Парни не плачут (ЛП)

– Мама…

– Давай пойдём отсюда.

– Мама, я хочу дождаться Брэндона.

– Нет, мы не будем этого делать!

– Мама, да как же ты не поймёшь, он… – девушка сжала кулаки так, что ногти впились в нежную кожу. Ей очень хотелось не разразиться проклятиями в адрес всех присутствующих. Она была вымотана за бессонную ночь.

– Мисс, я бы не советовал вам этого делать. Тина Брэндон ещё долго здесь задержится. Ей придётся давать детальные показания, ведь… – полицейский сдвинул фуражку на затылок и смущённо кашлянул.

– Что ведь? – она обернулась к нему моментально, так сильно побледнев, что Линда испугалась.

– Ничего. Детали уточнять будут. Опять же, из "Скорой" должны прислать результаты освидетельствования…

– Я не желаю ничего слушать.

– Лана, всё, что Брэндон говорил нам, было неправдой.

– Мама, уйди отсюда. Пожалуйста.

– Ты пойдёшь со мной!

– Я останусь здесь. Я хочу его дождаться.

– Либо я устраиваю здесь скандал, либо ты поднимаешь свою филейную часть от стула и идёшь за мной… это абсурд! Ну-ка, поторапливайся, не маленькая, чтобы капризничать! Вставай, Лана!..

– Ведётся протокол, Джо, не забудь. Итак, сегодня я допрашиваю Тину. Ваше полное имя?

– Тина Рэне Брэндон.

– Дата вашего рождения?

– 12 декабря 1972 года…

– Отлично, записываю… Двенадцатое декабря, я не ошибся? Итак, Тина, нам с вами предстоит обсудить некоторые аспекты… Конечно, это не официальный допрос, потому что заявление подавали вы, и жалобу отзывать не собираетесь, поскольку являетесь жертвой. Но всё же. Изнасилование – это очень серьёзное обвинение. А дача ложных показаний карается по закону. Вы меня поняли?

– Нам придётся восстановить картину произошедшего. Шаг за шагом. События прошлой ночи – это важно…

– Говорите, пожалуйста, громче!

– Я не помню, что он сделал.

– Обнаружив тот прискорбный факт – что вы девушка, он совсем ничего не делал? Вы же говорите, что эти двое раздевали вас в ванной, чтобы унизить перед друзьями. Или мы что-то пропускаем? Мисс Брэндон, прислушайтесь к моим словам. Вы должны объяснить нам всё. Нам важна каждая деталь для того, чтобы картина произошедшего была полной. Мы ведём расследование, в конце концов! А вы принимаетесь выкладывать факты чуть ли не с середины. Мы не можем никак установить правду. Мы не можем оценить степень виновности… ваших насильников. Ладно… После того, как Джон стащил ваши штаны и увидел, что вы – девушка, как он поступил? Он приставал к вам?

– Нет… – он отрицательно качнул головой. Шериф нахмурился. Сидящий перед ним человек был ему в новинку – не пьяница, не хулиган, не забулдыга – а так… трансвестит, девушка, дурачившая добрую публику, и получившая по заслугам. Брэндон желал провалиться сквозь в землю, чтобы те, кто подвергал его допросу, не увидели краски на скулах. Он не мог ничего объяснить. Он был растерян до крайности… Конечно, детали были, и он помнил всё во вспышках – в ореолах ярко-белого цвета, расплывчатых, щадящих память. Он помнил запах пыли, то, как его лицо жестоко прижималось к старой обивке сидения, помнил цвет своей рубашки, помнил… всё. И забывал всё, проваливаясь в чёрные пустоты бездумья. Ему было плохо.

– И это вас не удивило? Или мы опять что-то пропускаем? Он мог, например, раздеть вас потому, что вы ему нравились, и он хотел уложить вас в постель. Вы бы сказали ему, что вы парень, и это будет совсем не правильно, что он – грязный гомик. Так? Или он запустил руку вам в трусы и поигрался немного? А? Такое было?

– Сэр, я… – у него навернулись слёзы от нестерпимой обиды.

– Никакой разницы не было. Он мог делать с вами всё, что угодно – на глазах у толпы полупьяных подростков! Иначе, зачем бы все напивались с таким упрямством! Сколько выпивки они купили, а? Или ещё потом догоняли? Вот что я вам скажу, дорогая… зная Джона Лоттера, зная его любовь к показухе и браваде, я не могу поверить, что он – сдёрнул с вас штаны, чтобы узнать, что вы – девчонка, так долго водили его за нос – не сунул палец вам туда, или что-нибудь в этом роде.

– Он этого не делал.

– Так что же произошло дальше?