Любовь?.. Не смешите меня! (СИ)

Наверное, он сошел с ума, да нет, не наверное, а абсолютно точно! Погрузился в эти письма, как идиот! Вместо того, чтобы заняться, наконец, делом, тупо смотрит в экран монитора и думает, чем развлечь ее, а на конец недели, между прочим, назначены важные и очень сложные переговоры о поглощении одной небольшой, но стратегически важной компании. Ну ладно, еще пару строчек и он возьмется за документы, что прислали из юридической службы.

«Белла, как ты? Выиграла во всех международных судах или у несчастных еще есть шанс?

Мой тебе совет: порви этого поддонка, так сказать, на профессиональном поприще, в каком-нибудь супер-важном для него деле! – представляю его бледный вид и гнусно смеюсь.

А ты смеешься?

За что ты наказала меня той последней книгой, о которой писала, я от возмущения готов был выбросить ее в окно, только полет на высоте 10 тысяч метров меня и остановил.

В субботу был в Дублине, ходил с друзьями по «злачным местам» - те, кто говорят, что русские много пьют и грязно ругаются, просто не были в шотландском пабе.

Совершенно неинтеллектуальное письмо получилось. В следующий раз сочиню лучше.

Чао, Белла, чао!»

Ну вот он только щелкнет «Отправить» и вернется к своим делам.

Багряный солнечный диск медленно и торжественно опускался за линию моря, в воздухе пряно пахло бугенвилиями и плодами апельсиновых деревьев, - это был вечер, словно созданный для страсти, томительных ласк и обжигающих поцелуев, но отнюдь не для нудного разговора с не слишком доброй подругой.

Ксения вяло вытянула ноги на кованой решетке террасы, бросила взгляд на догорающий закат, сделала глоток вина – отличное Шабли – и только потом посмотрела на подругу.

- Наташа, ну что ты портишь мне вечер, не хочу я обсуждать свою несложившуюся жизнь, у меня все отлично. Давай лучше поболтаем о чем-нибудь забавном, как раньше! – Ксения уже сама не понимала, зачем позвала Наташу к себе, на небольшую уютную виллу, которую третье лето снимала в Сан-Ремо. Наверное, все дело было в маленькой Соне – Наташиной дочке и Ксениной крестнице, девочка была настоящим золотом и обожала свою щедрую на подарки крестную.

- Раньше мы были наивными дурами, Ксю, а теперь я стала умнее и старше, это ты все гоняешься по миру за своими фанабериями, - Наташа зло выплевывала слова, она уже не помнила того счастливого университетского времени, когда они с Ксю были лучшими подругами и вместе мечтали о невозможном. Наташа давно забросила мечты, у нее была Соня, больная астмой, добрый муж со стабильной, но невысокой зарплатой и собственная работа в совсем неплохой адвокатской конторе. Все было нормально – именно нормально, не больше! Ксения же продолжала порхать из страны в страну, выигрывать суперсложные дела и давать интервью деловым журналам. Наташа ненавидела ее, даже Ксенин внешний вид раздражал до глубины души – шелковое алое платье с огромными тропическими цветами, блестящие босоножки и ярко-красный педикюр, и это, когда дома, кроме них с Соней, не было никого. Наверное, это ее платье стоило больше, чем весь Наташин гардероб. - Ксень, что за вульгарное платье, - не сдержалась и бросила Наташа.

- Да, ладно тебе! – засмеялась Ксения, - Ты же всегда любила красное! И потом я так устаю от строгих костюмов и пучка на голове, что в выходные мне хочется буйства красок. Выпей вина, улыбнись мне, - Ксения не теряла надежды расшевелить подругу.

- Я не пью, Леше это не нравится, - сказала в ответ Наташа.

- Ну раз Леше не нравится, то это веский довод, - засмеялась Ксения и протянула руку за бокалом.

- Тебе бы тоже пора подумать о муже и детях, ты старше меня на год, в апреле тебе исполнится 30, - продолжала гнуть свою линию Наташа.

Ксения не успела вспылить, на столике весело зазвенел ноут-бук, сообщая о пришедшем письме.

- Не можешь на вечер отказаться от работы, чтобы побыть с подругой, - зашипела Наташа, словно то, что минутой раньше происходило между ней и Ксенией походило на дружеский разговор.

На яхте гремела музыка, толпы длинноногих девиц царапали нежное дерево палубы своими высоченными каблуками – Ксения бы наверняка надела кожаные мокасины, белоснежные шорты и еще что-нибудь в стиле Сен-Тропе, - некстати подумал Антон.

Вдову Клико и Кристалл давно сменили джин и пиво, теперь он и сам недоумевал, зачем позвал всю эту толпу на вечеринку и зачем задумал саму вечеринку, - словно это могло хоть что-то изменить, уменьшить боль и, главное, заставить замолчать память.

Море уже почти полностью поглотила солнце, из бирюзовой водная гладь становилась таинственной и мрачной, цвета индиго.

Антон сидел на носу яхты, здесь не так слышались смешки и разудалые пляски, ветер шевелил его волосы и доносил с берега сладковатый аромат. Уже давно пора было вернуться в Москву, а лучше в Петропавловск, или хотя бы разобрать накопившуюся почту: письма, контракты, претензии, приглашения, но ему не хотелось ровным счетом ничего. Антон не мог заставить себя даже сойти на берег, он не отвечал на звонки, а по электронной почтой переписывался только с Ксю. Он болтался в Средиземном море уже четвертую неделю, заходя в порты, чтобы заправить яхту, набрать воды и купить продукты, да вот вчера в Ницце умудрился захватить с собой ту гламурную толпу, что сейчас, забыв о хозяине, вовсю радовалась жизни на нижней палубе. Вдалеке вспыхивали огоньки Сан-Ремо, Антон держала на коленях ноут-бук и сочинял очередное письмо.

«Белла, бона сэра, как говорят итальянцы!

Я совсем затерялся на просторах мирового океана, буду скоро, как в том романе про остров погибших кораблей: я, старый морской волк, и моя «Звезда Портофино»!

Сегодня тот самый день, помнишь, я как-то писал тебе, что 18 августа – самый черный день моей жизни.

У меня на борту толпа веселящихся моделей и еще какой-то странной публики, думаю сбросить их в море или все-таки высадить в Сан-Ремо? Уверен, ты за бескровный вариант, а вот я еще размышляю.

Сейчас выпью виски и впаду в нирвану, и пусть только попробует кто-нибудь меня отвлечь! Что-то я последнее время слишком много пишу об алкоголе.

Кстати, что ты думаешь о Сен-Тропе? Может, брошу там якорь.

Ксю, а где ты сейчас? Может, где-нибудь рядом?

Белла, ты так загадочна последнюю неделю, что я не знаю, что и думать.

Чао….»

Кто-то процокал по палубе, надо было разуть всех этих дур перед тем, как они поднялись на яхту, - запоздало подумал Антон.

- Пупсик, пойдем к нам, - пропела кареглазая брюнетка, кажется вице-мисс Россия 2008, вспомнил Антон. Мисс длинноногое убожество – всплыли строчки из кошмарного ксениного дневника, он усмехнулся.

- Дорогая, спустись пока вниз, я хочу побыть один, - недоброжелательно буркнул Антон и снова уткнулся в экран ноут-бука, да, надо срочно отправлять их на берег.

- Может, все-таки спустимся к тебе в каюту, - не отставала девушка и призывно гладила его по щеке.

- Я хочу побыть один, - почти по слогам произнес Антон и вывернулся от ее холодной руки, - Иди вниз, там достаточно развлечений.

- Импотент чертов, - громким шепотом произнесла девица, в явной надежде быть услышанной, но Антону было абсолютно все равно.

Боже, что делать? Что же делать? Он совсем рядом, возле Сан-Ремо, может та белая точка на горизонте – его яхта или вон то шикарное судно, что сейчас входит в порт, - мелькали мысли в голове у Ксении. – Хочет ли она увидеться с ним или нет? – непонятно. Что она знает о нем – влиятельный, богатый, иногда циничный, иногда печальный мужчина, который пишет ей чудесные письма, смеется и грустит вместе с ней. Ксения даже не уверена, что Антон – его настоящее имя, он появился в ее жизни, а, вернее, в ее электронной почте, неизвестно откуда. Прошло почти полтора года, тем кошмарным декабрем она вернулась из утомительной поездки в Петропавловск, упустила должность вице-президента филиала и, вдобавок, слегла со страшной простудой. Три недели Ксения маялась в горячечном полубреду, мучилась от жуткого кашля, больного горла и ломоты во всем теле, сердилась на маму, которую обожала, и тряслась от мысли, что кто-нибудь подсидит ее на работе. Новогодняя ночь не предвещала ничего хоть сколько-нибудь веселого, она лежала в кровати, а за окнами в сквере взрывались фейерверки и весело вопили дети, Ксю казалось, что она лежит в окопе. В начале второго, когда она уже почти засыпала под заунывные звуки новогодних передач, пришло странное электронное письмо, его автор был явно нетрезв, но вместе с тем достаточно интеллектуален, чтобы заинтересовать Ксю. Он, перевирая, цитировал Ницше, писал что-то о неразборчивости в сексуальных связях, а под конец восхищался видом, который открывается с собора святого Петра в Риме. Ксения не поняла, ей ли было адресовано письмо, но проснулась, развеселилась и написала ответ, предлагая своему респонденту не бредить идеей сверхчеловека, разобраться с кем же он все-таки находится в постели и не свалиться с купола святого Петра, если он все же не в постели, а в менее уютном месте. Ответ долго не приходил, но под утро Ксения получила новое письмо, в котором ее благодарили за мудрые советы и все же предлагали поразмышлять над Ницше и свободой сексуальной жизни. Для Ксении написать остроумный ответ было просто делом чести. Так началась эта непонятная переписка, причем автор писем ни за что не желал признаваться, откуда узнал Ксенин адрес, но продолжал радовать ее своими ответами. Именно он поддержал Ксю, когда она, переступив через себя и, что называется, пройдя по трупам, все же добилась места вице-президента, а потом не спала три ночи, удивляясь собственной подлости, и именно он помог ей принять правильное решение в отношении Максима и пережить его последствия. Ксю по-своему даже влюбилась в загадочного Антона и в минуты веселья пыталась представить, какой он – атлетичный красавец или толстый коротышка, блондин или брюнет… И вот он намекал ей на то, что шанс увидеть это своими глазами был совсем рядом, но Ксю не могла решиться и даже знала, что не решится.