Право на счастье

— Гораздо хуже. Она всю жизнь посвятила мужу, а он от нее отвернулся. У вдовы хоть имеется преимущество в том, что она была любима и ее не отвергли.

— Да, любовь Дрейка постоянно присутствовала в моей жизни. Это так.

— Лаура жила только домом и семьей. Вы же видите, с какой любовью она содержит дом. И при этом себя совершенно запустила. Удивительно, что у нее даже нет прислуги.

— Верно. Дело в том, что она не найдет никого, кто смотрел бы за домом лучше, чем она.

— Да, пожалуй, только дом еще и нуждается в ней.

— Кристина, я вам стольким обязана. Пожалуйста, пришлите мне счет.

— Если мне все удастся, она сама будет рада заплатить.

Пич вернулась домой в приподнятом настроении. Все будет хорошо! Дрейк оказался, как всегда, прав. Помогая другим, помогаешь себе. Что бы ни случилось в их отношениях с Джейсоном, она пообещала себе не принимать этого близко к сердцу. Лаура преподала ей отличный урок. Чувство собственного достоинства и независимость так легко потерять и так трудно обрести вновь. И если Пич сможет держать в узде эмоции, то никогда не потеряет себя, пусть даже другие управляют ее деньгами.

Глава 22

Чтобы кто-то обнимал меня по ночам

Грэйс едва кивнула Рудольфу, садясь в машину. Накануне они хорошо погуляли с Евой и Кейси. Слишком много было съедено и выпито слишком много красного вина. Всю ночь ее преследовали кошмары, связанные с предстоящим убийством. И сейчас, когда требовались внимание и сочувствие, она не испытывала ничего, кроме усталости и раздражения.

— Грэйс, ты выглядишь просто ужасно, — сказала Пич вместо приветствия.

— Я вчера слишком много съела и выпила и не выспалась, — ответила Грэйс.

— Да, похмелье редко бывает приятным, — согласилась Пич, — не хочешь позавтракать?

— Только кофе. Во-первых, я превысила месячную норму калорий, а во-вторых, надо побыстрее управиться с прической — меня ждут в салоне.

Когда Грэйс приступила к работе, Пич задумчиво протянула:

— Что-то беспокоит тебя, и не надо говорить, что это из-за беременности Кейси.

— А из-за чего же еще? Этот сукин сын ни разу не позвонил, а еще пытался уверить Кейси, что собирается разводиться с женой. Что бы она мне ни говорила, новый брак явно не входит в его планы.

— Дочь согласится на аборт?

— Она хочет ребенка. Любит этого ублюдка и верит, что он говорит ей правду.

— Может быть, так оно и есть.

— Нет. Он делает карьеру, соблазняя молоденьких дур.

Пич была поражена тоном подруги:

— Как ты можешь это утверждать? Тебе Кейси об этом рассказывала?

Грэйс поняла, что должна более внимательно относиться к своим словам. Но одна цель была достигнута: убедить Пич в том, что основной причиной ее беспокойства является несостоявшийся роман дочери.

— Подумай: ему почти столько же лет, сколько и мне. Он женат уже много лет, и он профессор. Я совершенно уверена, что Кейси у него не первая и не последняя. Ему, вероятно, нравится забавляться с молоденькими цыпочками. Нет, я действительно не хочу, чтобы Кейси за него выходила, но разве детям есть дело до того, чего хотят родители?

— Ты предпочитаешь, чтобы она поднимала ребенка, как ты, одна?

Пич ударила по самому больному месту.

— Кейси не будет одинока, как была я. У нее есть я. Господи, надеюсь, я знаю, что делаю!

— Грэйс, не надо ничего предпринимать. Кейси взрослая женщина. Это не твоя проблема. Ты можешь помочь ей и поддержать, но прекрати играть с судьбой на ее жизнь!

Грэйс поняла, что выдала себя. Надо стереть столь ярко нарисованную картину ненависти из памяти Пич.

— Наверное, ты права, Пич. Я слишком часто лезу не в свое дело. Но матери это простительно. Я постараюсь следовать твоему совету.

Пич почувствовала, что совет ее оказался кстати. «Как бы вытянулось ее лицо, — подумала Грэйс, — если бы она вдруг узнала, что разговаривает с потенциальной убийцей».

Пич рассказала о посещении Лауры психоаналитиком.

— Кстати, — заметила Грэйс, — Джилли Джордан, постоянная клиентка Евы.

— Она когда-нибудь упоминала Джима?

— Нет, и это странно. Обычно она всегда рассказывает о своих похождениях, не делая секретов из секса с очередным любовником, но на этот раз она ведет себя необычно скромно. Может быть, она действительно его любит.

— Хотелось бы в это верить. Если уж с Лаурой у Джима не сложилось, дай Бог, чтобы он попал в добрые руки. Печально, если, однажды проснувшись, Джим поймет, что потерял куда больше, чем приобрел.

— Остается надеяться, что Лаура даст ему от ворот поворот.

— А почему ты не хочешь, чтобы она приняла его обратно?

— Ни к чему это. Если он смог поступить так один раз, то и во второй, и в третий поступит так же. А она вряд ли сможет пройти через это еще раз. Просто в один прекрасный день она примет еще больше таблеток, и все будет кончено.

— Грэйс, как же ты цинична!

— Не называй цинизмом трезвый взгляд на жизнь. У нас, парикмахеров, на глазах разворачивается немало мелодрам. Каждый день к нам приходят страдающие женщины и пытаются с помощью прически и косметики вернуть себе чувство уверенности, а может, и своих мужчин. Им кажется, что они могут сохранить брак небольшой толикой лукавства и гораздо большей макияжа. И мы стараемся сделать их красивее, хотя часто это бывает невозможно.

— Господи, как это грустно!

— Прости. Ты позволишь мне закрасить эти седые волоски или… или ты предпочитаешь казаться старше своего возраста?

Пич засмеялась:

— Ах, хитрюга! Ты сможешь сделать меня моложе на двадцать лет?

— Я не Господь Бог. Для этого нужна пластическая операция.

— А ты считаешь, стоит?

— Я так не считаю, но если тебе когда-нибудь придет на ум сделать подтяжку, иди к врачу по имени Пьер Сенсини. Я видела много лиц после операции, но его работа — лучшая. Он единственный человек, которому бы я доверила кромсать свое лицо.

Грэйс почувствовала себя гораздо лучше. С каждым днем крепла ее решимость. Просмотрев регистрационную книгу и сделав несколько замечаний, она уладила неизбежные недоразумения, к счастью, мелкие. К четырем у нее разболелась голова, и у Евы тоже, поэтому они пообещали друг другу больше не злоупотреблять вином.

Грэйс попросила Рудольфа отвезти ее в торговый центр, где зашла в отель позвонить по междугороднему. Приготовив целую стопку монет, она набрала код Чикаго.

— Бланш, это Грэйс. Как поживаешь?

— Хорошо. Я получила твой чек на прошлой неделе. Спасибо, но не стоит этого делать.

— Когда ты ко мне приедешь?

— Ты ведь знаешь, я боюсь летать. Почему бы тебе не приехать самой? Ты могла бы увидеться с дочерью.

— Кейси в Калифорнии.

— Я этого не знала.

— Все произошло неожиданно. Послушай, Бланш, у меня будут дела в Чикаго, но сейчас я не могу об этом говорить. Ты не могла бы мне перезвонить домой, часов около десяти вечера по вашему времени?

— Хорошо, в десять по-нашему.

Первый пункт выполнен. Теперь у Грэйс будет алиби. Следующий этап — покупка одежды.

Когда в салоне уже никого не было, Грэйс вернулась туда с целой горой свертков, рассовав их по тайникам кабинета. Достав ножницы, щипцы и прочие принадлежности, Грэйс стала кромсать парики. Время летело незаметно. Неожиданно раздался звонок:

— Мама, ты вернешься к ужину? Все готово.

— Боже мой, уже половина восьмого. Я еду.

Заперев все в ящики, Грэйс смела волосы с пола и выбросила в мусорную корзину. Вскочив в машину, она попросила Рудольфа поторопиться.

— Кейси сказала, что ужин стынет. Надо поспешить.

Рудольф любил быструю езду, при этом вел машину плавно и с большим мастерством. Через пятнадцать минут они уже были дома.

— Мама, тетя Бланш у телефона, — сообщила ей Кейси.

Грэйс взяла трубку:

— Бланш, как приятно слышать твой голос. Как поживаешь?

— Грэйс, Кейси сказала мне о беременности.

Грэйс поняла, что Кейси держит трубку параллельного телефона: