Лето нашей тайны. Убийство на пляже любви.

— Перестань оскорблять моего будущего мужа! — визгливо закричала Алисинья.

— Значит, ты уже приняла его предложение?

— Нет, но обещала подумать. Я хотела прежде услышать, что скажешь ты!

— А что я могу сказать? Выходить замуж без любви — это значит заведомо губить свою жизнь.

— И это все?

— А что тут можно добавить?

— Тогда прощай, Артур! Прощай навсегда! — с трагическим пафосом произнесла Алисинья и бегом помчалась прочь, не желая показывать ему своих горьких слез.

Наутро она поехала к Эпоминондасу и вернула ему кольцо, честно признавшись, что любит другого и не хочет обманывать Жоржинью.

Полковник был потрясен ее искренностью, мужеством и благородством.

А Жоржинью зарыдал в голос и настоял, чтобы Алисинья оставила себе кольцо на память.

Артурзинью же не спал ночь, переживая потерю, потом думал еще полдня и, наконец, отправился в номер к Алисинье с твердым намерением предложить ей руку и сердце.

А она как раз укладывала вещи, собираясь уезжать из Маримбы, и Артурзинью понял, что Жоржинью получил от ворот поворот. Это разом успокоило Артурзинью. Он подумал, что незачем ему столь поспешно жениться, и ограничился обычным примирением с Алисиньей.

Несколько дней у них все продолжалось по-старому, а потом к Алисинье приехал Жоржинью и произнес речь, потрясшую ее до глубины души:

— Я ушел от отца, Алисинья! Своей грубой попыткой женить нас он разлучил меня с тобой. Но я сделаю все, чтобы завоевать твое сердце, Алисинья! Хочешь, уедем куда-нибудь? Не как муж и жена, а просто как друзья. Ты увидишь, я многое могу. Я так люблю тебя, Алисинья, что у меня нет сомнений: однажды наступит день, когда я сумею добиться твоей любви!

— Но зачем же тебе уезжать из дома?

— Затем, что ты отказалась в нем жить! После этого он мне тоже стал не мил. Если ты не захочешь уехать со мной, я все равно уеду. Один. Пойду бродить по свету...

— Нет, Жоржинью! Я не могу тебя так отпустить, — заплакала Алисинья. — Что же мне делать?

— Не знаю, — честно признался он. — Мне и моя собственная жизнь, в общем-то, не нужна, если в ней не будет тебя...

Они обнялись, жалея друг друга, и шумно, по-детски всхлипывали до тех пор, пока их губы нечаянно не соприкоснулись.

* * *

На следующий день Артурзинью помчался вслед за Алисиньей в Бураку-Фунду, но вернулся оттуда ни с чем.

— Ты бы никогда не женился на мне, — сказала ему Алисинья. — А Жоржинью меня не просто любит, он меня боготворит! И поэтому я согласилась выйти за него замуж. Он очень добрый, надежный, преданный. Лучшего мужа мне не найти. А тебе я желаю встретить такую же хорошую девушку, которую ты по-настоящему полюбишь.

В отличие от Артурзинью любовная история Жуди была гораздо более драматичной, но не столь безнадежной, так как в последнее время отношение Тадеу к Жуди явно переменилось. Они теперь частенько разговаривали как старые добрые друзья, и оба очень дорожили этим зыбким равновесием. Лу, с которой Тадеу продолжал жить в одном номере, периодически устраивала сцены ревности, неуклонно приближая и без того неминуемый разрыв. Но до естественного разрыва дело у них так и не дошло — несчастная Лу была попросту убита.

Азеведу пригласил Тадеу на опознание трупа и рассказал, что Лу выехала за город, припарковалась у обочины шоссе, вышла из машины — словно кому-то навстречу, и тут другая машина сбила ее...

— У нас нет сомнений, что это преднамеренное убийство, — сказал Азеведу.

— Вы хотите меня арестовать? — обреченно спросил Тадеу.

— Нет. У тебя имеется твердое алиби. Лиана подтвердила, что ты весь день провел на репетиции очередного шоу. Но может быть, тебе известно, зачем Луиза поехала за город?

— Я не знаю зачем. Но утром ей кто-то звонил. И судя по тому, как она разволновалась, я догадываюсь кто.

— Ты можешь назвать этого человека?

— Да. Я практически не сомневаюсь, что это был... мой отец. Лу на него работала... Она его очень боялась. И выходит, не зря...

Когда Жуди узнала о гибели Лу, то помчалась к Тадеу, чтобы поддержать его и по возможности утешить. Но Тадеу был мрачен и подавлен.

— Ты очень любил ее? — сочувственно спросила Жуди.

Тадеу ничего не ответил. Не мог же он рассказать ей, что переживает сейчас двойное горе: смерть Лу и очередное преступление отца,

— Ну ладно, я пойду, — тихо промолвила Жуди. — Наверно, тебе сейчас и вправду лучше побыть одному.

Единственное, что еще хотела сказать... Я сдала отцовскую мастерскую одному богатому сеньору. Он уже уплатил аванс. Так что если тебе нужны деньги...

— Нет-нет, мне ничего не нужно!

— А ты не спеши с ответом. Я теперь буду иметь постоянный доход и могу стать твоим компаньоном. Подумай об этом!

Аманда пришла в бешенство, узнав от Адербала о расписке, представленной Селеной в суд.

— Что же теперь делать? Неужели скотница выиграет процесс?

— Не исключено. Однако я попытаюсь кое-что предпринять. Если предположить, что расписка подлинная — а это легко доказать с помощью графологическом экспертизы, — то в ней говорится о некой «прострации», в которую якобы имел свойство впадать доктор Тиноку. Вот этим мы и воспользуемся! Я заявлю, что данную расписку он тоже мог подписать в похожем состоянии. В общем, тут у нас еще остается шанс. А вот с бракоразводным процессом дела обстоят похуже.

— Почему? Что там еще стряслось?

— Ну, как бы поточнее выразиться... — замялся Адербал. — Понимаете, сеньор Шику не согласился закрыть дело...

— Все ясно! Опять эта дрянь! Она и здесь мне перешла дорогу!.. Сеньор Адербал, делайте что угодно, только не дайте Селене Ферейре завладеть наследством моего отца! А уж я с ней разберусь по-своему!

— Но что вы можете сделать? Тем более здесь, в больнице?

— Если я не имею возможности убить ее, то должна хотя бы ее нейтрализовать! — заявила Аманда.

— Как?! — спросил ничего не понявший Адербал.

— А вы, пожалуйста, пригласите ко мне Селену! Только так, чтобы никто из моих родственников об этом не знал. Скажите, что я хочу с ней поговорить как с сестрой. Уверена, она не откажется приехать.

И Селена действительно приехала к Аманде в больницу.

— Спасибо, что откликнулась на мою просьбу. Садись поближе, — ласковым голоском пролепетала Аманда. — Я хотела с тобой поговорить.

— Говори. Я здесь постою.

— Счастливая! А я вот не могу ни стоять, ни ходить. Это так ужасно! Не говоря уже о том, чтобы плавать или скакать на лошади... Для меня сейчас было бы счастьем дойти до окна, до двери...

Она заплакала, и Селена принялась ее утешать. Подала ей салфетку, чтобы Аманда могла вытереть слезы, потом протянула стакан с соком:

— На, выпей. Успокойся.

— Прости. Что-то я совсем расклеилась... Ты, наверное, удивилась тому, что я попросила тебя прийти?

— В общем, да, — не стала скрывать Селена.

— Знаешь, я после этой страшной аварии сильно изменилась, — доверительным тоном произнесла Аманда. — Беда заставила меня взглянуть на мир под другим углом. Разумеется, все мои недостатки остались при мне, но я их словно впервые увидела. И это тем более печально, что я сейчас лишена возможности исправить очень многое... Ты же сама видишь, насколько я беспомощна!

— Ты поправишься, Аманда! Не падай духом!

— Нет, я знаю, чувствую, что больше никогда не смогу ходить.

— Ты не должна так думать. За выздоровление надо бороться!

— Да я только и делаю, что борюсь! За то, чтобы не быть обузой для матери, для мужа. Но мне очень трудно. Мне нужна твоя помощь, Селена!

— Я готова на все. Ты думаешь, мне очень надо, чтобы меня официально признали твоей сестрой? Нет. Достаточно и того, что мы с тобой помирились.

— Ты полагаешь, я позвала тебя затем, чтобы поговорить о завещании?

— А разве нет? — искренне удивилась Селена,

— Нет. Наследство меня нисколько не волнует. Особенно теперь, в моем нынешнем положении.

— Так в чем же тогда дело?