Зависимая (ЛП)

Я подумала о том, чтобы вернуться обратно, затем направиться к передней части и спросить Кольта, но не хочется снова проходить мимо той парочки в комнате. Хоть я и не видела ничего ужасного, у меня возникло чувство, что чем меньше я знаю о том, что здесь творится, тем лучше.

И еще, я была совершенно уверена, что если продолжу идти, то встречу Кольта, потому что, где ж еще он мог быть? Если он не срезал через кухню и не вышел в переднюю часть клуба, он должен быть в одной из этих комнат.

Я была уже почти в конце коридора и начала думать, что Кольт, в конце концов, не здесь и мне надо в любом случае вернуться, когда я услышала его голос.

Низкий и сильный, он исходил из самой последней комнаты в конце коридора. Я проложила путь туда и подошла ближе, чтобы иметь возможность услышать беседу.

— ... пойти в полицию, — говорил Кольт.

— Ты знаешь, мы не можем позволить этому случиться, Кольт, — последовал ответ. То был глубокий голос, как у старого мужчины, и уверена: я распознала голос собеседника Кольта по телефону в машине. Мик, так назвал его распознаватель ID.

— Черт, мы не можем позволить этому случиться, — сказал Кольт. Теперь он говорил громче.

— Понизь свой чертов голос.

— Нет, — сказал Кольт. — Выхода нет, Мик. Не этого мы хотели.

— Отпусти это, Кольт, — сказал Мик. — В любом случае, они бы не стали этого делать.

— Ты этого не знаешь! И это, черт, ничего не значит. Значение имеет только то, что она...

— Значение имеет только то, что она получила по заслугам, — сказал Мик. По моей спине прошла дрожь. Что-то в том, как он это сказал, напомнило мне моего приемного отца, Карла, который часто говорил такие вещи. Ударил ли он нас, накричал ли он на нас, прятал ли он от нас еду, Карл считал, что мы получаем по заслугам. И не имеет значения, что ты ничего не сделал.

— Ты чертов придурок, — сказал Кольт, и звук движения отдался эхом по коридору. — Если ты когда-нибудь скажешь...

Потом жуткий грохот, будто стул или что-то вроде этого бросили на пол.

— Послушай меня, ты, мелкое дерьмо, — сказал Мик. — Ты здесь не главный. Поэтому заткни рот, Кольт, или я вышвырну твою задницу отсюда быстрее, чем ты сможешь сказать «черт бы тебя побрал».

Я нахмурилась. Не поняла. Почему Мик сказал, что вышвырнет задницу Кольта? Как он может, если Кольт владелец клуба? Конечно, никто на самом деле не говорил мне, что он был владельцем Холостого Выстрела, я просто предположила это по тому, как он держался, и он же был главным по найму. Но возможно, я ошиблась.

Я ожидала, что Кольт взорвется в ответ, интересно, что я буду делать, если пойму, что они собираются драться? Должна ли я войти туда и остановить это? Или просто позволить им закончить начатое?

Но мне не пришлось беспокоиться об этом, потому что секунду спустя из комнаты в коридор выбежал мужчина. Мик. На нем была сине-черная фланелевая рубашка, в паре с джинсами цвета мокрого асфальта. На его ногах были рабочие ботинки, и он протопал ими мимо меня в коридор.

Я задержала дыхание и ждала, пока он спросит меня, какого черта я здесь делаю, но он на меня даже не взглянул. Он просто толкнул меня, на его лице читалось раздражение.

Я судорожно выдохнула и вошла в комнату, из которой только что вышел Мик.

Кольт стоял там, вцепившись в край огромного стола и опустив голову.

— Черт, — негромко выругался он. — Черт, черт. Черт!

Он выпрямился и стукнул кулаком по столу. Один раз. Дважды. Трижды.

— Вау, — сказала я, прислонившись к дверному косяку. — Напомни мне, что нельзя будить в тебе зверя.

Он посмотрел наверх, его глаза вспыхнули, он был готов вступить в драку с первым встречным. Настолько он был зол. Я узнала это чувство, потому что внутри у меня была точно такая же злоба. Но вместо того, чтобы выплескивать ее, как делал Кольт, я заталкивала свою злость так глубоко, как только могла, пока уже ничего не могла контролировать. А потом я резала вены.

Можно возразить, что способ Кольта справиться со своими эмоциями был более здоровым, потому что, в конце концов, он пытался их выпустить. Но мне знать лучше — такой ярости не будет, если в жизни не случается ничего нездорового. Эмоции «вне баланса» — продукция жизни «без баланса».

Думаете, что с тех пор как я это знаю, я могу распознать то, что заставляет меня чувствовать этот вид боли? Но осознать, почему ты злишься или чувствуешь нужду в порезе — это одно. И совсем другое — попытаться остановить и проигнорировать то, что это вызывает.

— Что ты здесь делаешь? — сказал Кольт, когда понял, что это я. — Я сказал тебе оставаться в машине.

— Ну да, я в этом не сильна.

— Ты не должна быть здесь, — сказал Кольт. — Возвращайся в машину, Оливия.

На этот раз мне не понравилось, как он произнес мое имя, будто обвиняя меня, будто меня нужно было отругать.

— Нет, — сказала я. — Пока ты не вернешь мне мою сумку.

— Я не позволю... — начал он. Но затем покачал головой. — Хорошо, — сказал он. — Ты хочешь свою сумку? Вот. — Он потянулся и взял мою сумку с подоконника. — Держи. Теперь ты свободна, идти в приют, сесть на городской автобус, спать на улицах и что бы ты там ни решила сделать.

— Спасибо, — сказала я, протягивая руку, чтобы забрать его. Кончики наших пальцев соприкоснулись, и я не уверена, то ли это мое воображение, то ли нет, но я почувствовала, будто он держал мою сумку на мгновение дольше, чем необходимо, будто хотел, чтобы я осталась.

Наши глаза встретились, и мое дыхание оборвалось. На мгновение я увидела то, что спрятано под поверхностью, — боль. Только сейчас я подумала о его злости, как он ударил по столу, как Мик кричал на него, и интересно, было ли в Кольте больше, чем я сначала подумала?

Может, он не был просто богатым похотливым самцом, который управлял стрип-клубом и получал все, что хотел.

А потом, как и прежде, его глаза ожесточились. Боль ушла, но сейчас она заменилась чем-то другим, чем-то неосязаемым. Сожаление? Это странно, но у меня было ощущение, будто он хотел, чтобы я осталась здесь, с ним. И не потому, что он думал, что это правильно.

— Спасибо, — сказала я, когда он, наконец, отпустил мою сумку.

— Не за что.

Секунду мы оба просто стояли, и смотрели друг на друга. Это бред, потому что ничего такого, что могло бы заставить меня чувствовать с ним связь, не произошло, за исключением того, что я видела его в ярости. И я не могу этого объяснить, но каким-то образом я хотела забрать его боль.

То незримое притяжение, которое я почувствовала к нему ранее, танцуя для него в клубе и будучи с ним в квартире, вернулось, сильнее, чем когда-либо прежде. Но теперь это не просто желание, теперь это и что-то еще, что-то более глубокое.

Нужно ему помочь.

— Кольт, — начала я мягким голосом. Я хотела сказать ему, что все будет хорошо и что бы ни случилось, в конечном итоге все придет в норму. Не уверена, что верю этому — «все в конце концов будет хорошо» — это чушь, которую людям приятно произносить. Но я должна была что-то сказать.

— Удачи, Принцесса, — перебил меня Кольт. Игривость вернулась в его голос, уязвимость, которую я видела, сменила его обычная дерзость. Он протянул мне руку для пожатия.

Я приняла ее, его рука окутала мою, большая, сильная и теплая. Дыхание задержалось в груди, и я могла слышать, как кровь приливает к ушам. Мое тело снова пришло в готовность, связь, которую я почувствовала с ним, искрилась в воздухе, наэлектризовываясь.

Я не хотела уходить. Я не хотела выйти из этой комнаты и больше никогда его не увидеть. Не могу это объяснить, но... Я не хочу.

— Так, — сказала я, пытаясь звучать беспечно. — О каком деловом предложении ты говорил?

— Деловом предложение?

Он нахмурился, недоумение отразилось на его лице.

— Да, там, в твоей квартире. Ты сказал, что у тебя ко мне деловое предложение?

— Ох, — он покачал головой. — Ничего. Это глупая идея, особенно сейчас.

— Особенно сейчас?