Необыкновенная помолвка

Если бы он не произнес последние слова, Лиз, наверное бы, согласилась. Однако теперь в ней заговорило чувство противоречия. Кровь прилила к щекам, и она воскликнула:

— Послушайте, мистер Бретт! Я не желаю, чтобы вы мне приказывали ни ради моего блага, ни ради успокоения вашей совести. Пожалуйста, принесите мою одежду.

Мужчина подошел к двери и взялся за ручку.

— У меня нет времени спорить с вами. Если хотите вести себя как упрямый ребенок, я так и буду с вами обращаться. Кстати, меня зовут Бретт Дентон.

Он вышел из комнаты, и Лиз, к своему изумлению, услышала, как в замке поворачивается ключ.

Глава 2

Лиз уставилась на закрытую дверь. Да как он посмел ее запереть?! От злости у нее выступили на глазах слезы. Но жизнь с Джоном научила ее двум важным вещам: умению сохранять самообладание и способности здраво рассуждать.

— Значит, я упрямый ребенок? — вслух произнесла Лиз и скорчила гримасу.

Она откинула одеяло и выскользнула из кровати. На какой-то миг комната закружилась, но Лиз подождала, пока головокружение прошло и подошла к окну. Ровные газоны мягко спускались к высокой, изогнутой буковой изгороди, а вдалеке на фоне неба четко вырисовывались зубчатые очертания замка Кенилворт. Повсюду виднелись цветущие кустарники, приземистые деревья и аккуратные клумбы с розами. Видимо, все это было здесь уже очень давно.

Лиз с усмешкой подумала, что о таком доме можно только мечтать. Такой может себе позволить только очень богатый человек. Интересно, принадлежит ли поместье Бретту Дентону?

Лиз с трудом подняла тяжелое окно и, накинув на плечи теплый халат, выглянула. Да, прелестный пригородный дом из розового кирпича с величественным фасадом и рядами длинных прямоугольных окон. Она высунулась дальше и заметила нечто, заставившее сердце забиться быстрее. Наверное, архитектор или сам хозяин устали от классической простоты и решили добавить скромный штрих — узкий каменный балкончик с низкими каменными декоративными балюстрадами огибал дом по кругу.

Пока Лиз изучала балкон, в голове созрел план. Если удастся найти одежду, то она сможет уйти по балкону. Если повезет, одно из соседних окон окажется незапертым. А потом — алле! — вниз по лестнице и вон из дома. Полиция Кенилворта поможет ей найти Джона. Возможно, он уже вернулся. А если нет, то она обратится за помощью к соседям.

Лиз покопалась в шкафу и среди дорогих платьев и костюмов отыскала голубые брюки и белый свитер. Там же нашлось нейлоновое белье, а в комоде пара сандалий.

Через пять минут Лиз уже открывала соседнее окно. Комната была такого же размера, как та, где она провела ночь, но обставлена по-другому. Спальня была светлой и современной, эта же комната — темной, в викторианском стиле. Тяжелые красновато-желтые комоды, массивный письменный стол, стулья, обтянутые темно-зеленым бархатом. Постель накрыта толстым белым пуховым одеялом и наполовину скрыта от глаз китайской ширмой с вышитыми алыми драконами.

Затаив дыхание, Лиз залезла на подоконник и, спрыгнув на пол, на цыпочках прошла по комнате. Ступни тонули в лохматом белом ковре, и, когда с пола внезапно подскочило нечто, что она прежде приняла за бугорок, у «преступницы» вырвался сдавленный крик. Бугорок оказался белым персидским котом, и тут же за спиной раздался слабый, словно шелест тростника, голос:

— Кто здесь? Это вы, сестра?

Лиз обернулась и увидела в постели на высоких подушках старика. Его белоснежные волосы обрамляли хотя и изможденное болезнью, но все же прекрасное лицо. Оно напомнило Лиз портреты Рембрандта в Национальной галерее, лицо, на котором отражались доброта, сострадание, великодушие.

Лиз не стала медлить, подошла к постели и тихо прошептала:

— П-простите, я не хотела вас будить.

Опять она стала заикаться!

— Я п-просто…

Лицо старика мгновенно изменилось, словно озарилось светом новой жизни.

— Элизабет, ты здесь! Бретт сказал мне, что ты приедешь, но я не смел верить. Мое милое дитя!

Его выцветшие голубые глаза, глядевшие куда-то в одну точку, наполнились слезами. Лиз поняла, что старик слеп.

— Н-но я не… — пробормотала она.

— Не говори ничего, дитя. Ни слова больше. Все уже позади. — Он протянул к ней руки. — Если бы я только мог видеть тебя, Элизабет. Они сказали тебе, что я ослеп? Какая нелепость!

Он все говорил и говорил, и Лиз была не в силах остановить его.

— Я ведь никогда раньше не болел. Я был просто упрямым стариком, который хотел все делать по-своему. Но ты меня простила и вернулась. Не оставляй меня, Элизабет. Пожалуйста, останься!

Голос задрожал и прервался. Лиз присела на краешек постели и накрыла теплой рукой тонкие пальцы старика. Его голова откинулась на подушки, он выглядел очень усталым.

— Теперь я могу отдохнуть, — еле слышно прошептал он.

Его веки опустились, казалось, он заснул.

Лиз сидела, держа его за руку и напряженно думала. Фрагменты мозаики начали складываться в единое целое. Рядом с ней в самолете сидела красивая девушка с туманными лиловыми глазами. Она тоже заикалась. А прошлой ночью в машине Бретт Дентон сказал что-то о Джи Би, который все время спрашивает о ней.

Теперь другая Элизабет в больнице, а Лиз оказалась на ее месте. Что будет потом? Словно в ответ на ее вопрос, отворилась дверь, и появилась сиделка в белом халате. За ней стоял Бретт Дентон. Увидев у постели незнакомку, сиделка отреагировала мгновенно. На ее пухлом приятном лице одновременно отразились удивление и неодобрение, она шагнула вперед, но Бретт опередил ее:

— Все в порядке, сестра. Я объясню позже.

Он подошел к постели и склонился над стариком:

— Славу богу, наконец-то заснул.

Потом он перевел взгляд на Лиз, которая по-прежнему держала тонкую руку старика. Она приготовилась встретить гнев Дентона, но вместо этого заметила в его глазах только ужасную усталость.

— Пойдем, Элизабет? — предложил он, взял ее за руку и вывел из комнаты.

Они остановились в широком, застеленном ковром коридоре и посмотрели друг на друга. Лиз почувствовала, как сильно забилось ее сердце. Она быстро произнесла:

— Простите, я не могла оставаться в комнате, как пленница.

Бретт раздраженно махнул рукой и, сузив глаза, посмотрел на нее. Нелепо, но Лиз показалось, будто он оценивает ее, прикидывая, подойдет ли она для ответственного дела.

Наконец он сказал:

— Слушайте, это может показаться очень странным, но вы должны быстро принять решение. Нет времени все объяснять, потому что мне сейчас нужно в больницу. То, о чем я прошу, очень важно, и вы должны поверить мне на слово. Не могли бы вы остаться здесь, пока я не вернусь? Просто остаться и не задавать вопросов? Пожалуйста.

Лиз ощутила тревогу. Все это ей не нравилось. Она не виновата в том, что оказалась здесь, и, если сейчас решит уйти, никто не посмеет ее удержать.

— Но почему я… — начала она.

— Пожалуйста, — прервал Бретт, — да или нет.

Лиз взглянула на него: следы усталости на лице, напряжение в голосе… Она почувствовала, что он хватается за нее как утопающий за соломинку. Внезапно ей захотелось помочь.

— Ладно, я остаюсь.

Он глубоко вздохнул:

— Какое облегчение. Спасибо вам. Располагайтесь.

Он зашагал прочь по коридору, и Лиз, глядя ему вслед, поняла, что он уже забыл о ней. Девушка улыбнулась и отперла дверь своей комнаты.

Когда часы пробили шесть, вернулся Бретт Дентон. Как только он вошел, Лиз заметила в нем перемену. Как будто порвалась натянутая струна. Она сидела на стуле у окна, он взял другой стул и пододвинул к ней. Его первый вопрос прозвучал необычно:

— О вас хорошо позаботились?

— Да, прекрасно, спасибо. Миссис Джексон принесла мне великолепный обед.

Он искоса взглянул на нее и сказал:

— Хорошо.

Последовало долгое молчание, она поняла, что Дентон подыскивает слова. Наконец он произнес:

— Я должен перед вами извиниться. Прошу меня простить.