Похищенная (СИ)

Я начала дышать глубоко и размеренно, всё ещё чувствуя шум в ушах и теперь едва уже концентрируясь на лежащей на кровати фигуре. Перед глазами плыла комната, и мне пришлось прислониться к стене, чтобы остановить всё быстрее мелькающие кадры.

И я искренне пожалела, что выпила так много и так не вовремя. Всё же сначала мне нужно было убедиться, что он жив, и тогда неприятная взгляду картина не вызывала бы рвотных позывов.

— Чёрт бы тебя побрал, — отлипнув от стены, я начала подкрадываться к нему.

Незнакомец качался, как и его кровать, как и стены вокруг. Качался, но не двигался, и это, о святые угодники, напрягало. Я сделала ещё один неуверенный шаг в его сторону, вплотную приблизившись к кровати и застыв над ним скорбной фигурой. Мне не хватало только Библии в руках и святой воды. Ему не хватало румянца и хоть какого-то признака жизни.

Я нагнулась ниже, пытаясь уловить его дыхание, и покачнулась, краем глаза заметив торчащий из-под подушки пистолет. Он подсматривал за мной пока его хозяин спал мертвым сном, и мне показалось это смешным, как и то, что я не уловила ни одного намека на жизнь.

Чертов мудак умер, я вновь пошатнулась и выставила руки вперед , желая о них опереться.

Но вместо этого неловко завалилась на мистера саму привлекательность и почувствовала себя мертвее мертвого после того как он резко сгруппировался и, перекинув меня через себя, направил пистолет между моих глаз. Я успела сделать глубокий вздох и зажмурилась, не надеясь на то, что меня пронесет и на этот раз.

— Какого чёрта ты здесь делаешь? — пистолет продолжал сверлить в моем лбу дырку, а незнакомец навалился ещё сильнее, лишая меня любой возможности двинуться. — Ты что, пьяна?

Я кивнула, медленно угасая в водовороте мелькающих перед глазами вспышек. Виски не желал выветриваться даже под прицелом, а я не желала открывать глаза, потому что до ужаса боялась смерти.

— Алкоголичка, — холод металла исчез, мистер сама привлекательность, оставивший меня лежать на своей кровати, тоже.

Я громко выдохнула и открыла глаза.

Он сидел на краю кровати, спиной ко мне, склонив голову и опираясь локтями о колени. В боку, с моего ракурса, была та же картина, что и с другой стороны — красное пятно крови, расползшееся по белому бинту.

Меня опять затошнило.

— Я думала, ты умер. — Он повернул голову в мою сторону и пару секунд молча смотрел на мои жалкие попытки подняться. В его глазах плескалось раздражение, и гнев, и недовольство, в общем, ни капли жалости, но отчего-то я уже не чувствовала того страха, что ощущала стоя перед этой дверью, может потому, что начала сомневаться в своих предположениях по роду его деятельности.

А что если он не убийца вовсе? А лишь человек, попавший в заварушку и пытающийся себя защитить? Тогда какого хера он хотел меня убить как только мы приехали в это жуткое место? Но опять же… почему не убил сейчас?

— Спасибо за беспокойство, я тронут.

— Не за что, — проклятое виски заставляло меня болтать в два раза больше, чем обычно, и я, наконец сумев приподняться на локтях, уставилась ему между лопаток. Хотела задать главный вопрос, но боялась разозлить его ещё больше. Впрочем, терять мне было нечего, кроме жизни, конечно. — Ты отпустишь меня?

Он продолжал молчать, и моя интуиция почуяла неладное.

— Ты обещал.

— Я не оставляю свидетелей.

Наверное, именно в тот момент я потеряла последнюю надежду, как и веру в людей, в их бесполезные обещания, в их пустые слова, в их никому не нужные признания. А заодно я поняла то, что я ничуть не лучше других и поступала точно также, плюя на данные мной обязательства. Интересно, что вся ценность истинных обещаний понимается только перед смертью, по крайней мере в моем случае точно.

— Да пошёл ты. Мудак… — я обреченно откинулась на спину и приготовилась к самому худшему. Потолок надо мной качался, в ушах стоял гул от пропитавшего меня алкоголя, а я думала о том, что сейчас умру, так и не выполнив когда-то данные мною обещания. Родителям, друзьям, знакомым, важные и не очень, серьёзные или шуточные, сказанные в здравом уме и трезвой памяти или же оброненные в пьяном угаре вечеринок и забытые на следующий же день. Всё это нависло надо мной сплошным разочарованием и сожалением, что я так никогда и не смогу их исполнить.

Вот если бы мне дали ещё один шанс…

Мистер сама привлекательность пошевелился, и подо мной пошатнулся матрац.

Я замерла, в то время как моё сердце готовилось выпрыгнуть из груди, незнакомец же с трудом встал и повернулся ко мне, вытягивая перед собой руку, держащую пистолет. Мысли о лазурной воде, ласкающей мои ноги где-то на краю земли, не помогли, и я прикусила губу, стараясь сдержать всхлип. Вся моя показная бравада улетучилась под немигающим чёрным дулом.

— Твою мать, — процедил он, и пистолет полетел в сторону, стукнулся о стену и беспомощно брякнул на пол, испугавшись перемены настроения хозяина, который устало выдохнул и провёл ладонью по лицу. Голубые глаза уставились на меня, прожигая во мне дырку, что так и не смог прожечь пистолет, а я старалась не шевелиться, чтобы не дай Бог не навлечь повторную волну его садистских наклонностей.

Потолок перестал качаться, и всё моё внимание было сосредоточено на мертвенно бледном лице теперь уже точно убийцы, продолжающем смотреть на меня злым взглядом. Кажется, один факт того, что я до сих пор дышала, рождал в нём вполне предсказуемый гнев, потому что это было показателем его человечности — убить невиновного, случайно оказавшегося на твоём пути, не так-то просто.

И это, если честно, радовало.

Поэтому я не смогла сдержать улыбку, что не добавило мне благоразумия в его глазах. Он лишь поджал губы и, поморщившись, поковылял к выходу, всё ещё припадая на левую ногу. Я же, как послушный ручной зверек, понимающий хозяина с полуслова, последовала за ним, правда слегка замешкавшись и встав с кровати только с третьей попытки.

Мистер сама привлекательность уже успел взять недопитую мной бутылку и почти опустошить её двумя большими, просто огромными глотками, которым позавидовал бы даже заглатывающий планктон кит. И пока он этим занимался я напрасно старалась удержаться на не слушающих меня ногах, которые странным образом подкашивались, наверняка не осознавая в какой заднице оказалась их хозяйка.

Стоящее за моей спиной кресло помогло поймать равновесие, поэтому когда незнакомец развернул голову ко мне, я смогла с достоинством встретить его тяжелый взгляд, пригвоздивший меня к месту.

— Ты пьяна.

— Мы это уже проходили. — Господи, просто заставь меня заткнуться.

— И ты подпортила мою собственность, — сказал он, указав на створки лифта, исполосованные притаившимся на полу ножом, который я безрезультатно пыталась протолкнуть между ними.

— Ты замарал мои сиденья кровью, не заплатил за проезд и не предоставил страховку, когда я оказывала тебе медицинскую помощь. Ах да, я забыла про моральный ущерб от твоего пристрастия тыкать пистолетом в моё лицо.

Его взгляд всего на мгновение потеплел от удивления, но тут же нахмуренные брови испортили всю картину.

— Ты забываешься.

Согласна, наверное, мне стоит быть благодарной, что такой симпатяга запрыгнул в мою машину и решил меня убить. Дважды.

И пока он вновь пытался прожечь во мне дырку, моя правая нога, на которую я делала основной упор, предательски дрогнула, отчего я, как последняя алкоголичка, пошатнулась назад и совершенно позорно упала в кресло, приземлившись на него поперек, а не прямо. Мне было стыдно, неловко, неудобно, и я готова была провалиться сквозь землю, чтобы не видеть его чуть ли не брезгливой ухмылки. Впрочем, долго держать голову прямо я не смогла и с приятным облегчением откинула её на подлокотник. Прямо надо мной висел вмонтированный в потолок светильник, который постепенно расплывался, превращаясь в сияющую звезду, удаляющуюся всё дальше и дальше.

Всё дальше и дальше по мере того, как мои глаза закрывались и я проваливалась в сон, находясь в кресле убийцы, в квартире убийцы, под недоумевающим взглядом того самого убийцы, наверняка впервые столкнувшимся с проблемой в виде заснувшей в его кресле девицы, а если быть точнее — пьяной девицы, как-то вдруг плюнувшей на чувство самосохранения и доверившийся едва знакомому человеку.