поисках поддержки, а ты мне наговорила гадостей ни за что ни про что.

— А, ты о том случае с татуировкой? — оживилась она. — Саня, да я и думать об этом забыла, нельзя же быть такой обидчивой! У меня у самой тогда плохое настроение было, меня мужчина бросил.

— Ладно, проехали. Что у тебя сейчас-то стряслось, что ты так передо мной распинаешься? — информация о том, что Жанну кто-то бросил (возможно, ложная) заставила меня немного смягчиться.

— Сашка, надоело мне все, — вздохнула Жанна, — мне тридцать шесть лет, а я живу как шалава.

— А кто виноват? — передернула плечами я.

— Не знаю. Почему это всегда со мной происходит? Мне ведь тоже хочется осесть, свить гнездо…

Я хмыкнула — не представляю себе Жанку в роли созидательницы гнезда. Скорее она бы по соломинке растащила чужое гнездышко, чтобы обеспечить непрерывный приток шмоток и удовольствий к себе, любимой.

— Мне так хочется познакомиться с порядочным мужчиной…

— Как и всем нам, — отрезала я, — а я-то чем могу тебе помочь?

— Можешь, — тихо сказала Жанна, — потому что такой мужчина есть возле тебя. Вот я и хотела попросить тебя по-дружески — может быть, ты мне поможешь с ним воссоединиться?

Мои брови удивленно поползли вверх. Неужели эта барракуда с акриловыми ногтями вызнала про Алана, и если так, то с чего она решила, что я готова им поделиться?!

Но, как выяснилось, Жанкина фантазия еще более витиевата, чем моя собственная. Потому что когда я срывающимся голосом поинтересовалась, кого же она имеет в виду, Жанна неожиданно ответила:

— Твоего начальника.

— Кого?! — от неожиданности я едва не опрокинула на юбку кофе.

— Максима. Шефа твоего, — спокойно повторила Жанна, — вообще-то я и сама уже ему представилась, да только мне нужен повод, чтобы пересечься с ним еще разок. Например, ты бы могла пригласить меня на вашу корпоративную вечеринку как-нибудь.

— С ума сошла? — хмыкнула я. — Да я сама сроду на них не ходила.

— Ну вот, а я бы пошла.

— Постой, что-то я вообще ничего не понимаю… а на кой тебе сдался мой начальник и как ты вообще узнала о его существовании?!

— А что, ты хотела от меня его скрыть? — Жанна продемонстрировала два ряда отбеленных зубов. — И ведь скрывала все эти годы. С твоих слов выходило, что он зануда и злобный монстр.

— Жанна, но так оно и есть!

— А вот на прошлой неделе смотрела я телек от нечего делать, и вдруг вижу…

— Ты тоже видела тот сюжет, — огорчилась я, — только не надо меня жалеть, потому что все это неправда.

— А при чем тут ты? — удивилась Жанна. — Я даже толком не прислушивалась к тому, что он говорил. Потому что смотрела на него самого.

— Было бы на что смотреть, — хмыкнула я, — Степашкин — типичная кабинетная крыса.

— Ты всерьез так считаешь? — без улыбки спросила Жанна, и только тут до меня дошло, что она не шутит.

— Ну да, — уже менее уверенно подтвердила я.

— А мне кажется, что он самый красивый мужик из всех, кого я за последние годы встречала.

— Степашкин?!

— Ну да. Что-то в нем есть. Ему так идут эти милые очки.