Погоня (СИ)

Я потратил все утро на звонки, которые были посвящены одному и тому же: Джейсу и Брюсу Хеллманам. В течение нескольких недель мои братья сформировали оперативную группу, чтобы поставить этих двух ублюдков на колени и заставить их молить о пощаде.

День был напряженным и изнуряющим, я слушал одну историю за другой о поступках, на которые эти двое были способны. С каждой последующей историей, я лишь еще больше хотел покончить с ними.

Но вся эта злость угасла, когда я вошел в пентхаус и обнаружил, что Кинсли готовит ужин. Я с удивлением наблюдал, как она тихо напевала песню, играющую по радио, она передвигалась по дому, как будто готовила на этой кухне всю свою жизнь. Я медленно осмотрел пространство между гостиной и кухней и увидел, что все ее вещи доставлены, но она еще не распаковала коробки.

— Ты голоден? — я обратил свой взгляд на Кинсли и увидел, что она улыбается мне, держа в руках лопатку. — Я приготовила Феттучини Альфредос запеченной курицей. — Она пожала плечами, и от милого простодушия этого жеста у меня защемило в груди. Я представил ее впечатлительной юной девушкой, только что окончившей колледж. Девушкой, которая чувствовала себя потерянной, потому что не могла помочь отцу, как бы ни старалась. Этот больной сукин сын тоже это видел, и он охотился на нее вместо того, чтобы заботиться о ней должным образом.

— Я умираю с голоду. — Я улыбнулся в ответ, подходя к ней и не в силах оторвать от нее глаз. Я схватил ее за бедра, прижал к себе и уткнулся лицом ей в шею. — Пахнет потрясающе, — прошептал я.

— Еще я сделала чесночный хлеб и салат, — сказала она.

— Я не говорил о еде, но поскольку ты упомянула об этом, она тоже пахнет потрясающе. — Я прикусил ее за шею, и она засмеялась, опуская голову вниз, пытаясь вырваться на свободу. Я отпустил ее и позволил ей вернуться к приготовлению ужина. — Когда ты планируешь распаковывать вещи?

— Я решила подождать несколько дней — сказала она, не поворачиваясь ко мне лицом. — Знаешь, на случай, если решишь, что совершил ошибку.

Я взял полотенце для посуды со стойки и скрутил его пару раз, прежде чем шлепнуть им по ее заднице.

Кинсли вскрикнула от удивления, она обернулась ко мне лицом, держа руки перед собой, чтобы оградить себя от следующего замаха полотенцем.

— Я всего лишь пошутила!

— О, я тоже, милая, — сказал я с ухмылкой, снова скручивая полотенце. — На самом деле я только начал играть.

— Эш, — предупредила она, но это меня не остановило.

— Когда ты планируешь распаковывать свои вещи? — спросил я еще раз, дав ей последнюю попытку правильно ответить на вопрос.

— Ну, так как мне теперь нечего делать днем, я начну завтра. — Она все еще была настороже, продолжая бегать взглядом между полотенцем и моими глазами.

Вместо того чтобы шлепнуть, я перебросил его через плечо, подошел к ней и обнял за талию, чтобы притянуть ближе.

— Идеальный ответ, — прошептал я у ее губ, прежде чем поцеловать ее.

Я бы все отдал, чтобы видеть ее такой спокойной и беззаботной все время. Кинсли заслужила душевный комфорт, и я собирался убедиться, что она его получит.

— Дело становится все лучше и лучше, Эш. — Беккет вошел в мой кабинет без стука, и бросил папку на стол. — Для нас во всяком случае.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я, потянувшись за ней.

— Взгляни на эти документы. — Он указал на папку, которую я перелистывал. Одна копия за другой юридических документов о том, что все, что принадлежащее Артуру Палмеру переходит по наследству его дочери Кинсли Хеллман. Его завещание гласило, что полис страхования его жизни на сумму более ста тысяч будет открыт на счете, исключительно на ее имя. На обратной стороне его завещания было письмо, которое он написал ей.

Письмо, о котором, я был уверен, она никогда не знала. Это была просто еще одна вещь, которую Джейс отнял у нее, как будто список уже не был достаточно длинным.

— Я знаю, что ты хотел сохранить это в тайне на некоторое время, но я не думаю, что мы можем. — Я оторвал взгляд от документов, обнаружив измученное выражение на лице брата. — Мы должны показать все это Кинсли. Это свидетельствует о том, что она все переписала на Джейса, и я уверен, что он подделал ее подпись. Поэтому, чтобы продолжить, нам нужно знать наверняка.

Я хотел сохранить это расследование в секрете, по крайней мере, до тех пор, пока у нас не будет достаточно оснований, чтобы разоблачить этого засранца. Возможно, было неправильно скрывать это от нее, но, черт возьми, я так сильно хотел, чтобы она была счастлива. Но, увидев письмо ее отца, я понял, что для того, чтобы по-настоящему успокоить ее, я должен позволить ей столкнуться с душевной болью.

— Ты прав. — Я собрал копии и положил их обратно в папку. — Я поговорю с ней сегодня вечером, — заверил я его, хотя от мысли о ее реакции, у меня сжалось сердце.

Глава 40

Кинсли

— Ты можешь поменять покрывало на розовое с искусственным мехом и разложить подушки в горошек. — У Лекса, казалось, закружилась голова от этой мысли. — О, и расставь все свои девчачьи штучки на столешнице в ванной, словно в магазине женской косметики. Застели диван яркими, разноцветными одеялами. Я только могу представить его реакцию, когда он выходит из лифта и сталкивается лицом к лицу со сценой прямо как из фильма "Блондинка в законе".

Я как раз собиралась подкинуть пару своих собственных идей, когда он так громко завизжал, что мне пришлось отодвинуть телефон от уха, чтобы не лопнула барабанная перепонка.

— Тебе нужен чихуахуа, желательно девочка, потому что ты можешь нарядить ее в розовое.

— Это, несомненно, заставит его пожалеть о моем переезде. — Я рассмеялась, представляя лицо Эша. — Так он все еще на встрече? — спросила, плюхнувшись на диван и оглядывая комнату, где теперь мои вещи смешались с вещами Эштона.

— Он ушел пару часов назад. Беккет заходил, — ответил Лекс. — Когда они уходили, никто из них не выглядел слишком счастливым, но эти мужчины всегда так напряжены и устрашающи. Но, блин, это одно из самых горячих зрелищ. — Он вздохнул, да, буквально вздохнул.

Я практически представила этот мечтательный взгляд в его глазах, который появлялся каждый раз, когда он говорил о мужчинах Монтгомери. Лекс даже не пытался скрыть тот факт, что считал всех троих горячими парнями. Следующие десять минут я тихо сидела на диване, а он все болтал и болтал не только об Эштоне, но и о Беккете и Ноксвилле, и о том, как они его заводят.

— О, дорогая, я мог бы удовлетворять себя в течение нескольких часов, просто совершая поездку по Монтгомери-Лейн. — И снова раздался вздох.

— Ты сошел с ума, — рассмеялась я, потому что как я могла не рассмеяться? Лекс стал одним из моих лучших друзей, и мне нравилась его пылкость. У него всегда имелся способ рассмешить меня, даже когда я думала, что не могу.

— Мне все равно, что, черт возьми, нужно, чтобы это произошло. — Голос Эштона отозвался эхом в пентхаусе. Он не казался веселым.

— Дракон только что вернулся домой, и он дышит огнем кому-то в шею, — сказала я Лексу. — Я лучше пойду.

— Хорошо, но я думаю, что ты должна в полной мере воспользоваться его нынешним настроением, — сказал он в спешке. — Прокатись верхом на драконе, Кинс. Это будет эпично.

— О, боже мой, Лекс. — Я закатила глаза и опустила голову.

— Мне нужны подробности позже, — добавил он. — Очень откровенные, грязные, непристойные детали.

— Я вешаю трубку.

— И фотографии, — закричал он, когда я убрала телефон от уха и нажала "Отбой".

Лекс не мог держать язык за зубами. Он говорил все, что бы ни пришло ему в голову, каким бы грязным это не было.

— Я хочу видеть это на своей электронной почте через час, — рявкнул Эштон в телефон, повернул за угол и остановился. Его глаза сразу же встретились с моими, и суровость в них поблекла. — Делай, что можешь, — добавил он гораздо спокойнее, прежде чем закончить разговор.