Врушечка

Засунув голову в глубины шкафа, Настя извлекла на свет божий светло-серое, просто скроенное платье. От него невозможно было оторвать глаз. На платье был надет прозрачный чехол, и она подняла вешалку повыше, чтобы еще раз полюбоваться нарядом. Вещь была подарена мужем сразу после свадьбы, во время медового месяца, который молодожены провели в Италии. Настя хорошо помнила маленький магазинчик, наполненный чудесными вещами ручной работы, где они отыскали это сокровище.

— Спасибо тебе, милый, — с чувством сказала Настя и потрясла за рукав мужскую рубашку, висевшую тут же, в шкафу.

Почему-то именно эта рубашка из десятка других вещей, висящих рядом, больше всего напоминала ей мужа. Она иногда даже здоровалась с ней, словно с живым человеком. Чаще всего в те моменты, когда становилось особенно трудно.

Отпущенный рукав безвольно повис. Настя посмотрела на него и тяжело вздохнула. Нечестно, что все это произошло именно с ней. Другие женщины ее возраста живут себе припеваючи, строят семью, рожают детей… А у нее все не как у людей. Впрочем, предаваться раздумьям было особенно некогда. Витька уже приехал и посигналил снизу — дескать, жду. Настя бросилась к зеркалу и повертелась перед ним. Новые туфли выглядели потрясающе. К платью они подходили идеально. Ко всему остальному Настя так привыкла, что уже не могла оценивать себя объективно.

— Надеюсь, зарубежным партнерам Матвеева я понравлюсь, — сообщила она коту.

Затем подкрасила губы, проверила прическу, весьма экономно подушилась и, подхватив сумочку, выпорхнула из квартиры. Как только она открыла дверь подъезда, Витька, бродивший вокруг машины, поднял вверх большой палец и закивал, как китайский болванчик.

— Перфект! — воскликнул он, гостеприимно распахнув дверцу машины. — Я был уверен, что ты справишься. Не женщина, а зверь.

— Почему — зверь? — удивилась Настя.

— У тебя глаза горят, как у пантеры.

— Просто я есть хочу, — призналась она. — И спать. И вообще, Матвеев, только новые туфли заставляют меня держаться на ногах.

— Значит, я выбрал правильную приманку, — самодовольно заявил тот. А когда автомобиль тронулся с места, неожиданно добавил: — Хорошо, что твой муж такой козел. Будь он нормальным человеком, накрылось бы мероприятие медным тазом.

— Но-но, не надо трогать моего мужа, — вспылила Настя. — Конечно, он поступил странно, но он известный, уважаемый…

— Ой, вот только не заводи эту свою песню, — потребовал Витька. — Если бы ты пришла на популярное ток-шоу и рассказала свою историю, телефоны в студии раскалились бы от звонков граждан, жаждущих высказаться по его поводу.

Настя мрачно сдвинула брови и некоторое время смотрела в окно, размышляя, стоит ли продолжать этот разговор. Потом решила, что не стоит, и невинным голосом попросила:

— Расскажи мне лучше, чего ты от меня ждешь. Как я должна себя вести?

— Как хочешь, — разрешил Витька. — Я знаю, что ты не станешь напиваться и танцевать на столе среди салатиков. И пошло флиртовать с нашими немецкими друзьями тоже не будешь. В остальном полагаюсь на твою интуицию. Никто от тебя соблюдения протокола не требует, мы же не с министрами на приеме будем зажигать, а с коллегами в ресторане.

На пороге ресторана их встретил величественный швейцар, за спиной которого открывались зеркально-бархатные чертоги. Шествуя вслед за выскользнувшим из тени менеджером и держась за Витькин локоть, Настя обозревала интерьер — проплывавшие мимо натюрморты, схваченные литыми рамами, тяжелую лепнину, мраморные чаши с фонтанчиками. Однако чем ближе они подходили к залу, вход в который был закрыт тяжелыми портьерами, тем явственнее становился низкий гул, а пол под ногами начал мелко вибрировать.

Когда менеджер открыл проход, шум вырвался наружу. Настя даже отпрянула на секунду, до того неожиданным оказался вид, открывшийся им с верхней ступеньки лестницы. Зал был огромным — ковровая дорожка, рассекавшая его надвое, убегала за горизонт и ныряла в зеркала, которые послушно удваивали все, что в них отражалось. В центре зала находилась сцена, на которой неистовствовали музыканты. Ресторан оживленно жевал, пел и скакал. Казалось, что даже столы, облитые белыми скатертями, подпрыгивают в такт зажигательной мелодии. В воздухе витали сложные запахи вкусной еды, перемешанные с ароматом дорогого парфюма и, разумеется, с алкогольными парами.

— Ты думаешь, что именно здесь нужно было угощать зарубежных партнеров ужином? — прокричала Настя в ухо Матвееву.

Тот некоторое время крутил головой, после чего радостно воскликнул:

— Вон они! — И тотчас удивленно добавил: — По-моему, они уже того. Знаешь, они сегодня ездили на объект, наверное, раньше вернулись.

Настя посмотрела туда, куда указывал Витька, и против воли рассмеялась. Компания, к которой они должны были присоединиться, выглядела так, словно ее потрепало ураганом. Сбитые на сторону галстуки, мятые салфетки, наполовину опорожненные бутылки…

— Кажется, мы действительно опоздали, — заметила она, ткнув Матвеева локтем в бок. И сразу же вспомнила о главном: — Выходит, ты напрасно разорился на туфли.

— Деньги, потраченные на женщину, — это маленький подарок богу, — важно ответил тот и удивленно добавил: — Не могу поверить, что Николай Андреевич такпьет. И Валерий Петрович, кажется, основательно набрался.

На самом деле набрались не только Николай Андреевич и Валерий Петрович, но и их жены, а также зарубежные гости, присутствовавшие за столом в количестве трех человек. По крайней мере, когда их сюда привели, они точно были людьми. Внешне они мало походили друг на друга, зато глаза у них были одинаковыми — оловянными. Так что очаровать их всех ничего не стоило. Настя сделала это в два счета.

Жены начальников тоже веселились на всю катушку. Одна была кудрявой брюнеткой, которая все время хохотала, откинув голову назад, и Настя постоянно видела перед собой только ее зубы и шею, обмотанную бусами. Вторая, маленькая блондинка с короткой стрижкой, напротив, большей частью молчала. На губах ее блуждала мечтательная улыбка, которую она обращала ко всем мужчинам по очереди, исправно перескакивая взглядом через мужа.

Матвеева с Настей здесь приняли очень хорошо. То есть просто замечательно. Витькины начальники любезно облобызали невесте нового вице-президента ручку, а немцы, один за другим поднимаясь со своих мест, дружески пожимали ее свежую ладошку разгоряченными конечностями. Один зарубежный гость был длинным, как жердь, с мощной нижней челюстью, и удивительно походил на рыжего муравья. Второй оказался коротышкой с пивным животиком, а на третьем взгляд задерживался лишь потому, что на его носу сидели очки в красивой оправе.

Матвеев немедленно принялся нагонять начальников, опрокидывая одну рюмку за другой. Настя считала, что делает он это напрасно, и пыталась подсунуть ему закуску, но он только отмахивался. Хотя закусок на столе было великое множество, некоторые оставались практически нетронутыми. Было ясно, что компания больше пила, чем ела, что сказалось на ее общем облике, в том числе и нравственном.

Настя очень быстро наелась, отведав каждое блюдо, и осоловела, как бездомная кошка, пировавшая в подвале со снедью. Ей пришлось заказать себе чашку крепкого кофе, чтобы прийти в себя. Захмелевший Матвеев каким-то удивительным образом ухитрился познакомиться с девицей, сидевшей за соседним столиком спиной к нему, и все время рвался с ней танцевать. Насте приходилось напоминать ему, что он пришел на вечеринку с невестой, то есть с ней, и она не потерпит, чтобы ее бросили на произвол судьбы. В конце концов Матвеев все же улизнул, оставив Настю без всякой поддержки.

Когда один из начальников стал проявлять повышенный интерес к ее обнаженной шее, она решила посетить дамскую комнату. Проход был относительно свободен. Навстречу ей попадались лишь парочки, пробиравшиеся поближе к эстраде, и шустрые официанты. Один из них как раз подрулил к ближайшему столику, высоко держа поднос, на котором стояло блюдо с роскошным десертом.