Небо. Парашют. Юноша

Не отрывая взгляда от лица Калинина, я нащупала телефонную трубку и набрала Леркин номер.

– Алло! – ответила та так быстро, словно ждала моего звонка.

Я подумала, что мы с Леркой, как близнецы или попугаи-неразлучники, чувствуем друг друга. Знаете, как это бывает: если у одного близнеца насморк, у другого чешется нос.

– Алло, Витасик? – заворковала тем временем моя лучшая подружка.

Черт побери, так она ждала вовсе не моего звонка. Глупо, конечно, ревновать лучшую подругу к ее жениху, по законам жанра я должна желать ей счастья в семейной жизни и все такое…

– Это я, – мрачно отозвалась я.

– О, Сашка, – в ее голосе было неприкрытое разочарование. Подумать только! Она даже не удосужилась притвориться, что рада меня слышать!

– Если я не вовремя, могу перезвонить.

– Ну нет, почему же, – с нулевым энтузиазмом сказала она, – я просто составляю список гостей.

– Надеюсь, я включена?

– Ты на первом месте! – воскликнула Лерка. – Ну, после родителей Витасика и его сестрички, конечно.

Почему-то мне совершенно расхотелось разговаривать с Леркой. А тем более делиться с ней переживаниями по поводу будущего интервью. И рассказывать о сексапильном парашютисте Кирилле Калинине. И тем более просить у нее по этому поводу какого-нибудь совета.

– А ты что звонишь-то? – наконец «проснулась» Лерка.

– Да я вообще-то… просто так, – со вздохом соврала я, – хотела узнать, как твои дела.

– О, у меня все замечательно! – просияла она. – Вчера нашла такой прикольный магазинчик, «Волшебная невеста» называется. Так вот, чего там только нет. Даже танцевальные свадебные туфельки, представляешь?! Они похожи на пуанты. Это на тот случай, если у меня устанут ноги. Ну а как твои дела?

– Все по-старому.

– Вот и хорошо! Кашеварова, ты прости, но мне надо бежать! Мы как раз обсуждаем, стоит ли приглашать лучшую подругу двоюродной тетки Витасика.

– Может, встретимся сегодня вечером? – предложила я. – Кофейку попьем, поболтаем.

– Здорово! Хотя нет… Нет, сегодня никак не получится. У нас ужинают его родители.

– Ну… Тогда звони, когда будешь свободна, – уныло подытожила я.

– Договорились! – весело воскликнула в ответ моя подруга.

Помню, в юности я относилась к своей внешности с педантичностью маньяка, помешанного на деталях. Я лелеяла свою физиономию, словно это было драгоценное яйцо Фаберже. Косметолог два раза в месяц, регулярные посещения солярия, маски, крема, пилинги, травяные пилюли. Когда мне было тринадцать лет, я впервые выщипала в элегантную ниточку брови. Эта добровольная экзекуция имела весьма непредсказуемые последствия – на моем лице застыло непрошеное выражение легкого изумления, что очень подкупало школьных учителей, им казалось, что я вдруг стала относиться к учебному процессу с удивленной восторженностью первооткрывателя. В пятнадцать я каждый вечер держала лицо над кастрюлькой с травяным отваром, где-то я прочитала, что это полезно для очистки пор. В восемнадцать у меня появилась первая кислородная маска. Но годы шли, и постепенно мое рвение как-то само собой сошло на нет. И вот сейчас, когда мне почти тридцать и надо бы всерьез задуматься о сохранении молодости и красоты, – сейчас мне отчаянно лень заниматься собой. Иногда я, конечно, выбираюсь в солярий или на маникюр.

Но в тот день я расстаралась на славу. Кто знает, а может быть, Кирилл Калинин – это моя судьба? Глупо, наверное, верить в любовь с первого взгляда, когда тебе уже почти тридцать. Но чем черт не шутит?

Так что я накрутила волосы на крупные бигуди, в кои-то веки втиснула ноги в ботиночки на каблуках и густо накрасила ресницы.

Перед тем как выйти из дома, я взглянула на себя в зеркало и решила, что перед такой холеной красавицей ни один парашютист не устоит.

«Ну и троица!» – подумала я, когда парашютист Кирилл Калинин открыл мне дверь. Он был как две капли воды похож на собственную фотографию. И этот факт показался бы мне обнадеживающим, если он хоть на секунду задержал бы на мне заинтересованный взгляд. Но нет, он взглянул на меня мельком, совершенно равнодушно, как будто бы перед ним находился сотрудник службы «Пицца на дом», а не симпатичная молодая женщина в новом голубом шелковом пальто.

За спиной этого парашютного секс-символа маячили два колоритных персонажа. Темноволосый толстяк-очкарик в мятой майке с рисованной семейкой Адамс на груди. «Может, тоже парашютист-экстремал? – с сомнением подумала я, поглядывая на его тугой животик пивного происхождения. – Хотя вряд ли, эту мощную тушу ни один парашют не выдержит!»

И миниатюрная блондиночка, раздражительно великолепная, похожая на экзотическую тропическую птицу, – такая же яркая, грациозная, глаз не оторвешь. Ее кожа была светло-шоколадной, как ореховая кожура, а волосы длинными, прямыми и совершенно белыми, в природе такого идеально платинового оттенка не существует. Ее тело было словно высечено из мрамора талантливым скульптором, и сама она, естественно, была в курсе совершенства своих пропорций. Обтягивающие красные штаники и топ, оголяющий идеальный живот с миниатюрным аккуратным пупочком, еще больше подчеркивали ее агрессивное великолепие. А в пупке блестело золотое колечко, взглянув на которое я вспомнила, что тоже давно планировала сделать пирсинг, да все откладывала – страшно же… А вот она, выходит, не побоялась. И в итоге выглядит теперь королевой красоты – особенно на моем фоне.

– Ну привет, что ли, – сказал Кирилл Калинин, даже не глядя на меня.

– Добро пожаловать в наш дом, товарищ красивая журналистка, – подмигнул толстяк.

– Только тапки наденьте, уж будьте добры, – нахмурилась красавица.

Вот тогда-то, втиснувшись в тесноватую прихожую, я и подумала, – ну и троица!

Всегда, с самого детства, я чувствовала себя неловко в присутствии безусловных красавиц. Понимаю – главное, харизма, неповторимый стиль и чувство юмора. Но почему-то если в непосредственной близости от меня привлекательный мужчина беззастенчиво таращится на безупречные ножки какой-нибудь наглой в своем физическом совершенстве выскочки, а тебе уделяет внимания не больше, чем мебельному предмету, становится как-то не по себе. И хваленое чувство юмора отступает на задний план.

Вот так и в тот вечер в присутствии экзотической красотки я почувствовала себя старой, толстой и неказистой одновременно. Три порока в одном флаконе! Нагнувшись, чтобы развязать шнурки на своих модных остроносых ботинках, я случайно сшибла задом вешалку для зонтиков. Красавица и Кирилл Калинин красноречиво переглянулись, а толстяк услужливо бросился на помощь.

– Тесновато у нас, тесновато, – запыхтел он, подавая мне тапочки.

– Проходите в кухню, там и поговорим, – снисходительно улыбнулся Кирилл.

В квартире знаменитого парашютиста был умопомрачительный бедлам. Я и сама не отношусь к породе педантичных аккуратисток, но такое безобразие мне довелось созерцать впервые. Раковина обросла горой дурно попахивающей грязной посуды, на подоконнике толпились пыльные полузасохшие растения в горшках, на столе громоздились кучи мусора, в которых лениво ковырялся непростительно жирный меланхоличный кот. Протянув руку, я потрепала его за ушком. Котяра презрительно фыркнул и отвернулся.

– Это наше чудовище, – немного смягчилась красавица, – его никак не зовут.

– В смысле? – удивилась я.

– В прямом. Я его на помойке нашла. Мы долго спорили, как его назвать. Кирюша предлагал Квазимодо, а мне хотелось – Антуан. В итоге, когда мы опомнились, он уже откликался только на имя Кот.

«Да уж, помоечный кот, видимо, чувствует себя в этой квартирке как дома», – подумала я, усаживаясь на самый краешек потрепанного клетчатого диванчика-уголка.

Толстяк разыгрывал радушного хозяина:

– Чаю хотите? Кофе?

Я брезгливо покосилась в сторону засаленных чашек и нервно сглотнула. Не хватало еще кишечную палочку здесь подцепить. Хотя от хронического поноса, говорят, здорово худеют. Но боюсь, для меня это пока слишком экстремальный вариант.