Немножко чокнутая (ЛП)

— Думаю, что это первый раз, когда мы приходим домой вместе. Кажется, последний раз мы приходили сюда вместе еще до помолвки, — я толкаю его плечом и улыбаюсь.

— Честно говоря, мы возвращались сюда вместе еще несколько раз перед свадьбой. Ты была пьяна. Поэтому, мне ничего не оставалось, как привозить тебя сюда с городских вечеринок, — произносит он, приподнимая брови.

— Ах, да. Мой косяк. Только точнее будет сказать, что мы не возвращались вместе, а ты нес меня на руках, — хихикаю я.

— И что же ты хочешь делать?

Я фыркаю, замечая неловкость, витающую в воздухе:

— Мы ведь женаты. А чем, по-твоему, должны заниматься супруги?

— Смотрят фильмы, обсуждают то, как прошел их день, — он поднимает брови и ведет меня к дивану, положив руку мне на затылок. — Готовят вместе.

— Ты забыл про секс.

— Ты что, постоянно думаешь о сексе?

Я опускаю подбородок и обдумываю это, притягиваю его, чтобы он сел рядом. Я поджимаю под себя ноги и поворачиваюсь к нему.

— В значительной степени. Тебе же только двадцать восемь, ты тоже должен думать только об этом.

— Мне двадцать шесть.

— Ты что серьезно? Ух, ты! Я даже не знаю возраст своего мужа, — мне кажется это забавным. Меня разбирает смех, и я хватаюсь за живот. Прямо как мой отец, когда разыгрывал меня тогда, в автомобиле. — Я думаю, что лучше всего сейчас будет сказать, что я ужасная жена. Может быть, мы все-таки должны начать отсюда.

— Откуда? — ухмыляется он.

И сейчас он чертовски сексуально выглядит. Черт.

Я посылаю свои грязные мысли куда подальше.

— Ну, ты же очень хорошо знаешь меня. Я сумасшедшая, я схожу с ума от секса, вечеринок, работы, кофе, шоколада.

— Да, есть очень много вещей, которые могут свести тебя с ума, — он усмехается и играет с локоном моих волос.

Костяшки его пальцев слегка касаются моего соска, когда он начинает накручивать локон на палец, а потом отпускает и делает все снова. Хитрец.

Я вздрагиваю, и откашливаюсь:

— Мой любимый цвет…

— Темно-фиолетовый и серый.

— Верно. А твой? Подожди… не говори мне… ммм… зеленый?

— Коричневый. Как расплавленный шоколад.

— У меня же как раз волосы такого оттенка, — ухмыляюсь я, а он придвигается ближе и смотрит на меня своими зелеными глазами, такими темными сейчас, как мох. — Продолжай.

— Фиолетовый. Как твои чудесные глаза, это еще один мой любимый цвет, — выдыхает он и приобнимает меня за шею. — Персиковый, как твои губы, — придвигается еще ближе. О, блин. — Цвет сливок, как твоя кожа, — он наклоняется вперед и шепчет слова мне в губы. — Красный, как румянец на твоих щеках, когда ты волнуешься, — он целует меня в губы.

Эх, это долбаное слово «прелюдия». Я резко обрушиваюсь на него, пожирая его рот, и взбираюсь на него, пока наши языки сплетаются в страстном танце.

— Черт возьми, — я издаю негромкий стон, поскольку выпирающий из его брюк член сильно давит на мою промежность. О, черт, да. — Сделай так снова.

Он стонет и двигает своими бедрами, увеличивая пламя в моем животе в десять раз.

Я встаю, тяну его на себя и разрываю его рубашку с такой силой, что пуговицы разлетаются в разные стороны по темному деревянному полу. Это так заводит. Он немного хихикает, когда я провожу пальцами по его прессу, а затем по его крепкой, мускулистой груди. Господи, я точно кончу до того, как он успеет прикоснуться ко мне. Я уже влажная. Он нужен мне.

— Помедленнее, — с улыбкой произносит он, когда я начинаю возиться с его ремнем.

— Нет-нет, помедленнее будет в другой раз. А сейчас трахни меня, — бормочу я. Звучит это немного бессвязно, но по тому, как его глаза темнеют, я предполагаю, что он все понимает. В его зеленых глазах тлеет медленный огонек, когда я стягиваю трусики и отпихиваю их куда-то в сторону. — Хочу тебя.

— Ох, детка, — говорит он низким и невероятно соблазнительным голосом, при этом расстегивая свой ремень. Я стаскиваю с него брюки и нижнее белье, бросаю их на пол, обнажая возбужденный и по-настоящему большой член.

Черт возьми, да. 

А сейчас я соглашусь сама с собой. 

Впервые за все время. 

Мои глаза расширяются, но я не хочу терять ни капли времени, просто уставившись на этого совершенного мужчину передо мной. Я срываю с себя блузку и бросаю ее через плечо, а затем вытаскиваю презерватив из кармашка для вкладышей в своем лифчике и раскатываю по его офигенному, горячему, твердому члену.

— Господи, Майя, — он тяжело дышит, когда я снимаю с себя лифчик. Он накрывает своими губами мой правый сосок и начинает жадно всасывать его в свой рот. — Какая же ты красивая. Хотя я немного обеспокоен этим спрятанным презервативом.

— Давай все разговоры оставим на потом. Подними меня, — стону я и обнимаю его руками за шею. — Настало время чикнуться.

— Даже несмотря на то, что это «чикнуться» звучит как-то по-детски, оно все равно не теряет своей сексуальности, когда ты произносишь его.

— Меньше болтай, больше вставляй.

Его тело начинает дрожать от беззвучного смеха, и он опускает голову мне на шею.

— Вставляй?

Я рычу и обнимаю его ногами, прижимаюсь к нему своими влажными складками. Он прекращает смеяться, отстраняется и смотрит на меня, используя свое тело, чтобы я по-прежнему была прижата к стене, пока его руки тянутся к моему лицу. Это чересчур романтично, и я не могу с точной уверенностью заявить, что мне это нравится. Просто уже оттрахай меня. Я вижу, что он мечется и не может решиться.

— Ну, давай же. Или ты хочешь моей смерти. Не заставляй меня умолять, — стону я и придвигаюсь к нему. — Что не так на этот раз?

— Я просто представлял себе, что наш первый раз будет, — он тщательно подбирает слова и выдыхает мне их, — медленный, романтичный. Я никогда не думал, что мы…

Я вздыхаю и сжимаю свои бедра напротив его, отчаянно нуждаясь в нем, чтобы хоть немножечко уменьшить жжение.

— Я ничего не делаю медленно. Ты — парень, ты должен меня трахать. И я не прошу обнимашек и букетиков. Я всего-то прошу превосходного, горячего траха. Мы не любим друг друга, поэтому не занимаемся любовью.

— Господи, Майя, — он явно недоволен выбранными мной словами, и поэтому он хмурится. — Так влюбись в меня.

— Уверена, что смогу.

Он рычит и врывается в меня, его руки нащупывают мягкие полушария моей попы, в то время как он вколачивает меня в стену.

Забудьте про стену, он вколачивает меня в следующий год.

Он двигается настолько быстро, что его движения можно сравнить с диким животным. Его взгляд — злой и напряженный. Его руки ласкают каждый сантиметр моей кожи, а мои ногти впиваются в его плечи. Он кричит, а я двигаюсь ему навстречу, подхватывая его ритм, врезаясь в него. Это почти болезненно, но я настолько заполнена, что удовольствие превышает боль.

— Майя, — шепчет он, и упирается своим лбом в мой. Я закрываю глаза — это слишком интимно. Пусть это останется просто трахом. — Посмотри на меня.

— Нет, не останавливайся, — стону я, поскольку его бедра врезаются в мои. Он шипит сквозь зубы, когда я кусаю его за шею. — Джеймс. О, черт, Джеймс.

Его тело начинает дрожать, глаза расширяются, а губы прижимаются к моим.

— Не шевелись, — ворчит он мне в губы и прижимает меня сильнее к стене, пока его мужское достоинство пульсирует внутри меня, когда его движения останавливаются. — Ты такая влажная, такая узкая. Мне еле-еле удается себя контролировать.

Я дрожу, когда он начинает покрывать легкими поцелуями мою влажную шею. Одной рукой он сжимает мои волосы почти до боли и тянет мою голову назад, чтобы предоставить себе больше доступа. А другой рукой он сжимает мои бедра так, что я становлюсь еще ближе к нему. Я так близко, что жгучая боль почти готова вырваться.

— К черту все, — кричу я и тащу за волосы, чтобы он смотрел не на мою шею, а на меня.

На его лице появляется глупая усмешка, которая заставляет меня почти рассмеяться. Я целую уголок его рта и шевелю бедрами. Его глаза закрываются, он стискивает челюсть, но вся надежда потеряна. Я наблюдаю, как все его тело напрягается и из его груди вырывается стон, который отражается во мне. А потом он запрокидывает голову и начинает беспощадно толкаться в меня. Он вновь и вновь выкрикивает мое имя.