Том, Дик и Дебби Харри

Дядя Франк сказал буквально следующее: «Мы тут подкоротим чуток и феном высушим — вот и порядок». Но вместо этого любовно завил волосы по кругу, так что на всех свадебных фотографиях Гарри выглядит как Бонни Тайлер [9]. К тому же Бронте напялила на него килт и сумку с кистями, смахивающую на лисий хвост. От одного воспоминания Гарри скукожился от стыда.

Оглядев публику, он с недоумением отметил, что Бронте не пришла — несмотря на приглашение, что-то ее было не видать. Уж кого-кого, а Бронте ни с кем не перепутаешь. Фигура у нее как у телепузика.

Ну и хорошо, решил он. Бронте ухитрится из всего устроить трагедию. Когда они с Ричардом расставались, страсти кипели такие, что хоть на широком экране в местном пабе крути — в цвете, с долби — звуком и бесплатным пивом три вечера подряд.

После официального развода, когда Бронте вернула бывшему мужу кольцо и уехала к родителям в Мельбурн, Ричард с месяц жил у Гарри. Поскольку во всем флигеле только и было что одна комната, туалет, коллекция синглов «Блонди» и электрический чайник, Ричарду пришлось спать на полу на прорезиненном коврике.

Гарри отмахнулся от ненужных воспоминаний и принялся вычислять, кто еще не пришел. Помимо Бронте с ее телепузиковой фигурой, похоже, все население Тасмании набилось в шатер. Некоторые даже из Стенли и Джерико не поленились притащиться.

Многие заявились с собаками. Поскольку большинство жителей Комптона знали Ричарда по его ветеринарной практике, они, по всей видимости, решили, что приглашение распространяется и на их питомцев — далматинов и хилеров, околачивающихся поблизости с высунутыми языками. Тут Гарри заметил, что их собственный пес, Макс, уселся у входа в шатер и, широко раскинув лапы, принялся усердно вылизывать гениталии.

— Макс! — прошипел Гарри.

Пес не реагировал.

Гарри вдруг вспомнил про музыку — неплохо бы ему сменить отца. Поскольку Сара опаздывала, кассету Ричарда с концертом Вивальди «Времена года» пришлось поставить в режиме произвольного воспроизведения, и теперь, после бесконечных повторов «Весны» и «Лета», гости в очередной раз выслушивали «Осень». Просто глобальное потепление какое-то, подумал Гарри.

Кто-то похлопал его по плечу. Ричард.

— Слушай, сделай доброе дело, — глухо произнес он.

— Лапы псу прикрыть? — с готовностью спросил Гарри.

— Нет, подбери какую-нибудь другую музыку. В конце концов, ты за это отвечаешь.

— А отец что, не справляется? Он вроде перехватил инициативу.

— Отец туда пошел, — свистящим шепотом ответил Ричард, кивая в сторону сада. — Сару ищет. Все Сару ищут.

И его как ветром сдуло. В момент. Обалдевший Гарри — впрочем, как и все гости — проводил взглядом Ричарда, который почти бегом устремился к выходу, безуспешно стараясь скрыть волнение. Выглядел он довольно дико — как утка на утренней прогулке. Том вышел из шатра следом за Ричардом.

За спиной Гарри присвистнули — невеста опаздывала на двадцать пять минут. Да где же она, в самом деле?

Гарри еще никогда не видел Ричарда в таком раздрызге. Прежде буддистское хладнокровие брата редко подводило — даже запихивая градусник кошке в задницу, Ричард сохранял способность к философствованию.

Мой брат — буддистский ветеринар Комптона, подумал Гарри. Песню про это написать, что ли? Надо только рифму придумать к Комптону, вечная проблема с ним.

Он порылся в карманах в поисках кассет, которые могли бы послужить достойной заменой злополучным «Временам года». Должно же у него найтись что-нибудь стоящее — если повезет, может, даже сборник лучших хитов «Блонди».

Между тем по залу поползли сплетни — Гарри слышал, как на задних рядах перемывают косточки новобрачным. Почтенные дамы в первом ряду обсуждали фасоны шляпок, почесывая головы, как гориллы.

Гарри выудил кассеты из кармана: одна оказалась доморощенным сборником старых добрых австралийских групп — «Горе — рыбаки», «Простаки», «Старые галоши», «Прокаженные слепцы». Сомнительно, что подобную музыку оценят — дамы со шляпками скорее смахивали на любительниц Криса де Бурга с его «Леди в красном». А вторая? Слава богу, так и есть. «Блонди».

Гарри с облегчением поднялся с места, споткнувшись о валявшуюся на траве Библию, и направился к стереоустановке в глубине шатра. На магнитофоне лежали две кассеты, помеченные рукой отца: «Торжественный вход невесты» и «Выход жениха и невесты». Пять баллов, папа.

Динамики издавали ужасающий гул. Гарри купил их по дешевке у хиппарей в Хобарте и теперь начинал об этом жалеть. Оставалось надеяться, что на открытом воздухе они будут звучать лучше. Других динамиков все равно не было, а впереди куда более важная вещь, чем «Выход жениха и невесты», — его собственное выступление, которое должно состояться в четыре часа, во время торжественной части. Это был второй концерт группы «Барабанные палочки «Блонди» в наших надежных руках» за последние восемь месяцев. Гарри, правда, сомневался, можно ли считать свадебное выступление концертом, но, как бы то ни было, ему не хотелось сесть в лужу.

«Барабанные палочки «Блонди»» в настоящий момент, безусловно, заменяли ему любимую девушку — музыке Гарри отдавался со всем пылом своей души. Было бы, пожалуй, неплохо часть этого пыла направить на Пиппин, барабанщицу и вторую половину группы, но Гарри никак не мог себя заставить воспылать страстью к бисексуалке в кепи набекрень. Особенно к такой паршивой барабанщице.

Палочки были самыми что ни на есть настоящими. Клем Буркс [10] швырнул их в зал на концерте в Мельбурне в семьдесят восьмом году, и малолетнему Гарри посчастливилось их поймать — он запихнул их в штаны и с визгом побежал прочь из зала, а тылы прикрывала его мать, отбиваясь дамской сумочкой от обезумевших панков. Гарри закрыл глаза и попытался оживить в памяти подробности давнего триумфа. Билеты он тогда выиграл в какой-то радиопередаче, и после уроков они с матерью отправились двухчасовым рейсом в Мельбурн — ему даже перепал игральный набор для юных пассажиров. Гарри столько раз прокручивал эту историю в голове, что уже и самому наскучило.

Ричард тем временем терзался мыслями о Саре. Почесывая коротко остриженный затылок — от новой стрижки постоянно зудела голова, — он в который раз огляделся по сторонам. Сара не появлялась. Опаздывает уже на полчаса. Дома ее нет. В саду нет. Никакой записки. Даже собственные родители не видели ее с тех пор, как она отправилась в парикмахерскую. Семейство остановилось в местной гостинице, договорившись там вместе и позавтракать, но на завтрак Сара не явилась. Как будто провалилась сквозь землю.

— Всему свое время, — тупо повторял отец Сары, успокаивая жениха.

Еще раз он эту дурацкую фразу скажется его какой-нибудь железякой огрею, с тоской подумал Ричард. Он не знал, кого больше винить — родителей Сары, которые не смогли уследить за единственной дочерью, или своих родителей, которые даже не заметили исчезновения будущей невестки.

— С ума сойти, — вздохнул отец Сары, — здесь всего-то час дня, а дома уже два часа ночи!

— С ума сойти, — поддакнул Ричард, подумав, что папаше Сары пора бы и угомониться на этот счет.

У себя в Англии родичи Сары производили впечатление вполне вменяемых людей. Может, на них жара так действует? — подумал Ричард. С самого приезда в Тасманию они вели себя как дикари.

Слава богу, хоть Том здесь. Хорошо, что он согласился быть свидетелем. Родители не одобрили этот выбор из-за вечной нерешительности Тома, но сегодня один лишь вид друга привел Ричарда в чувство.

— Ты уверен, что мы весь сад обыскали? — бубнил папаша Сары. — Вдруг она где-нибудь в обмороке лежит? От жары.

Родители Ричарда, только что прочесавшие всю дорогу, покачали головой.

— Везде уже смотрели, — ответила миссис Гилби.

— А может, она после парикмахерской поднялась наверх переодеться, пока мы ее в саду искали?.. — предположил мистер Гилби.