Преобладающая страсть. том 1

Ей не хотелось уходить. В кругу собравшихся возле разгорающегося костра людей она почувствовала себя защищенной. А вокруг них стоял лес, темный и пугающий. Тяжело вздохнув, Валери обратилась к окружающим:

– Я вернусь с помощью. Держитесь вместе и ждите меня. Я скоро вернусь.

– Да поможет тебе Бог, – тихо кивнула ей вдогонку Лили Грейс.

– Спасибо, – ответила Валери, а про себя подумала, что лучше бы Лесная Служба помогла ей.

– Удачи! – пожелал Алекс.

– Не заблудись! – крикнула Бетси. – Не замерзни и скорее возвращайся назад!

Валери двинулась в путь. Она пересекла замерзшее озеро, ступая по следу, проложенному самолетом. Через некоторое время оставшийся позади костер и тлеющий остров разрушенной железной птицы превратились в едва заметный, мерцающий отблесками круг. По темному небу неслись гонимые ветром мелкие облака. Луна поднималась над окрестными холмами. «Будет хоть немного светлей», – подумала Валери.

Она шла, сжимая пальцы рук, чтобы не замерзнуть под ледяным ветром, со свистом проносившимся по необъятной ледяной равнине, и образы, как живые картинки, проносились в ее памяти. Летний лагерь ее раннего детства, где она училась плавать, играть в теннис и скакать на лошади; ранчо на Западе, где подростком она обучалась стрельбе, участвовала в родео и состязаниях, а поздним вечером, крадучись, пробиралась на улицу, чтобы погулять с мальчишками. А в лагере ее научили определять направление по солнцу, луне и звездам.

Поглощенная воспоминаниями детства, она не заметила, как очутилась по другую сторону озера, в лесу, который защищал ее от леденящего душу ветра. Переплетенные между собой ветки и небольшие кустарники словно щупальцами цепляли ее, мешая быстрому продвижению.

Порой на ее пути попадались бугры с затвердевшим слоем снега, и она, переступая большими шагами, взбиралась на них. Иногда эта корка ломалась, и Валери проваливалась по колени в снег, с трудом выбираясь, и прокладывала себе путь вперед.

Промерзшая насквозь и обессиленная, она едва поднимала отяжелевшие ноги, чтобы сделать хотя бы еще один шаг. Вдруг ей стало жарко, она приостановилась и начала расстегивать шубу. «Нет, что я делаю? Боже, я с ума сошла, ведь замерзну». Она плотнее закуталась в шубу и с трудом продолжала идти. Ей было интересно, что скажет Бетси, если она замерзнет. Может, будет довольна, поскольку предупреждала, что это небезопасно. А может, наоборот, придет в бешенство, так как смерть Валери чревата большими хлопотами. Валери разразилась смехом, который отозвался диким протяжным воем в тишине леса. Она вздрогнула и прекратила смеяться. Идти. Не думать. Идти на север, именно там дорога. Идти, идти…

Она шла, шатаясь под тяжестью промокшей шубы, проваливаясь в снежные сугробы, выбираясь из них… Шла, не в силах бороться с навязчивыми, бороздившими ее мозг картинами из прошлой жизни: теплая, мягкая, во французском стиле деревенская кровать в уютном, раскинувшемся в разные стороны мидлбургском особняке; теплые, блестящие шкуры выращенных ею лошадей; теплые диванные подушки на обитой вощеным ситцем софе в туалетной комнате; теплый, мягкий финский коврик под голыми ступнями перед теплым камином; теплые комнаты для балов, где она, танцуя, вихрем кружилась, одетая в шелка и кружева – все теплое и такое далекое…

«Сейчас я, должно быть, на правильном пути, – подумала она. – Дорога где-то рядом… Если, конечно, я не прошла мимо».

Валери вдруг поняла, что хочет есть, она просто умирала с голоду. Временами это чувство пропадало, потом вдруг возникало с новой силой. Она ела снег с ладоней, и ей представлялась меренга на выжженной солнцем Аляске; каркающих ворон ее воображение превращало в жареных фазанов, а разнообразные шишки напоминали трюфели, грибы «шитаке», горки с икрой, поджаренную гусиную печень… Хватит! Идти. Один шаг, затем другой. Идти…

День окончательно уступил место ночи. Лес погрузился в кромешную тьму. Вытянув руки перед собой, она наталкивалась на деревья, ощупью определяя направление. Ноги и руки Валери онемели от холода, ледяная корка покрыла кашемировый шарф. Она облокотилась на дерево.

«Мне надо отдохнуть, хотя бы минутку, затем снова идти».

Сонная, она стала соскальзывать на землю. Было так приятно лежать, укутанной теплыми объятиями снежного покрова. «Только на несколько минут. Мне нужно, нужно отдохнуть, потом я найду дорогу…»

Она заставила себя встать и со злостью зашагала снова. «Нельзя уснуть. Умру, если засну. И Карл умрет. Я не должна спать».

– Не могу! – вдруг надрывно произнесла она вслух. «Дальше идти не могу. Мне никогда не найти дороги! Она слишком далеко. Я очень устала. Мне не справиться с этой задачей».

«Да поможет тебе Бог», «Удачи…», «Не заблудись…», «Вот что вышло… Прости, Вал, прости…»

Она слышала их голоса так отчетливо, как будто бы они были рядом.

Внезапный прилив энергии охватил ее, как тогда, в самолете, когда она поняла, что они живы. «Они все нуждаются во мне! Их жизнь зависит от меня!» Никогда еще никто от нее не зависел: это было новое, мощное чувство. Силы убывали, а сознание своей нужности людям все возрастало. Она была им нужна, они ее ждали. Им больше не от кого было ждать помощи.

Луна поднялась высоко в небе, заливая весь лес белым светом и озаряя, словно внутренней подсветкой, снежное серебро.

Валери брела на последнем издыхании. Все тело ныло, как одна большая рана. Глаза болели, как обожженные, от напряжения, с которым она вглядывалась в танцующие тени черных стволов сосен, попеременно то уменьшавшиеся, то увеличивающиеся на фоне мерцающего лунного света. Иногда она даже не осознавала, куда идет – вперед или назад. Поступь ее отяжелела, и она очень скоро поняла, что взбирается на холм, а ведь дорога пролегала рядом с холмом. В мозгу пронеслась запечатленная ранее картина дороги, разрезающей два холма. «Я почти у цели», – говорила она себе. С трудом поднимая и опуская одну ногу, она подтаскивала другую и, опершись на нее, делала еще шаг, прокладывая дорогу через снежные заносы и направляя вперед непослушное тело.

Ей почему-то вспомнилась ночь, когда вместе с Карлом и друзьями они отправились на деревенскую вечеринку.

Четыре пары, образовав круг, держались за руки, влево и вправо перетягивая друг друга во время танца. Она слышала звуки скрипки, перерастающие в музыку целого ансамбля, заставляющие танцующих кружиться все быстрее и быстрее и поворачиваться на разные лады. Она напевала пропетую скрипкой мелодию, и ее голос вибрировал, как натянутая струна. Она чувствовала легкость своих ног, которые, пританцовывая, постукивали по деревянному полу, развевая в разные стороны полы ее юбки. Было тепло. Костюмы празднично одетой публики сверкали при свете огней. Молодые люди были одеты в джинсы и клетчатые рубашки, а девушки – в полосатые льняные платья с оборками.

– Какой прекрасный танец! – воскликнула Валери и протянула руки навстречу своим друзьям.

Шуба расстегнулась, Валери съежилась от холода.

– Боже мой, где я? Что это со мной? – она начала плакать. – Шуба… – повторяла она, как во сне, – застегнуть шубу… – Она потуже обернулась меховыми полами. – А теперь идти. Только идти.

Шаг за шагом она ступала до тех пор, пока вдруг не почувствовала пустоту под ногами. Сначала нога, а затем и все тело на миг как бы очутились в космосе. Переворачиваясь, кувыркаясь, она скатилась со склона. Лицо, глаза и рот облепил снег. Она встала и, шатаясь, пошла в распахнутой настежь шубе. Ветви деревьев впивались в нее, срывая с головы кашемировый шарф. Там, где кончался холм, была дорога.

Валери достигла, наконец, твердой поверхности утрамбованного снега, где, стоя, съежившись под промокшей собольей шубой, она напоминала небольшой, выросший среди равнины холмик. Медленно она смахнула снег с лица и одежды. Дорога. Дорога! Она стояла посреди нее, раскачиваемая ветром. Она справилась с задачей, и дорога расстилалась перед ней.